— Не взорвались до сего времени, то и не взорвутся. Только трогать не надо. И говорить никому про это не следует. Боже упаси, если кто вздумает откопать ящик! Леша, обещай мне, что никому не скажешь.

— Обещаю, — не желая огорчать Зинаиду Антоновну, ответил Лешка.

— Честно?

— Пионерское…

— И тебя, Тамара, прошу молчать. Ни отцу, ни матери — никому. Хватит с них бандитов. Пусть этот ящик будет нашей тайной… — И, подумав, добавила: — По крайней мере, на некоторое время…

Больше не вспоминали про таинственный ящик до самого конца работы. Но как только Леша начал утаптывать землю, Тамара вскрикнула:

— Ой, Леша, смотри, еще как бабахнет! Лешка посмотрел на Зинаиду Антоновну.

— Да, Леша, — поняла она его взгляд. — Не стоит рисковать…

В дощатнике раздавалась песня:

Леша подошел к дощатнику. Двери были распахнуты.

В этом кружке Леша увидел Юру, Васю, даже Янину.

В сторонке стояли мать и отец, широко улыбаясь. Их радовали дети, радовало их веселье.

После этих слов дети стали прыгать и хлопать в ладоши в такт мелодии. На этом игра кончалась. Ребятам хотелось повторить все сначала. Они начали просить зачинщика игры:

— Юра, еще…

Юра в это время заметил Лешу и направился к нему. Им было о чем поговорить. Пока Леша работал в саду, Юра не терял времени даром.

— Мы с Янкой собрали сегодня целый мешок костей. И знаешь где? На перепаханном поле, за хутором. Их там много. На рубль, а может и больше будет…

— Это больше, чем мой сегодняшний заработок в саду, — улыбнулся Лешка.

— Ты же заработанные деньги отдашь матери, а это будут наши, на задуманное дело.

Дети опять пристали к Юрке:

— Еще «шагаем пионеры»!

— Давайте! Идем с нами, Леша! Юра обратился к взрослым:

— И вы с нами?

Мать отмахнулась: «Куда уже мне!», а отец стал в круг и всех развеселил.

Лешка даже забыл про загадочный ящик и глядел, как отец притопывает и хлопает в ладоши. Особенно забавно было, когда он, подкрутив усы, произносил: «шагаем пионеры…»

Лачинская, вздохнув, сказала Лешиной матери:

— Веселый у тебя Антон. Детей любит. А мой…

Легкий на помине, явился Лачинский. Он как глянул на стены «клуба» — черные колючие глаза его так и сверкнули гневом.

— Васька! — крикнул он.

Вася не услышал, увлеченный игрой. Тогда Лачинский ворвался в круг, схватил сына за ухо и вытащил во двор.

— Кто тебе разрешил брать афиши?

Вася моргнул своими длинными ресницами.

— Я сам. Их много в кладовке…

Сильная оплеуха — и мальчик очутился у подворотни.

Услыхав плач сына, Лачинская выбежала во двор:

— За что ты его?

— Он знает. И ты тоже: пришел и никого в доме. Театр придумали… — Лачинский хлопнул калиткой и ушел.

Мать бросилась к Васе. Вытерла ему лицо фартуком.

— Чего он разошелся? — спросила.

— Афиш ему жалко, — всхлипывая, ответил Вася. — Мыши все равно сожрут…

— Все же надо было спросить.

— А спросил, тоже б не дал… Лачинская вздохнула.

— Идем домой.

— Не пойду.

— Что это ты такое говоришь? А куда же ты пойдешь?

— В цирк…

— Какой еще цирк?

— Такой…

— Ты не дури! Отец вскипел и остынет. Идем, обедать пора.

И увела мальчика домой. А в «клубе» веселились ребята.

В доме Леванцевичей собирались обедать. Тамара на кухне мыла руки. Тетя Зина вытирала тарелки.

— Ну, покажи свои руки, Томочка.

— Вот, полюбуйся.

— Лентяй за дело, мозоль за тело…

— Это я — лентяй?!

— Нет, нет, шучу. Ты трудолюбивая девочка — всегда мне помогаешь. Дай-ка я постным маслом помажу твои мозоли.

— Первый раз копала землю — и клад нашла, — засмеялась Тамара. — Интересно все же, что в этом ящике?

— Молчи ты с этим кладом, — поставив бутылку с постным маслом, сказала тетка. — Неси вот тарелки, расставляй да прячь от родителей свои отметины на ладонях, а то влетит нам с тобой.

Доктор с женой вернулись из города, проголодались. Анна Петровна взялась помогать дочери накрывать на стол. Леопольд Антонович, потирая руки, спросил:

— Ну, чем нас сегодня угостит Зинуша?

— Секрет, — улыбнулась Тамара.

— Который ты нам сейчас же, как всегда, выдашь… — сказала мать.

— А сегодня, мамочка, я не выдам, — вспыхнула Тамара и побежала на кухню.

— Мне кажется, твои слова ее обидели, — заметил доктор.

— Брось ты! Ведь я пошутила. В конце концов, она уже не маленькая. На ушко, как когда-то, один и тот же «секрет» не станет шептать и мне, и тебе.

За столом отец спросил у Тамары, как обычно:

— Чем ты занималась?

— Чем и всегда… — пожала плечами дочка. — Делала уроки, играла на пианино, гуляла в саду…

— Листья закопали? — взглянул на сестру доктор.

— Закопали. — Приходил Леша…

Как хотелось Тамаре похвалиться: «И я копала яму и засыпала листья!» — но она помнила наказ тети Зины.

— Если б вы видели, сколько в магазинах товаров, — заговорила с восторгом Анна Петровна. — Все, что душа желает, как при старом режиме…

— Ну, не столько, но есть… — согласился Леванцевич. — Новая экономическая политика спасла большевиков.

— А то ведь было… хоть шаром покати, — продолжала Анна Петровна.

— Своей политикой себя же и спасли, — заметила Зинаида Антоновна.

— Если бы они еще «Металлист» вернули хозяину, он там быстро наладил бы работу, — сказала Анна Петровна.

— Такой завод они не отдадут частнику, — усмехнулся доктор.

— Конечно! Если вернуть капиталистам заводы, помещикам землю, тогда зачем было делать революцию? — неожиданно для всех выпалила Тамара.

Отец и мать с изумлением переглянулись:

— Ты слышишь, Аннушка? Это говорит наша дочь, — забеспокоился Леопольд Антонович. — Зачем тебе, дитя мое, думать о том, что нужно было делать, что не нужно. Твоя забота — музыка. Я, к примеру, лечу людей и больше ни о чем не желаю думать. Пусть политики занимаются политикой.

— Папа, я учусь в школе, а там, как тебе известно, преподают кроме математики, физики, ботаники и пения еще и историю…

— Да, да, — растерялся доктор. Он не любил разговоров на политические темы. Но политика сама как-то все чаще врывалась в его жизнь. Тогда он прекращал разговор и заставлял всех молчать и есть то, что «бог послал».

После обеда Зинаида Антоновна сказала брату:

— Леопольд, я хочу с тобой посоветоваться.

— Пожалуйста, слушаю…

— Мне кажется, нужно спилить ту яблоню, что в конце сада, над яром. Она уже старая, яблоки на ней мелкие, а тень от нее большая.

— Зиночка, ты же лучше меня знаешь, что посадить, что выкопать.

— Все же я хочу, чтобы ты посмотрел. Пойдем в сад.

— Пожалуйста, можно и пойти…

В саду Зинаида Антоновна начала разговор о главном. По интонации доктор почуял, что сестра волнуется, и насторожился.

— Утром мы здесь копали яму и наткнулись на какой-то окованный железом ящик. Чей это ящик и что в нем?

— Ящик?.. Здесь, в нашем саду?.. И большой?

— Большой.

— А ты не посмотрела, что в нем?

— Нет. Я не хотела при Леше. Бог знает, что там…

— Я не знаю, что это за ящик и кто его закопал. Может быть, покойный батюшка… Царствие ему небесное…

— Отец? А что он мог зарыть? Все, что имел, он отдал нам.