— О, Александр, я… я верю, — выдохнула она.

Он впился жадным поцелуем в ее губы, и Габриель застонала. Его поцелуи вызывали сладострастную дрожь, заставляли кружиться голову. Они целовались и целовались, охваченные взаимной страстью.

— Ты такая чувственная, такая темпераментная, — прошептал он. — Ты самая желанная для меня женщина в мире, и ты — моя.

Александр снова впился в ее губы жарким поцелуем. Затем медленно опустил ее на кровать. Габриель была как в тумане. А он не терял времени даром — снял блузку, ловко расстегнул бюстгальтер. Она открыла глаза, и их взгляды встретились. Он хотел ее, это было очевидно. Но, кроме желания, в его глазах была и любовь. Габриель забыла обо всех внутренних запретах, исчезли все страхи и сомнения. Она действительно ощущала себя желанной женщиной.

Александр продолжал целовать и ласкать ее. Он хотел доставить ей высочайшее наслаждение, хотел, чтобы их любовь стерла все разногласия, что разделяли их прежде, и соединила их навсегда.

— Я люблю тебя, Габриель. — Его голос был таким же ласковым, как его руки.

На миг оторвавшись от ее губ, он увидел ее полные любви глаза. Она провела кончиками пальцев по его волевому подбородку, чувственным губам.

— А я люблю тебя, Александр. И хочу, чтобы ты это помнил, что бы ни случилось.

Они долго молча смотрели друг другу в глаза. И Александр понял, что никогда не забудет этого мгновения.

Но раз они любят друг друга и женаты уже пять лет, значит, у них было много таких мгновений. Тогда откуда это ощущение, что столь полное слияние их душ и тел происходит впервые?

Габриель прошептала его имя, коснулась губами его рта, и Александр больше не мог думать ни о чем, кроме того, как сильно хочет ее.

Дрожащие пальцы Габриель скользнули под рубашку, лаская его грудь.

— На нас слишком много одежды, — хрипло рассмеялся Александр. — Это нужно немедленно исправить.

Несколькими быстрыми движениями он избавил ее от юбки и колготок. Ловок, однако! Габриель смущенно вспыхнула.

— Что случилось, детка? — удивился Александр. — Откуда это смущение? Ты прекрасна, как античная статуя…

Он сощурился. Пигмалион, изваявший мраморную Галатею.

— Моя прекрасная нереида! — воскликнул он.

Габриель кивнула.

— Память возвращается к тебе!

— Я вспомнил, что называл тебя так. — Он нежно поцеловал ее. — И я знаю, как сильно люблю тебя, как сильно хочу. Только тебя, Габриель. Никогда не забывай этого!

— Не забуду, — пылко пообещала Габриель. Да и как она сможет забыть? Это прекрасное мгновение навсегда останется в ее памяти. — Александр, но я… я…

Голова ее закружилась. Что она хотела сказать? Она не могла вспомнить, она не хотела вспоминать. И застонала от желанных прикосновений его рук.

— Иди сюда, дорогая, — прошептал Александр. Он притянул ее к себе, покрывая поцелуями. — Я хочу тебя.

— Да, Александр, да! — простонала Габриель, вся дрожа от предвкушения.

«Ты самая желанная для меня женщина в мире». Его слова не выходили у нее из головы. И его взгляд заставлял ее чувствовать, что это именно так.

Габриель улыбнулась, обвивая его руками.

— Я немного нервничаю.

Слабо сказано, подумала она. Александр считает, что мы женаты пять лет! Как я могу объяснить ему, что я — девственница? Она зажмурилась, чтобы удержать жаркие слезы. Что, если он придет в бешенство, узнав правду? Что, если возненавидит ее?

— Я знаю, что ты нервничаешь, детка, — нежно сказал Александр. — Просто расслабься. Расслабься. — И ласково погладил ее по волосам.

Он интуитивно чувствовал, что здесь что-то не так. Но его мозг был слишком затуманен страстью, чтобы разобраться. Он успокаивал Габриель, каким-то шестым чувством догадываясь, что она нуждается в этом. И под его ласками и поцелуями страхи Габриель постепенно исчезли…

Гораздо позже, когда они утолили свою страсть, сознание Александра прояснилось настолько, что он смог размышлять здраво. Габриель спала в его объятиях, положив голову на его плечо. А он не мог сомкнуть глаз. Мысли вихрем кружились в голове.

Александр вспоминал другие ночи с другими женщинами. Ничто не могло сравниться с тем, что он испытал сегодня с Габриель. Никогда ни к кому он не чувствовал такой полной, безграничной любви.

Конечно, муж должен испытывать такие чувства к своей жене. Только одна неувязка нарушала идиллию: Габриель оказалась девственницей. То есть была ею до сегодняшней ночи, когда он стал ее первым возлюбленным. А предполагалось, что он был ее мужем последние пять лет!

Александр вгляделся в женщину, лежащую в его объятиях. Луна освещала тонкое лицо, густые темные волосы, рассыпавшиеся по подушке. Каким-то образом ей удавалось выглядеть одновременно и сексуальной, и невинной. Сегодня ночью она была именно такой — робкой девственницей, превратившейся в пылкую любовницу.

Александр нежно поцеловал ее. Он, несомненно, был ее первым мужчиной. У него достаточно опыта, чтобы понять это.

И они женаты пять лет? Не могли иметь собственных детей, поэтому удочерили маленькую Джейн? Но женщина не может забеременеть, если никогда не занималась сексом.

И в этот момент Александр понял, что не могли они быть женаты целых пять лет. Он был абсолютно уверен в этом, хотя воспоминания об их совместной жизни все еще ускользали от него. Но у него было одно неоспоримое доказательство: жить с Габриель пять лет и не прикасаться к ней — разве такое возможно?

А что, если они вообще не женаты? Но Александр немедленно отверг эту мысль. Габриель и Джейн принадлежат ему. Его руки крепче сжали молодую женщину, когда он подумал о прошедшей неделе, всех тех часах, что провел с ней и дочерью. Он любит обеих. Они — его семья, и они останутся семьей, несмотря ни на что…

Детский плач, пронзивший ночную тишину, разбудил Александра. Он посмотрел на часы, стоящие на прикроватной тумбочке, и тихо застонал. Половина пятого утра!

Джейн продолжала плакать. Габриель не шевельнулась. Она явно была слишком измучена. Александр нежно улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

Встав с кровати, он накинул халат и побрел в детскую, слабо освещенную ночником. Джейн сжала крошечные кулачки, ее тельце дергалось от яростных криков. Но, увидев Александра, малышка перестала плакать и внимательно посмотрела на него огромными синими глазами.

— Не волнуйся, папочка здесь. — Он взял ее на руки. — Папочка всегда будет рядом с тобой.

Джейн принялась жадно сосать кулачок, и это означало, что она голодна.

— Пора завтракать, а? Ну и расписание у тебя. Даже морские пехотинцы в учебном лагере не встают так рано.

Он подогрел смесь в удобном электрическом подогревателе и сел в кресло-качалку. Джейн издала забавный звук, когда ее маленький ротик схватил соску. И начала жадно сосать, поглядывая на Александра.

— Ты — моя маленькая дочка, — сказал он тихо. — Я еще не совсем понимаю, что здесь происходит, но все будет прекрасно, я обещаю.

И тут он услышал, как Габриель окликнула его:

— Александр, где ты?

— В детской.

Габриель появилась на пороге.

— Я… я думала, что ты ушел, — прошептала она.

Он протянул к ней руку.

— Иди сюда.

— Я не одета.

Покраснев, она быстро исчезла и вскоре появилась вновь в бело-розовой ночной сорочке, которую ей так и не пришлось надеть вечером. Сорочка была до щиколоток, с круглым воротничком и длинными рукавами.

Александр улыбнулся.

— Ты похожа на воспитанницу монастырской школы, — сказал он, давая ей повод во всем сознаться.

У Габриель похолодело внутри.

— Вот уж нет! — воскликнула она как можно беззаботнее, но вспыхнула, вспомнив, как они занимались любовью.

Габриель и представить не могла, что будет так страстно реагировать на ласки мужчины. А когда проснулась и не нашла его рядом, ей показалось, что весь мир рушится вокруг нее. Александр понял, что она девственница, что они не женаты. Он почувствовал себя пойманным в ловушку, которой всегда избегал, и ушел навсегда!