А тем временем жизнь Полинина в Бабельсберге и Берлине, в служебных командировках и в кабинетах высшего начальства, во встречах с представителями французской миссии текла своим чередом. Чаще всего в Отделе внешних сношений появлялся связной начальника французской военной миссии, немолодой человек в звании «aspirant», что согласно словарям переводится как «кандидат в офицеры» и что яростно оспаривалось носителем этого звания. Он настаивал, что он тоже офицер и долго рассуждал на тему, почему его нельзя приравнивать к тому, что позже стало называться в Советской армии прапорщиком. Полинин с этим «аспирантом» исколесил всю восточную Германию от Одера до Эльбы и от Зуля до Ростока. Они вместе восхищались великолепными автострадами, пересекавшими Германию во всех направлениях, они вместе ужасались лагерю смерти Равенсбрюк, где безумный фигляр с усиками Чарли Чаплина содержал 132 тысячи несчастных женщин, методически уничтожая их с детьми в газовых печах обезумевшей Германии.

Как жестоки люди, фанатично исповедующие ту или иную религию, думал, созерцая Германию. Ростислав. Иезуиты жгли на кострах средневековья лучшие умы своей эпохи, турецкие мусульмане устроили в начале XX века страшный геноцид армянам, германский фашизм уничтожил около 6 миллионов евреев в середине XX века. Полинин не подозревал тогда, что религия Ленина-Сталина уже растоптала в своей собственной стране многие миллионы своих «единоверцев» под знаменем классовой борьбы… Складывалась парадоксальная ситуация. Представитель первого поколения родившихся при Советской власти людей, начиненный информацией, вскрывающей злодеяния многих религий, активный участник разгрома германского фашизма, Полинин и не подозревал, что он был одним из проводников еще одной религии, строившей каркас своего величия все на той же крови рядовых и доверчивых соотечественников.

Между тем в Потсдаме и Берлине шла лихорадочная подготовка к встрече Андрея Януарьевича Вышинского. К этому времени кое-кто уже успел, вопреки заместителю командующего генералу-полковнику Иванову, оценить знания и профессиональные качества Полинина. Вопреки, поскольку незадолго до этого события во время приема генералом начальника французской военной миссии Ростиславу пришлось демонстрировать свое мастерство в переводе с листа. Перевод с листа предполагает, как это уже говорилось, осуществлять устный перевод текста без предварительного знакомства с ним. На государственном экзамене Полинину не особенно удалось показать себя в лучшем свете, так как другой генерал, председатель государственной комиссии, подсунул ему для перевода книгу Анри Барбюсса «В огне». На этот раз важное письмо, которое начальник французской военной миссии вручил заместителю командующего, не таило лексических трудностей в виде арготических выражений, и перевод с листа был сделан безупречно. Французский гость, понимавший немного русский язык, был восхищен и рассыпался в комплиментах, на что довольный собой генерал Иванов очень просто ответил: «А за что я плачу ему деньги?» Это была самопроизвольная иллюстрация культурного уровня советской верхушки, где, в соответствии с известным изречением вождя, страной «управляли кухарки» и где не умели ценить компетентность подчиненных.

К встрече А. Я. Вышинского готовились не только потому, что он находился в непосредственном окружении Сталина. Вышинский явно выделялся среди бездарных плебеев типа Ворошилова, Кагановича или Калинина своей образованностью и профессионализмом. Это был блестящий юрист, способный доказывать недоказуемые догмы, великолепный оратор и отпетый негодяй, от которого можно было ждать любой подлости. Он прилично знал иностранные языки, и умело облагораживал имидж своего хозяина Сосо Джугашвили. К тому же в его биографии был существенный изъян: до 1920 года он находился в клане меньшевиков и выступал против Ленина и его окружения. Это обстоятельство вероломно использовал Сталин, когда ему надо было расправиться со своими соратниками по революции. Просчитав все ходы, он не стал уничтожать в 30-е годы Вышинского, а сделал его генеральным прокурором страны и главным обвинителем Бухарина, Зиновьева, Каменева и других живых свидетелей его революционной деятельности.

И вот 23 февраля в Берлине на торжественном приеме Полинин оказался возле светского и советского дипломата, одетого в принятую тогда форму МИДа, к которому шел непрекращающий поток гостей, спешивших выразить ему свои добрые чувства и восхищение действительно героической Советской Армией. Узнав у немецкого переводчика, что на приветствия на немецком языке нужно отвечать «Ich bin froh», он уверенно и ловко манипулировал несколькими языками, обращаясь к переводчикам только в случае серьезного разговора с кем-либо из присутствующих на приеме. Полинин был покорен его эрудицией и светскостью, он тогда еще естественно не знал, что у Андрея Януарьевича руки по локоть в крови и что политической карьере и жизни министра уже вынесен страшный приговор, как и его зловещему покровителю, после смерти которого он внезапно ушел в мир иной.

Отъезд Вышинского из Берлина позволил и Полинину на время покинуть казенную атмосферу штаба Советских войск в Германии и оказаться у ног своей любимой и совсем еще юной супруги. Они сидели в маленькой, узенькой комнатенке, которую снимали возле Патриаршего пруда, и его глаза сияли радостью и той любовью, которая возникает не всегда даже у людей, казалось бы предназначенных для полного единения и в первую очередь духовного. Вот она Инна, с которой его без конца разлучают, то силы войны, то появившийся на свет сын, для первых шагов которого «нет подобающих условий» в Москве (слова тещи), то высокое начальство, которое считает, что присутствие старшего лейтенанта Полинина в Потсдаме без супруги необходимо государству, то учеба Инны, которая заканчивала Педагогический институт иностранных языков в Москве. Вообще мать Инны готовила ее к музыкальной карьере. Она хорошо играла на рояле и окончила музыкальное училище в Тбилиси. У нее был приятный голос, и она брала частные уроки у модного в этом городе педагога Полонкиной, которая всячески привечала свою ученицу. Но тут будущая теща Полинина получила непроверенную информацию о странных наклонностях Полонкиной. Это и положило конец вокальной карьере Инны. Появление у нее мужа из семьи известного музыканта вновь породили надежды у тещи на музыкальное образование дочери. Появилась возможность продолжать учебу в Московской консерватории у известного в музыкальном мире и в мире поклонников Л.Н. Толстого профессора Гольденвейзера.

Александр Борисович Гольденвейзер хорошо знал отца Полинина, который благодаря Гольденвейзеру познакомился с великим писателем, будучи студентом Московской консерватории. Студент Гольденвейзер пригласил своего однокашника принять участие в музыкальном вечере, который устраивал Лев Николаевич Толстой для народа. Константину Полинину предстояло вместе с Гольденвейзером и скрипачом Коньюсом сыграть трио Гайдна. Вечер состоялся в народной чайной, что находилась в конце Арбата возле Смоленского рынка. Музыканты пришли примерно за полчаса до концерта, чтобы приготовиться, а главное отогреть свои руки, поскольку на дворе стоял сильный мороз. Их провели в отдельную комнату, и скрипач с виолончелистом стали настраивать свои инструменты. В это время в комнату вошел Толстой. Он был одет в темный полушубок, а его руки в меховые черные перчатки. В правой руке он держал толстую папку. Борода, усы, брови, – все было заснежено и в ледяных сосульках. Гольденвейзер представил музыкантов, которые не могли оторвать глаз от народного кумира. Внешне Толстой напоминал крестьянина, но его голос баритонового тембра был певуч и богат теплыми, бархатными оттенками. Лев Николаевич поблагодарил музыкантов, откликнувшихся на его просьбу, и сказал: «Вы, господа, сейчас воспитываетесь на Бетховене, Чайковском и других композиторах, но забыли патриарха симфонической музыки – великого Гайдна. Я его глубоко ценю, потому и захотел прослушать его произведение и ознакомить народ с великим композитором».