Река. Словно тонкая незримая ниточка, сплетённая из солнечных лучей, ветра и весеннего паводка. Вода — универсальный проводник, природный, магический, родной любому живому существу. Мила повела головой, улавливая разницу. Вода была возмущена. В ней были чужие. Злобные знакомые мелкие твари, похожие на белесых медуз своим присутствием загрязняли всё вокруг. Они облепили плывших в воде людей и Нелюдь щупальцами, вкачивая в них раз за разом новые порции агрессии. Эти существа не принадлежали этому миру, они были инородным камнем в ювелирном украшении. Мила всматривалась и ловила себя на гадостных и омерзительных ощущениях, следя за событиями.

Аслан нагнулся, перебросив очередного нападающего через плечо. На поле боя любые выходки полезны. Анри, Дина и Марана он потерял из виду. Но его мысли были не о них. Избавляясь от нападавших, он следил за Милой. Она всё также продолжала стоять в воде. К ней не делали попыток приблизиться. Это было бесполезно, Аслан знал. Он чувствовал силу сестры. И в тоже время, было что-то не так. Но что именно?

Аслан попытался сосредоточиться и отыскать ниточку, что его беспокоила. Как маленькая навязчивая и тонкая игла, колола его мысль о беде. Аслан осмотрел всё вокруг и…

— Суани Легарэ Рзинхалка о ранире Оканвад Ротенвши! — скомандовал он.

Время заскрипело, как несмазанная дверь и… остановилось. Остановилось всё вокруг. Движение ветра затаило дыхание. Крики людей и Нелюди распались на звуки и буквы, которые остались висеть между строками реальности. Звон мечей и движения, последний взгляд и льющиеся капли крови — всё это замерло на своём месте. Аслан сам замер от силы слов и заклинания, которое он произнёс. Он впервые попробовал остановить время, и оно не ослушалось его. Это было жутко, дико и прекрасно. И это длилось совсем недолго.

Мила не поняла, что происходит, но всё вокруг стало вязким и растеклось. Время заскрипело и остановилось. Остановилось? Это невозможно. Так не бывает!

Дикий хаос. Белесые твари подсасывались и от нападавших, и от отбивающихся, опутывая их разум щупальцами. Агрессия, агония, безумие — всё это отразилось на замерших с оружием. Мила обвела взглядом восковые лица и застывшие движения. Те свежие силы, что подоспели, не были Нелюдью. Это были озлобленные и ограниченные человечки. Но с такими не сравнится ни одно чудовище! Мила видела, как они с явным наслаждением режут, колют и убивают подобных себе… детей, которые старались ни в чём не уступать взрослым. Глаза девушки внезапно сузились. Неужели то, что она видит, правда? Рядом с вампирами, ухмыляясь, стоял Сэмюель. Тот, что ей так нравился своим благоразумием и поддержкой. Тот, который едва не лишил жизни Миру. Тот, что сейчас с явным наслаждением взирал на происходящий кровавый хаос.

"Я больше не могу на это смотреть. Так не должно быть. Не должно! Чтобы ни случилось, ты пожалеешь".

Шум оглушил. Истошный вопль, брызнувшая кровь, клыки, мерзкий хохот. Мила тряхнула головой. Она вытянула руки вперёд, скрещивая особым образом пальцы.

"Творение Невыразимого имени и безбрежная сила! Мягкая и серебристая хозяйка всего сущего и живого. Ты, дарующая жизнь и радость. Ты, древняя, как сама жизнь, ПОДАРИ СМЕРТЬ! Именем Митрандир, заклинаю!". Мила резко развела руки в стороны. На её голове полыхнула диадема в тон глазам и свету.

Такого не бывает! Вода вздыбилась и разорвалась на миллиард тонких и острых игл.

Аслан видел, как вода выгибается дикой кошкой и оскаливает свою клыкастую пасть. Сейчас река стала голубой пантерой: смертельно опасным существом. Время. Он смог остановить его, но сделай он это минутой позже, всё обернулось бы иначе.

Осколки, словно куски стекла, разрезали плоть, стоявших в них чужих существ и обезумевших от злости людей. Для них не существовало преград. Проходя сквозь ткани живых, они окропили каплями дождя тела мёртвых. Так не должно было случиться.

Аслан открыл широкие от потрясения глаза. Для него каждая минута невероятно растянулась, как жвачка. Он видел, как сантиметр за сантиметром, осколки разлетаются в стороны. Кроме врагов возле реки стояли и ребята из числа набранных добровольцев. Аслан вскинул руку и произнес всего два слова…

Говорят, брата и сестру связывает нечто большее, чем родство. Их связывает кровь, и в этом сила равная. Земля возле реки взорвалась и отшвырнула детвору от взбунтовавшейся стихии. Словно ватные куклы, полетели тела ребят и шмякнулись оземь. Аслан схватился за сердце.

Льдинки разрезали кости и плоть, словно нож масло. В мгновение ока речка стала льдом. Она взорвалась на осколки, которые, рассекая и царапая людей, уже через минуту превратились в воду. Река вновь стала рекой, но кроме трупов и стоящей там Милы, в ней больше не было никого.

Мила стояла, тупо глядя перед собой. Красная вода, крики и стоны. Люди. Это ведь были люди! Что же она наделала? Додумать мысль ей не дали. Её что-то с силой швырнуло в темноту. Мила задохнулась от боли и закрыла глаза.

Аслан чуть было не пропустил удар. Мила. Что она сделала? Он видел, как в воздухе зависли сверкающие смертельным блеском зеркальные осколки. Он видел, как эти леденящие куски льда режут, проскакивая и пролетая сквозь тела живых людей и Нелюди. Он видел, как вода смешивается с кровью. Но разве для этого он остановил время?

— Ключ!

Слепой ветер… Он почти умирал, глядя вокруг. Бесчинства. Разбои. Жестокость. Люди… Высшие существа! Те, что считают себя богами! Это их рук дело? Дыхание ветра почти угасло. Ему хотелось ослепнуть, убежать, улететь, раствориться. Но он не мог. Даже отвернуться не мог, чтобы не видеть всего этого. И оставалось только отдать последнюю дань.

Тихо-тихо… Едва слышно заголосил ветер, пролетая мимо качающихся верёвок. Он зашептал, разнося пепел вокруг. Деревья в знак своей скорби пригнули ветви, соглашаясь с ветром. Они прикрыли тела, оберегая их. Оберегая, но не защитив…

Ветер, словно бездомное привидение, бродил вокруг сожжённых и обезображенных стволов, пиная сухую траву, раскидывая пепел. Он почувствовал себя страшно одиноким. Ему нравились люди. Он любил разносить их весёлый смех, когда они радовались. Ветер был с ними. Он помогал, когда они тужили, унося их печали подальше. Он вытирал слёзы, когда они умывали лицо. А мог и сам умыть человека, принеся ему дождь. Они просили, и он прилетал к ним, они просили, и он был с ними. А что теперь?

Слепой ветер… Глухой ветер…

Страшно завыл ветер над телами. Дико заголосил он, развевая уже мёртвые волосы. Ему хотелось сорвать, закружить, унести тела людей куда-нибудь подальше из всего этого леденящего ужаса.

Безумный ветер!

Зарыдал, закричал он среди тел погибших, поднимая пыль и землю. Закружился, не зная как утешить себя самого. Он кричал и плакал, звал на помощь и тужил. Он был во многих местах, но везде было одно и то же. Он опаздывал.

Одинокий ветер…

Он успокоился. Сидя на одной ветке рядом с подвешенным на ней телом, он начал петь. И песня его разносила такую леденящую душу печаль, что люди в других посёлках замирали на своих местах, не в силах понять, почему из глаз льются слёзы…

Тела мягко покачивались по ветру. Посёлок был. Но посёлок был мёртв. Люди… Они пытались убежать. Но никто не избежал. Пепел и сажа. Сажа и кровь. Тела, подвешенные к мёртвым деревьям. Старики, мужчины, дети. Женщин ждала другая участь. Их сжигали! Сжигали, как сжигают ненужную бумагу или строительный мусор. Сжигали, как ведьм. Девяностолетних старух и совсем маленьких шестилетних девочек. Все они были ведьмами и колдуньями. Всем им полагалась смертная казнь. Так говорили Светоносные.