— Нет, отец Петр. Не так просто. В том-то и суть, что против невиновного человека улики есть, а против настоящей убийцы — нет. Вы думаете, на основании чего я сделал вывод, что маньяком, которого наша полиция разыскивает с Нового года, являлась тихая работница библиотеки, студентка кафедры социальной психологии Белла Квашнина? Да не было у меня никаких нормальных оснований. Так, общие предположения, чрезвычайно туманные. Дурная наследственность, плюс отсутствие родительского воспитания. Психологическая травма, перенесенная в подростковом возрасте. Зацикленность… вы уж простите, отец Петр, но я называю вещи своими именами, — зацикленность на религии, на вере в свою особую миссию по наказанию нечестивых, осмеливающихся радоваться жизни… И как мне с таким набором «доказательств» идти к следователю, который уже две недели держит в камере удобного подозреваемого с отпечатками пальцев на орудии убийства? Да он меня и слушать не станет. И я его даже понимаю: легко ли поверить, что девушка, зарезанная в городском парке культуры и отдыха, сама перед этим зарезала троих человек и каждый раз оставляла на месте преступления тот же символ, который потом оказался на ее трупе? Или вы не знали об этом?..

Конечно, Волков лукавил. Перечисленные обстоятельства лишь зародили в нем смутные подозрения, но подлинная уверенность появилась благодаря двум фактам, о которых он отцу Петру не сообщил. Тема школьного реферата, из-за которого Белла готова была драться с будущим аспирантом Женей. И — наличие ее фамилии в списке пассажиров поезда Абакан — Москва, на котором в прошлом году возвращалась из командировки Алена Мхитарова, бывшая одноклассница Квакши.

Но реальная трудность заключалась в том, что этих фактов действительно было недостаточно, чтобы считать раскрытыми три убийства. Нет, теперь уже четыре, ведь первой жертвой Садовода была Алена Мхитарова. Для того Волков и приехал к бывшему офицеру воздушно-десантных войск, а ныне почтенному старцу отцу Петру, чтобы тот подтвердил предположение о виновности Беллы. Говорил же настоятель церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи, отец Александр, что девушка имела своего духовника, к которому регулярно ездила. Только у него она и исповедовалась. Никому другому свою душу не открывала. И Сергей был почти уверен, что со своим духовником она делилась абсолютно всем. И мыслями, и желаниями, и поступками. Во-первых, для верующего человека духовник на то и духовник, чтобы с ним быть полностью откровенным. Во-вторых, любому человеку, даже предельно замкнутому, погруженному в себя, непременно требуется отдушина. Хоть с кем-то да нужно поделиться своими душевными переживаниями. А уж если девушка совершала убийства по религиозным мотивам, если уж она считала себя орудием Господа, то как могла она не рассказать духовному отцу о своих проделках?..

Старец медленно подошел к креслу, в котором сидел Волков. Встретившись с ним взглядом, Сергей слегка напрягся. Он вдруг подумал, что поступил очень неосторожно, заявившись в монастырь в одиночку, да еще и не предупредив никого. А что, если этот седовласый старичок является идейным вдохновителем Беллы? Подчинил девчонку своему влиянию и заставлял ее убивать людей. Сколько таких примеров, когда люди впутываются в различные секты и религиозные общины и там лишаются внутренней свободы, попадают под власть бородатых проповедников… Если так оно и было, то отец Петр сейчас находится в крайне опасном положении. Стало быть, он и сам сейчас опасен. Силы у него немерено, это видно. Да и на помощь никто не придет. Здесь, в монастыре, этого старца почитают чуть ли не за пророка.

— Так что делать будем, отец Петр? — твердым голосом спросил Волков. — Готовы ли вы рассказать правду о преступной деятельности Варвары? И не только мне рассказать, но и следователю, который ведет дело. Судьба невиновного человека сейчас решается. Вы же монашеский чин носите, вам нельзя проявлять равнодушие…

— А коллегам своим вы рассказывали то, что сейчас изложили мне? — перебил его отец Петр.

— Конечно, — еще более уверенно сказал Сергей. — Своими догадками я поделился с начальником отдела. Он мне не поверил. Но все же отправил меня к вам. Вроде как для того, чтобы я убедился в ошибочности своих предположений. Но только я-то знаю, что прав. И вы знаете, что я прав. Поймите: Варвара все равно мертва, вы ей хуже не сделаете. Родственников у нее не осталось, так что позор ни на кого не ляжет. Люди ее не осудят. Ее осудит другой Судья.

— И меня тоже, — прошептал старец, опустившись в кресло. — Я должен был отвратить ее от пути, который она выбрала…

Он внимательно вглядывался в серые глаза стоящей перед ним девушки. Бледной, слегка нескладной, с гладко зачесанными волосами. На вид ей можно было дать лет двадцать. Девушки такого возраста к нему приезжали нечасто. Но те, которые все же приезжали, неуловимо походили вот на эту, с серыми глазами. И судьбы у них тоже оказывались похожими, как выяснялось позже.

— Что привело тебя в наш монастырь?

— Я не в монастырь. Я к вам, старец Петр.

— Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы вы стали моим духовным отцом. Хочу, чтобы отпускали мне грехи, чтобы вели меня по жизни.

— Почему именно я? Ты ведь приехала из города, неужели там нет достойных священнослужителей? Духовный отец должен быть близок к своему духовному чаду. Чем ближе, тем лучше. Ты ведь не сможешь ко мне часто приезжать…

— Я буду приезжать всякий раз, когда почувствую, что это необходимо, — перебила девушка. — А наши священники меня не устраивают. Во-первых, они живут в миру, живут своими бытовыми и семейными проблемами. В них нет той святости, которая есть в монастырских людях. А во-вторых… — она сделала многозначительную паузу. — Старец Петр, мне было видение.

— Какое? — полюбопытствовал он, ничуть не удивившись.

— Это было на Страстной Седмице… Я молилась, я очень долго молилась. Я обращалась к Богу и спрашивала, как мне жить и что мне делать. Я хотела, чтобы Бог ответил мне, и он ответил. Но не Сам, не лично. Я, наверное, пока недостойна того, чтобы говорить с Богом напрямую. Он послал ко мне святого… Я не поняла, какого именно. В таком, знаете, длинном облачении, как на иконах пишут, и с коротким мечом в руке. Он наклонился ко мне и сказал: «Варвара, тебе нельзя жить одной. Ищи святого старца, который поведет тебя к вечному свету. Слушайся его беспрекословно, как слушалась бы Самого Бога». Вот так он сказал и пропал.

— Это правда, Варвара? Ты действительно его видела?

— Как вас сейчас. Святой, настоящий святой с сияющим нимбом…

Так состоялось знакомство отца Петра с Беллой Квашниной. Он тогда не стал подвергать сомнению ее чудесное видение, хотя сам был почти уверен, что девушка просто галлюцинировала. Будучи глубоко верующим человеком, он все же полагал, что многочисленные «видения», «знамения» и «явления» ничего общего с Богом и святыми не имеют. Длительными постами, ночными бдениями и усердными молитвами люди изменяют свое психологическое состояние, настраивают себя на определенную волну, тем самым подготавливая свое сознание для потусторонних видений. И является им не что попало, а именно то, о чем они напряженно думают, чего они ждут, что они готовы лицезреть. Видеть ожидаемое — вот главный принцип галлюцинаций. Не на этом ли основан и феномен спиритизма?..

Стать духовным отцом Варвары он согласился. Старец и девушка заключили нечто вроде договора: он берет на себя ответственность за спасение ее души, обязуется вести ее через жизненные перипетии, помогать словом и советом, а она отдает ему часть своей воли, соглашается безоговорочно следовать всем его предписаниям. У отца Петра уже имелось пять таких духовных чад, и со своими обязанностями он справлялся, с его точки зрения. Знал бы он тогда, что с Беллой все пойдет наперекосяк…

Поначалу ничто не предвещало беды. Девушка приезжала в монастырь раз в два-три месяца, обычно по выходным и праздничным дням. Вела долгие задушевные беседы с отцом Петром, а если он бывал занят, просто слонялась по монастырской территории. Рассказывала старцу о своей судьбе, ничего не тая. Поведала и о своих беспутных родителях, непонятно куда пропавших, и о бабушке Вере Ивановне, единственном человеке, к которому Белла чувствовала хоть какие-то теплые чувства, и о непростых отношениях со сверстниками, и о неудачной попытке поступить в духовную семинарию. Не умолчала Белла и о парне по имени Миша, сбежавшем от нее через пять минут после того, как он лишил ее девственности.