— Но я считаю, что… — упрямо начала Габриель.

— Да, чуть не забыл, — перебил ее Дортсман, широко улыбаясь. — У меня есть новости и для вас, Габриель. Замечательные новости! Помните, вы рассказывали мне о своем брате и его жене, мечтающих усыновить ребенка? Так вот я не забыл об этом. Можете позвонить брату и сказать, что он станет отцом в течение этого месяца. Ко мне обратилась молодая женщина, она ищет семью для своего будущего ребенка…

— Все еще злишься на Грегори? — спросил Александр.

— Да! — Габриель могла бы и не отвечать: ответ был написан у нее на лице.

— Он умеет убеждать, — усмехнулся Александр. — Грегори, конечно, не сказал напрямую, но все было и так ясно: «Ваш брат получит ребенка, о котором они с женой так мечтают, если вы перестанете возражать против встречи Александра с отцом».

— Это было бесчестно! — воскликнула Габриель.

Они обедали в самом известном ресторане города, отмечая возвращение Александра из больницы. Миссис Рутберг вызвалась посидеть с Джейн.

Александр положил ладонь на руку Габриель.

— Дорогая, перестань волноваться. Обещаю, что встреча с отцом меня не расстроит. Как это может быть, если я совершенно его не помню?

Он сам не знает, насколько прав, подумала Габриель, и амнезия здесь ни при чем. С той минуты, как Дортсман объявил о предстоящем визите Майкла Колфилда, она никак не могла решить, говорить или нет Александру о том, что он никогда не встречался с этим человеком. Но, вспомнив слова врача, что память к Александру вернется, когда подсознание наконец смирится с реальностью, предпочла промолчать.

Предположим, он неосознанно хочет, чтобы Майкл признал его своим сыном. Травма, полученная при аварии, и последовавшая за ней амнезия предоставили ему для этого идеальный шанс, оставив в прошлом былое ожесточение.

— Просто все так сложно, — сказала она больше для себя, чем для него. — Я хочу поступить правильно.

Габриель умолкла. Сейчас она сидела рядом с ним за уютным столиком на двоих, они держались за руки. И при этом она знала, что обманывает его, заставляя считать себя ее мужем.

— Александр, я не знаю, что делать. Я всегда стремилась быть честной и никогда…

— Перестань волноваться, — перебил он Габриель и поцеловал кончики ее пальцев. — Ты делаешь все как надо, детка, так что не мучай себя.

Ей отчаянно хотелось последовать его совету, но не получалось.

— Ты не знаешь и половины всего, — упавшим голосом произнесла она. — Есть некоторые обстоятельства…

— Предполагается, что у нас праздник. Мы не собирались говорить о чем-либо более серьезном, чем меню, — снова прервал ее Александр.

— Но, Александр, я…

Он сжал ее руку.

— Обещай, что не будешь говорить со мной, как врач с пациентом: «Как мы себя сегодня чувствуем?» и «Как мы поели?».

— Боюсь, ты не…

— Что там у них в меню? Я буду рад чему угодно после больничных резиновых цыплят. Чего ты хочешь на закуску?

Габриель заглянула ему в глаза.

— Ты намерен удержать меня от…

— От нытья в ситуации, которую ты не можешь контролировать. — Он не отвел взгляда. — Да, Габриель, я намерен делать именно это.

Что ей оставалось, как не сдаться? В итоге они болтали об обеде, о Джейн, о теленовостях. Прежде чем возвращаться в пансион миссис Рутберг, Александр предложил прогуляться.

Они медленно шли по главной улице города, останавливаясь перед витринами. Александр был очарователен, забавен и внимателен, и Габриель все это очень напоминало ухаживание. Они держались за руки, весело болтали и смеялись, и Габриель наконец признала, что по уши влюблена в Александра Холидея.

— С малышкой не было никаких проблем, — уверила их миссис Рутберг, когда они вернулись в пансион. — Она поела минут сорок назад и сразу заснула. Хорошо провели время?

— Просто замечательно, — ответил Александр с улыбкой.

Замечательно? Что ж тут замечательного? — подумала Габриель. Я хочу его! Я в него влюбилась! Естественно, возникает вопрос: как может женщина, любящая мужчину, жаждущая его прикосновений, не пустить его в свою постель? Тем более если мужчина уверен, что он муж этой женщины!

— Давай проведаем нашу малышку, — предложил Александр, проходя в комнатку, где стояла колыбель.

Джейн мирно спала, выставив крошечные ручки.

— Она так прекрасна! — прошептала Габриель, наклоняясь к ней. — Похожа на ангелочка, правда?

— Наша дочка, — с благоговением прошептал Александр.

Он подумал о том, как будет растить ее вместе с Габриель. Как на их глазах она научится ходить, разговаривать, смеяться и любить. Как превратится из беспомощного ребенка в подростка, потом в юную женщину. Когда-нибудь у нее будет своя семья…

Александр испытывал гордость от того, что участвует в этом вечном круговороте жизни. Именно в этом счастье, понял он и, обняв Габриель, прижал ее к себе.

— Я самый счастливый мужчина в мире, — хрипло произнес он.

Габриель почувствовала, что ее сердце переполняется любовью к нему, а к глазам подступают слезы.

— О, Александр, если бы только…

— Не надо, — нежно прервал он ее. — Мы вместе, и у нас чудесный ребенок. Мне не нужна память, чтобы понимать, как нам повезло.

Габриель судорожно всхлипнула и плотнее прижалась к нему.

И тут это случилось. Как вспышка. Воспоминание. У него было уже несколько таких вспышек в больнице, он говорил о них врачам, но намеренно скрывал от Габриель. Не было смысла обнадеживать ее, и, как ни странно, его воспоминания не имели ничего общего с ней. Обрывки событий детства, школьных и университетских лет. Он отчетливо вспомнил окончание университета и приподнятое настроение, когда узнал, что получил право на занятие адвокатской практикой. Но как он распорядился своими знаниями, оставалось для него пока загадкой. Правда, врачи уверяли, что со временем память вернется…

Сейчас Александр увидел себя за рулем автомобиля, даже услышал песню, что звучала в этот момент. Его сердце забилось сильнее. Неужели он вспомнит саму аварию? Он так часто слышал, как это произошло, от других, что буквально видел наяву, как грузовик врезается в его машину.

Но ему вспоминались только переполнявшие его гнев и замешательство. «Чудесная маленькая семья». Эти слова возникли в сознании, но в голосе, произносившем их, было столько цинизма, что Александр ужаснулся. Это не мог быть он!

Он быстро перевел взгляд с крошечной Джейн на Габриель, трепещущую в его руках. Она так доверчиво спрятала лицо на его груди. Он любит их! Ему так повезло, что они у него есть!

Однако он не мог избавиться от воспоминания о циничном, эгоистичном Александре Холидее, не думающем о будущем, любящем женщин, но не желающем связывать себя никакими обязательствами.

Был ли он таким до знакомства с Габриель? И обманывал ли ее? Неужели их жизнь не была такой, как в последнюю неделю?

Александр похолодел.

— Я люблю тебя, Габриель, — хрипло сказал он, глядя в ее огромные темные глаза.

— Александр, сейчас ты, возможно, думаешь так, но…

Он приложил палец к ее губам. Значит, он прав. Что-то было не так до аварии, что-то заставляет ее сомневаться в искренности его слов.

— Я знаю, что люблю, Габриель, — убежденно произнес он. — Что прошло, то прошло, и я начинаю думать: уж лучше не вспоминать о том, что было. Реально то, что у нас есть сейчас: ты, Джейн и я. Наша семья.

Пылкость его слов, блеск глаз смели последние сомнения. Она любит его, хочет доставить ему удовольствие, отдать ему всю себя, свою любовь. И когда он подхватил ее на руки и понес в спальню, Габриель поняла, что ни за что на свете не оттолкнет его.

Осторожность и самообладание были совершенно забыты. «Реально то, что у нас есть сейчас», — сказал он. Моя любовь к нему — вот она, сегодняшняя реальность!

— Милая, поверь мне, — прошептал Александр, останавливаясь возле кровати и ставя Габриель на ноги.