В Потсдаме стояла прелестная осенняя пора. После слякоти и первых «белых мух» в России – теплый воздух, ласковые садовые пейзажи и щебетанье птиц в зеленой листве, все еще украшающей многочисленные парки и прежде всего незабываемый Сан-Суси, название, которое лучше всего передается легкомысленным русским словом «Беззаботное». Сан-Суси это не просто парк, это великолепное архитектурное произведение со своими дворцами, оранжереями, скульптурами, колоннадами, беседками, фонтанами, в создании которого принимали участие выдающиеся мастера и художники XVIII–XIX веков. Как ни странно, а появление этого шедевра связано с именем прусского короля Фридриха II, известного своими завоеваниями и патологической скупостью. Недаром у французов до сих пор существует поговорка «Travailler pour le roi de Prusse» (работать на прусского короля), что означает работать задаром. Скорее всего, эта поговорка обрела жизнь благодаря Вольтеру, французскому философу, писателю и одному из первых диссидентов, вынужденному неоднократно скрываться от властей из-за своего острого язычка. Спасаясь от очередного ареста, он принял приглашение Фридриха II и некоторое время жил при дворе, который располагался в то время в Сан-Суси. Покинул же он Германию именно потому, что прусский король держал его на голодном пайке. Решая проблему выбора между угрозой заключения в Бастилию и недоеданием на фоне скульптур Венеры и Меркурия Ж.-Б. Пигаля в Сан-Суси, Вольтер, как всегда, нашел остроумное решение. Он купил дом, одна половина которого находилась во Франции, а другая в Швейцарии. После очередного выпада против французского короля Людовика XV и его двора, он покидал комнаты, расположенные во Франции, и бесстрашно проживал во второй половине дома, в Швейцарии.

Именно Вольтер вместе с другими просветителями (Дидро, Руссо, Монтескье) подготовили условия для французской революции 1789–1793 годов, разрушившие феодальные отношения и породившие террор, возвышение Наполеона и войны, которые сотрясали Европу около 20 лет.

Впрочем, гуляя по Потсдаму со своими однокашниками по Военному институту Радомиром Ромом и Надей Смирновой, Полинин меньше всего задумывался о плюсах и минусах революций, перед которыми в свои молодые годы они продолжали преклоняться, а с трепетом осматривал уютный замок Цецилинхоф, в котором с 17 июля по 2 августа 1945 года проходила встреча победителей второй мировой войны, подводящая итоги и открывавшая новый этап в истории XX века – «холодную войну».

Прогулки по Сан-Суси скоро прекратились. Надя Смирнова получила назначение в один из закрытых отделов штаба и вскоре увлеклась молодым старшим офицером, своим начальником, а Радомир Ром с Полининым оказались в Отделе внешних сношений. Они сменили миловидную переводчицу французского языка, которая давно соскучилась по Москве и с удовольствием посвящала свою смену в «тайны мадридского двора» в Бабельсберге. Из этих уроков лучше всего запомнился эпизод, в котором молодая наставница проявила себя во всем блеске дипломатических тонкостей. Это случилась через несколько дней после появления новых переводчиков в Отделе внешних сношений. Полинин только что познакомился с руководителем французской военной миссии, полковником, который искренне восхищался Советской армией и ее победами над Гитлером, а потому, несмотря на свой солидный возраст, упорно изучал русский язык. В этот день Ростислав со своей наставницей сопровождали французского полковника в машине в связи со служебным заданием. На одной из многочисленных проходных, у шлагбаума, их остановил сержант и стал тщательно проверять документы француза. Его служебное усердие понравилось начальнику французской миссии, и он поспешил выразить свое восхищение на французском языке. В этот момент не получивший аристократического воспитания в детстве сержант завершил проверку документов и снисходительно заявил: «Поезжай, старый черт!» Полковник сразу замолк и даже изменился в лице. Через минуту он повернулся и сухо спросил по-французски: «Почему он назвал меня старым чертом, разве я его обидел?» Полинин начал искать в голове какое-нибудь корявое объяснение, но в это время зазвучал певучий женский голос: «Что вы, мой дорогой полковник, – было сказано по-французски, – он наоборот проявил к Вам симпатию, как к нашему союзнику, он назвал Вас ласково: «старичок». Полковник сразу повеселел, и инцидент был исчерпан.

Вскоре переводчица-дипломат покинула Германию, а еще через некоторое время Рома отозвали в Москву без какого-либо объяснения, что в те времена и, особенно в армии, любили делать. И остались в Отделе внешних сношений Группы Советских оккупационных войск в Германии два переводчика-референта: Майк Мирошников и Ростислав Полинин, английский и французский языки. Майк был статным, умным офицером: полный чувства собственного достоинства, он был хорошо воспитан, умел сдерживать свои эмоции. Они быстро подружились и чаще всего коротали длинные бабельсбергские вечера в комнате Майка за длинными разговорами об армейских нелепостях, безграничных ограничениях, которые чаще всего распространялись на подчиненных. Об этом свидетельствовал недавний эпизод в Зуле, где Ростислав был со своим начальником для расследования какого-то недоразумения с французским военнослужащим. Приехали они в Зуль вечером и остановились в немецкой гостинице, уютно расположенной в ущелье хвойного рая на юге Германии, где ничто не напоминало о кровавых преступлениях фашистских извергов. Уютная гостиница с уютными номерами, при входе в один из которых Полинина поразил студеный воздух. Все окна были раскрыты, а в горах в зимние месяцы, да еще к вечеру, чувствовался мороз. Но зачем холодить спальные комнаты? Только теперь Полинин узнал, что немцы предпочитают накрываться перинами, голову во сне класть на жалкое подобие русских подушек, но спать обязательно на холоде. В это время появился начальник Полинина, который, забыв все приказы и инструкции начальства, пытался уговорить горничную лечь с ним в постель, чтобы «согреть его немножечко». Несмотря на обещанное вознаграждение, немецкая горничная резко возражала на своем родном языке, который, естественно, был недоступен начальству. Увидев Полинина, немка затараторила, и из ее монолога он понял, что она не желает делить постель с толстопузым офицером и что это не протест против русских, так как она может с удовольствием побаловаться с Ростиславом. Баловаться с горничной подчиненный толстопузого офицер не стал, а своему начальнику придумал басню о плохом самочувствии немки.

Бесконечные разговоры Майка с Ростиславом не надоедали им. Они оба были любителями «благородного» джаза сороковых годов, который сопровождал их беседы благодаря радиоприемнику, ловившему всю запрещенную для жителей СССР Западную Европу. Мягкий говор и интеллигентность Мирошникова, тихая музыка гасили грусть и тоску по дому Ростислава, и он уходил к себе обычно умиротворенным, продолжая восхищаться гостеприимством Майка. И лишь однажды Полинину показалось менее уютно в комнате своего нового друга. Это случилось когда впервые за многие вечера Майку потребовалось зажечь верхний свет. На столе, на тумбочке, на радиоприемнике, на подоконниках всюду лежал толщенный слой пыли. Удивление Полинина не вызвало ни малейшего смущения у хозяина. «Знаешь, – сказал он, – когда я здесь поселился, то пытался вытирать пыль, однако она появляется буквально на второй день! Зачем же терять на эту бесполезную работу столько времени?»

Их дружба продолжалась вплоть до отъезда Ростислава в Москву. В Москве они пару раз встречались, потом перешли на телефонные звонки, которые становились все реже… Увиделись они в 1980 году на Всемирной Олимпиаде в Москве, где оба выступали не в качестве спортсменов, а в ранге все тех же переводчиков. Майк сохранил свой облик рассудительного скучающего интеллигента. Но у него в глазах окончательно поселилась тоска. Мать, единственная женщина, опекавшая его до столь солидного возраста, ушла в мир иной. Он делал попытки жениться, но это мешало ему неторопливо созерцать мир, и не подарило счастья. К сожаленью, новая встреча бабельсбергских друзей не сумела восстановить старую дружбу.