Как только дверь за Воронцовым закрылась, Чубатый снял телефонную трубку и позвонил на работу.

— Кириллов? Ты дежуришь? Организуй-ка человечка для наблюдения за важным объектом. Нет. Одного вполне достаточно. Пусть меняются. Наблюдение должно быть круглосуточным. Улица Курчатова. Дом шесть. У подъезда. Да. Фотографию девушки пришлю по электронной почте. Давай!

Воронцов доехал на машине только до угла и к дому постарался пробраться незамеченным, на случай если Вера действительно иногда посматривает в окно. А он почему-то был уверен, что она выполнит эту его просьбу так же, как и любую другую. Но прежде чем подняться за Лией, ему хотелось проверить одну вещь… Пистолет лежал в столе столько лет, что Николай уже начал подзабывать о его существовании. И теперь на сердце скребли кошки.

Конечно, он всячески уговаривал себя, что все это ерунда, что Лия никак не могла взять оружие, что ей это ни к чему. Воронцов не стал вызывать лифт и поднялся к себе пешком. Открыл дверь, сразу же прошел к столу, оставив за собой мокрую дорожку. Выдвинул нижний ящик… Потом — верхний и средний. Хотя прекрасно помнил — пистолет лежал в нижнем. Еще раз пошарил в пустом нижнем и кинулся к Лииному рюкзаку. Уговаривал себя, что сейчас найдет. Что, возможно, она взяла пистолет, потому что очень боялась, и что сейчас все прояснится.

Но ничего не прояснилось. Пистолета у Лии не было. Воронцов потратил еще с полчаса, тщательно исследуя каждую щель в своей квартире, и снова ничего не нашел.

С опустошенным сердцем он поднялся наверх. Как только позвонил, дверь распахнулась и Лия прыгнула ему на шею.

— Наконец-то! Я так устала тебя ждать!

Она целовала его лицо — куда попадала. Николай пытался высунуться из-за нее, чтобы поблагодарить соседку. Но Лия не останавливалась ни на минуту. Через мгновение за ее спиной раздался грохот. Вера захлопнула дверь, не желая любоваться затянувшейся сценой…

21 декабря 2000 года

Глеб не стал ее успокаивать. И спрашивать, что случилось, тоже не стал. Ему было приятно смотреть, как она извивается в конвульсиях, как скроенное лучшими хирургами лицо оплывает и становится похожим на розовую бесформенную массу. Ему было радостно от того, что ее надежды не сбылись. Насчет денег, конечно, досадно, у Галины их вытянуть было бы куда проще. А вот то, что ее гордыня теперь не скоро поднимет голову, он мог быть уверен.

Его самолюбие давно было удовлетворено, а она все продолжала жалко всхлипывать у него на груди. Глеб отстранил Галину, встряхнул. Спросил, что случилось. Она наконец пришла в себя и удивленно посмотрела на него. Но спрашивать, что он здесь делает, не стала. Не до того было.

— Он женился на этой шлюхе, — прошипела Галина. — Он хочет, чтобы завтра я поехала в банк и помогла ей оформить кое-какие бумаги, — последние слова она произнесла неразборчиво, потому что слезы снова душили ее.

— Что оформить? — переспросил Глеб.

— Деньги! Он все оставляет ей!

— Ты уверена?

— Да! Да! Да! Что здесь понимать? Старый хрыч! Говорит, есть у меня кое-какие сбережения… Это деньги Лии!

Она снова собралась разрыдаться, но Глеб сильно встряхнул ее за плечи и приказал:

— Хватит! Сейчас вернешься с такой физиономией — и дело труба.

— Да дело и так труба, — тихо сказала Галина.

— Ничего подобного. Если только ты…

Он смотрел на нее испытующе. Глаза были колючие, злые. Но Галина была готова на все, лишь бы снова появилась надежда.

— Если что?

— Если ты согласна идти до конца.

— Я согласна, — она не колебалась ни секунды.

— После его звонка я долго думал. Проигрывал все варианты. И о том, что сегодня случилось, думал тоже. Есть только один выход.

— Я все сделаю, — жарко зашептала Галина. — Все, что нужно. Только сделай что-нибудь. Нельзя так оставлять…

Если бы Глеб вошел в квартиру и придушил старика прямо в инвалидном кресле, она бы, пожалуй, и слова не сказала. А потом помогла бы избавиться от трупа. Шмарин улыбнулся и подумал, как легко потом будет избавиться и от нее. Когда речь идет о деньгах, она совершенно теряет рассудок.

— Слушай меня внимательно… — начал Глеб.

Через несколько минут Галина вернулась к Павлу Антоновичу взволнованная и веселая. Глаза ее неестественно сверкали. Она посмотрела на часы.

— А Аня скоро появится? Так ведь и опоздать недолго.

Синицын нахмурил брови. Аня действительно обещала вернуться пораньше. Вчера она отправилась к своим подружкам, рассказать о замужестве, да так и не вернулась ночевать. Позвонила поздно вечером и объяснила, что девчонки ее не отпустили, накрыли стол и все такое. Павел Антонович предупредил ее, чтобы к одиннадцати утра была дома, и бросил трубку. Но уже половина двенадцатого, а Ани все нет.

— До перерыва вы не успеете. Остается надеяться, что хотя бы после…

Он сморщился от приступа боли и попросил Галину принести шприц и лекарство. Сделал укол, и она заботливо укутала его ноги пледом. Через несколько минут Синицын уснул, а Галина подошла к окну и замерла, глядя, как плавно кружатся и падают снежинки. До Нового года оставалось совсем ничего. До новой жизни — рукой подать…

Аня подъехала к дому на машине, расплатилась с водителем и собиралась выйти, когда к той же машине подбежал молодой мужчина.

— Шеф, свободен? — крикнул он водителю. — До «Арагви» подбросишь? А вы, девушка, свободны? — подмигнул он Ане.

Аня бросила быстрый взгляд на свои окна. И решительно нырнула назад в машину. С утра у нее дико трещала голова и дрожали руки. Это ведь не страшно, если она пропустит рюмочку в ресторане, который, кстати сказать, находится в трех остановках от дома.

— Неужели вы составите мне компанию? — радостно удивился молодой человек. — Счастлив. Меня зовут Глеб. А вас?

— Аня.

Шмарин даже не мечтал, что девушку удастся так просто уговорить. Он толком не знал, как заставит ее сесть в машину — уговорами или силой. Была у него наготове и душещипательная история о том, что у него сегодня умерла мать, были заготовлены и тихие — на ушко — угрозы, и приемчик с выламыванием пальцев. Но ничего этого не потребовалось.

Ему нужно было задержать Аню и дать Галине время подготовиться к дальнейшим действиям. После первого же тоста в ресторане Глеб понял, что задержать девушку будет проще простого, потому что она с удовольствием пила вино и если после первой рюмки еще вспоминала о том, что ей нужно домой, то после второй даже не помышляла об этом.

Из ресторана он повез ее в гостиницу на окраине города. Адрес подсказала Галина. Гостиница принадлежала какому-то обедневшему заводу, а потому в номера пускали всех кому не лень, лишь бы деньги платили.

В гостинице они продолжили возлияния. Аня не обращала внимания на то, что Глеб все еще сидит с первой рюмкой, которую едва пригубил, а ей подливает всякий раз, как только она прикончит очередную порцию.

Глеб не мог отвести глаз от широкого обручального кольца с большим бриллиантом, которое красовалось у Ани на безымянном пальце. Вряд ли куплено на стариковскую пенсию, пусть даже самую большую. Блеск бриллианта в тусклом свете гостиничной лампы завораживал его, заставляя фантазию пускаться в безудержный бег и рисовать радужные перспективы своего теперь уже совсем близкого обеспеченного будущего. Он не слушал Анину болтовню, и ей время от времени даже приходилось толкать его в бок, чтобы он очнулся и ответил ей хоть что-нибудь. Но когда она заговорила о Синицыне, он невольно напрягся и весь превратился в слух.

Дело было два года назад, смеясь рассказывала Аня. Она тогда только-только окончила медицинский колледж и по распределению попала на практику в поликлинику. Синицын ходил к ней делать внутривенные инъекции. Однажды он позвонил и сказал, что болен, прийти не может, и попросил ее приехать к нему домой. И вот тут-то, Аня хохотала вспоминая, началось самое интересное. Оказалось, что старик вовсе даже не болен, а наоборот: встретил ее при полном параде, взял под локоток, подвел к накрытому столу.