А там — и икра, и шампанское за сто долларов, и салатики всякие в коробочках. Это после ее полуголодного существования на стипендию и мизерную зарплату.

Дождавшись, пока девушка утолит голод и допьет шампанское, Павел Антонович полез ей под юбку и не встретил сопротивления. Аня, хоть и была пьяна, трезво рассудила: раз человек так потратился, должен же он получить хоть какую-то компенсацию.

Синицын показался ей довольно милым стариканом. Вызывал он у нее, конечно, не любовь, а, скорее, жалость, на которую Аня по природе своей была необыкновенно щедра. Любовь старика особого беспокойства ей не причиняла. Руки его были жадными до ее тела, а вот с главными мужскими достоинствами вечно случались сбои — то слишком быстро, то совсем никак.

Его эротические фантазии сводились исключительно к тому, чтобы лицезреть Аню дома голышом, что ни в какое сравнение не шло с мерзостями, которые изобретали ее бывшие дружки. Кроме того, Павел Антонович был щедр, смотрел на нее с обожанием, на которое способны лишь люди ушедшего времени, и особенно не ущемлял ее свободу. Вскоре Аня привыкла к странному старику и с удовольствием переехала к нему жить, едва он об этом заикнулся. А совсем недавно старик и вовсе выжил из ума — поволок ее в загс расписываться. Вот кольцо подарил…

— И это все его подарки? Я-то думал, ты богатенького подцепила?

Аня посмотрела на Глеба с удивлением.

— Почему богатенького? Обычный старик, — пожала она плечами.

— Такие колечки обычные пенсионеры не дарят, — Глеб взял ее за руку и поднес кольцо к самым глазам. — Знаешь, сколько оно стоит?

— Да брось ты, — отмахнулась Аня, выдергивая руку. — От старухи, наверное, осталось. В советские времена он большой шишкой был, а золото копейки стоило.

— Это он тебе сказал?

— Не помню…

Девушка, похоже, совсем не интересовалась деньгами Синицына. О будущем не думала, жила как птичка божья. Недаром Галина уверяла, что у Ани не все в порядке с головой.

К четырем часам дня Аня наконец выпила столько, что больше не могла произнести ни единого внятного слова. Шмарин усадил ее на кровать, а когда вернулся, девушка уже крепко спала. Тогда он позвонил Галине.

После укола Павел Антонович успел дважды задремать и проснуться, а Ани все не было. К полудню его настроение стало портиться, а после трех, когда в банк они уже определенно не успевали, он впал в крайнее раздражение, которое только усиливалось от того, что Галина была непростительно рассеянна, отвечала ему невпопад и все время думала о чем-то своем.

Однако это не помешало ей схватить трубку сразу же, как только раздался телефонный звонок.

— Аня, — воскликнула Галина. — Аня! Где ты?

Синицын подкатил к ней и выхватил трубку, но слишком поздно, та протяжно урчала длинными гудками.

— Что она сказала? Где она? Когда вернется? — Павел Антонович был на грани истерики.

— Извини, — протянула Галина, — я не очень поняла. Она говорила так… так невнятно…

— Ясно! Уже успела набраться!

— Похоже, — Галина опустила глаза. — Но она все-таки успела сказать, что вроде бы у подруги на Садовой.

— Знаю. Это у Ленки Ивановой. Там телефона нет. Наверное, из автомата позвонила. Галя, — он просительно заглянул ей в глаза, — я очень тебя прошу, поезжай, привези ее. Пусть проспится дома, а завтра с утра вы с ней…

— Хорошо, хорошо, — быстро ответила Галина, накидывая шубку.

Уже взявшись за ручку входной двери, она услышала:

— Ты не думай, Галя, что я не ценю твоей дружбы, — тихо сказал Синицын. — Я ведь все понимаю и знаю, какой я подлец перед тобой.

Галина перестала дышать, прислушиваясь к его словам.

— А ты… Ты — святая, — продолжал свой монолог Синицын. — Не знаю просто, что бы я без тебя делал. Ты умирающему человеку помогаешь прожить остаток дней так, как он хочет. Пусть смешно, пусть причудливо и курам на смех, зато — как сердце велит. Тебе за это обязательно воздастся в жизни. А от меня…

«Ну же! — мысленно закричала на него Галина. — Скажи только, что оставишь мне…»

— …от меня вечная тебе благодарность.

Синицын замолчал. Галина постояла еще немного в прихожей, словно надеясь, что он продолжит, что добавит главное, а главное, что остановит, отвратит ее от их с Глебом безумной затеи. Но он ничего не добавил.

— Я пошла, — тихо сказала Галина.

Выйдя из подъезда под лениво падающий снег, она закурила сигарету и посмотрела на окна Синицына. Павел Антонович стоял у окна встревоженный и жалкий. Галина улыбнулась ему и помахала. «Заткни себе свою благодарность…» — сказала она шепотом.

Через час ей наконец удалось отыскать гостиницу, где она однажды останавливалась. Странно, как это Глеб ее сразу нашел. Галина долго плутала по незнакомым переулкам и совсем продрогла, пока нашла серое, неприметное здание на окраине заброшенного парка. Глеб ждал ее на крыльце. Протянул ключи от номера.

Несколько минут они молча стояли друг против друга. Все было решено, и, глядя друг другу в глаза, они словно проверяли, надежно ли их положение.

— Ты все сделала? — спросил наконец Глеб.

— Да.

— Получилось?

— Похоже.

— Обратной дороги не будет.

— Я знаю.

Галина протянула ему пачку купюр. Глеб пересчитал деньги, усмехнулся:

— Все твои сбережения?

— Почти. Разве этого…

— Хватит с лихвой. Ну, мне пора. Самолет вылетает через четыре часа.

— Удачи, — решительно сказала Галина и вошла в холл гостиницы.

5 января 2001 года

Воронцов аккуратно отстранил Лию и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Что-то случилось? — растерянно прошептала она. — Что с тобой?

В глазах ее светилось лишь искреннее изумление. Николай постарался взять себя в руки и скрыть раздражение. В конце концов, может случиться так, что Лия к пропаже пистолета никакого отношения не имеет.

Он не стал объясняться на лестничной клетке и заговорил только тогда, когда они вошли в его квартиру.

— У меня в столе лежал пистолет, — сказал он как можно спокойнее.

Она слушала внимательно, но явно ждала продолжения.

— И что?

— Его нет.

— Как нет?

В глазах ее вспыхнул неподдельный страх. Она отшатнулась от Николая.

— Подожди, пожалуйста. А почему у тебя… То есть я хотела спросить, откуда у тебя и почему…

— Это наградной. Пятнадцать лет лежал в столе без дела.

— И ты хочешь сказать, что он пропал?

— Да.

— Сейчас, пока нас не было?

Воронцов задумался. Похоже, Лия действительно ничего не знает о пропаже. И тут он вспомнил…

— Я не уверен, что он пропал сегодня. Но вот первого января он совершенно точно лежал на месте. Послушай, этот парень, которого ты сюда приводила…

— Стас? Ты думаешь, он мог?.. Нет, что ты. Он на такое не способен. Зачем ему?

Но теперь она говорила без особой уверенности.

— Мне нужно с ним встретиться. Как ему позвонить?

Лия молча подошла к телефону, набрала номер. Долго слушала длинные гудки.

— Похоже, никого нет. Хотя Стас редко ночует дома.

— Где же его найти?

— Есть с десяток мест, где он может остаться на ночь, на несколько дней или месяцев. Мне просто повезло, что в прошлый раз я застала его дома.

— Интересно. И главное, интересно, что такая удача обернулась пропажей и пистолета, и твоего Стаса.

Воронцов закурил и спросил:

— Давно ты его знаешь? И… как бы это помягче? В каких вы с ним отношениях?

— Совершенно ни в каких. Он просто продает травку, а я покупаю.

— С обычными продавцами не ведут многочасовые беседы.

— Ты думаешь… Нет, этого не может быть, — Лия театрально закрыла рот ладошкой. — Ты решил, что я могла привести сюда, к тебе домой, другого мужчину?! После всего, что между нами было! Как же… Кем же ты меня считаешь? — Ее голос окреп и зазвенел так звонко, что, казалось, сейчас полопаются чашки. — Ты какой-то дрянью меня считаешь? Шлюхой безмозглой, да? Ну, спасибо. А я-то, дура… Я же тебе… Я же влюбилась в тебя! Я тебе поверила!