А собственно сувениров -- нет.

   Может быть, они были в старом Дейтросе? Ведь в новом, собственно, и нет, и не может быть никаких старинных памятников. Ивик написала книгу о старом Дейтросе, а вот этой детали так и не выяснила -- о наличии в старом Дейтросе сувениров.

   Горная тропа была широкой и не слишком крутой. Дорога, по которой временами проезжали кареты. Можно было бы срезать напрямик, при необходимости, прикидывала Ивик, достичь Замка за четверть часа, бегом в гору. Но зачем выпендриваться? Они сюда погулять приехали.

   Кельм держал Ивик за руку. Болтал что-то -- про замок. Рассказывал детали, историю строительства.

   Замок был построен около двухсот лет назад. Во времена, когда на Дарайе существовали сотни государств, порой мелких, постоянно враждующих друг с другом. Задолго до Готана, объединившего и построившего Гоанскую империю. Здешнее королевство было совсем маленьким. Таким маленьким и незначительным, что его никто всерьез и не пытался завоевать.

   Король Лиис был сумасшедшим. Или считался таковым. Мечтательный юноша с горящим взором; едва унаследовав трон, он стал воплощать свою безумную идею -- построить Замок Кейвора, его вдохновляла древняя легенда про Огненного Льва и воина Кейвора. Лиис сам учился архитектуре, и вся идея замка целиком принадлежала ему, зодчие лишь работали под его руководством, воплощая королевские чертежи. Мрамор, золото, драгоценные камни -- Лиис настрого приказывал не скупиться в отделке замка. За пять лет он начисто разорил свое королество. Едва замок был построен, коронованные родственники объявили Лииса сумасшедшим, увезли подальше, под надзор, и вскоре он покончил с собой. В замке Кейвора никто никогда не жил -- но почти сразу после смерти создателя сюда стали ездить паломники. Каждый стремился увидеть сказку, воплощенную в камне. Все войны и бомбежки щадили этот замок, к счастью, расположенный вдали от городов, среди никому не нужной природы. Одно время после Готана Замок чуть было не погиб -- оттого, что никто не поддерживал его, на это не находилось средств; но вскоре он попал в загребущие лапы туристической индустрии...

   - А вот посмотри, - Кельм вынул из кармана небольшой альбом, пролистнул, показал портрет -- невысокого темноволосого юношу с грустными большими глазами, - это Лиис. Как ты думаешь, почему его портретов так мало?

   - У него черные волосы, - сообразила Ивик.

   - Да, он меланист. По терминологии Готана. Знаешь, в готановское время Лииса разрешалось изображать -- но волосы ему при этом красили. Снести замок или объявить его вражеским готановцы не решались. А вот врать... цвет волос -- вроде мелочь, но ведь тогда это не было мелочью для миллионов меланистов, уничтоженных или отправленных в лагеря. После Готана портреты Лииса опять стали воспроизводить нормально, с темными волосами. Но... видно, дарайцы до сих пор не могут смириться с его внешностью. Посмотри, он даже чем-то на дейтрина похож, лицо узкое. И рост был всего метр шестьдесят. Тогда люди вообще были ниже ростом, но и тогда это было слишком мало... Для дарайца черноволосый невысокий человек -- практически урод. Они все еще подсознательно воспринимают темные волосы и кожу -- как признак неполноценности. Хотя формально это не так... Потому и мало портретов. Кто их купит? Ведь здесь же все определяется тем, купят ли...

   Замок вырос за очередным поворотом, кремовый, розовый, желтый, причудливый с его башенками и зубцами стены, в обрамлении гор. Издали он казался игрушечным, нереальным, слепком из Медианы. И вблизи не появилось ощущения твердой прочности, железобетонности "реальной жизни", обычно наводящей тоску. Вблизи замок остался таким же волшебным, твердость осязаемого камня представлялась обманной, ореол сказки, медианного безумия, где ты -- принц, королева, древний рыцарь, эльф -- не оставлял ни на минуту. Здание искажало реальность вокруг себя, сдвигало сознание, как алкоголь. Каждая линия замка была чиста, легка и стремительна. Закругленные обводы, зубцы стен, гроздья легких башенок и шпили, вонзившиеся в синее небо. Ивик молча смотрела на замок, Кельм держал ее за руку.

   Постояв в ожидающей толпе, они вошли внутрь. Голос экскурсовода что-то бубнил впереди. Шли сквозь необжитые покои, сквозь гигантские и малые залы, где никогда не звучала бальная музыка, и не скользили по узорному паркету ножки танцующих дам. Миновали гигантскую статую Льва. Поднимались по винтовым лестницам. Каждая деталь здесь была -- совершенство. Взгляд Ивик выхватывал то вычурный светильник, то узорную лепнину потолка, то стремительные обводы окон, то золотую массивную дверную ручку в форме львиной головы. Кельм был невозмутим, поглядывал на Ивик, наслаждаясь ее изумлением. Ивик сказала тихо, что сюда и правда надо приезжать часто, чтобы успеть уловить каждую деталь, все рассмотреть. Этот замок надо перечитывать десятки раз, как хорошую книгу.

   Они постояли на балконе, любуясь на горы. Кельм наконец-то сделал снимки -- горы, Ивик на фоне гор. Внутри замка фотографировать запрещалось. И в Сети не найдешь ни одного снимка -- даже замка снаружи, лишь маленькая рекламная фотография. Ивик вскользь подумала, что в Дейтросе никому не пришло бы в голову запрещать такое. Наоборот -- любая картина, любая фотография доступна в Сети, распечатай, повесь на стенку. Но ведь там все это -- бесплатно; а здесь хозяева замка, создавая эксклюзив, зарабатывают деньги; если бы фотографии замка были доступны, возможно, многие и не поехали бы, и не платили бы такие деньги за осмотр. Ивик снова ощутила ирреальность этой ситуации. Она была по-своему логична -- но и непонятна. Несовместима с любыми представлениями о свободе человека, свободе наслаждаться красотой, получать нужную информацию.

   За такую красоту не жаль денег. Только вот не у каждого они есть, без Кельма Ивик бы и накопить не смогла на эту поездку. Но раз уж ты здесь -- наслаждайся, сказала себе Ивик. Ты слишком много думаешь. Наслаждайся. И она честно впитывала в себя неземную красоту эркеров, переходов, настенной живописи.

   Она могла бы построить замок не хуже -- в Медиане. Она видела замки еще прекраснее. Но не в осязаемой, каменной форме -- виртуальным творениям все же чего-то не хватает. Камень придает завершенность, делает мечту настоящей. Ивик только на Триме видела чудеса архитектуры, вот разве что с Кельнским собором можно поставить рядом замок Кейвора. Но ведь и на старом Дейтросе -- на сохранившихся снимках, в фильмах -- были дивные дворцы, дома, спроектированные гэйнами, или же -- по их эскизам. В Новом Дейтросе просто никогда не хватало ресурсов, любое архитектурное излишество - за счет того, что какой-то семье не хватит нового блока, это недопустимо. Но когда-нибудь будет иначе, пообещала себе Ивик.

   И мы будем жить в дворцах. Вот в таких же прекрасных. Или в небольших, но сказочных домиках. У нас ведь есть, кому придумать такое.

   Окна гостиницы открывали чудесный вид на горы и замок. Кельм и номер снял подороже, но зато -- с широким балконом, с которого можно любоваться пейзажем. Поужинали прямо в номере -- никого видеть сейчас не хотелось. Сгустилась темнота, небо прочертили звездные дорожки, две луны безмолвно повисли лаковыми фонарями. Горы превратились в черные угрюмые громады, а замок, подсвеченный прожекторами, будто плавал во тьме -- сказочный светлый островок в ночном океане. Молча стоять на балконе, глядя на замок, ощущая на плечах руку Кельма, всем телом -- его пронизывающее тепло...

   - Спасибо, - сонно сказала Ивик, - ты мне подарил такую сказку.

   Кельм погладил ее по щеке. Вдруг повисла где-то в сознании тень Марка, зашевелилась совесть. Ивик прогнала ее -- Марк сам сделал выбор, это не ее вина. Но вдруг подумалось -- она и сейчас любила Марка. Хотелось показать ему замок Кейвора -- как бы он ахал, как восхищался, как гладил бы камень жесткой, привыкшей к труду рукой. Хорошо бы он сейчас был здесь. И пусть даже будет эта его красавица -- в сущности, она-то в чем виновата? Нормальная женщина. Ивик и раньше не испытывала к ней злобы, а сейчас -- скорее симпатию. Почему они не могут быть здесь -- все вместе. Ведь Ивик и Марк тоже не чужие. Пусть не так, как с Кельмом, по-другому, но ведь не чужие. Что же ты хочешь, поразилась себе Ивик, неужели заняться свальным грехом?