ГЛАВА 5

Было около пяти утра, когда я окончательно сдалась. Я нацепила шлёпанцы, схватила ключи с курткой и на цыпочках вышла из дома. Выехав на шоссе, я направилась в сторону Ньюпорта. Я потратила последние два доллара на проезд и поехала по мостам прямо к южной части острова Аквиднек. Там начиналась извилистая трёхмильная узкая туристическая тропа по скалам, растянувшаяся между особняками и океаном.

Надя как-то сказала, что, когда она ходила по этой каменистой тропе — роскошь с одной стороны, грохот волн с другой — две её половинки сливались воедино. Она приводила меня сюда много раз. Именно здесь я сфотографировала берег, который ей так нравился. Может, именно здесь я найду её снова.

Я припарковалась на обочине дороги, прямо у входа на туристическую тропу Клифф-Уолк. Ветер порывами обдувал меня, запутывая волосы вокруг шеи и лица. Его холод проник сквозь тонкую куртку, когда я ступила на каменистую тропу, от этого татуировка на моей руке вспыхнула яркой, острой болью.

Как только вспыхнула боль, передо мной появился коридор. Мой рот наполнился кислым привкусом. Я посмотрела на свою руку. На моей ладони... ладони Нади... лежало несколько таблеток. Я снова была в её голове. Ей хотелось забыться, она была слишком усталой и запуганной, чтобы думать о чём-то, кроме пустоты. Глубоко в её груди я чувствовала это: грызущую, гноящуюся пустоту, зияющую пропасть. Она собиралась заполнить её этими таблетками.

"Не надо", — прошептала я, но, как всегда, она меня не услышала.

Она переступила с ноги на ногу и пошла по тускло освещённому коридору к открытой двери в конце коридора. С облегчением я поняла, что она последовала совету Стража. Она направлялась в квартиру.

Пока её голова гудела от желания, моё собственное зрение обострилось. Куда бы ни падал её взгляд, я впитывала всё. Фонари свисали с подсвечников вдоль коридора, отбрасывая болезненный зеленоватый свет на закрытые двери, покрытые облупившейся тёмно-розовой краской. Бледно-оранжевые стены были покрыты чёрными прожилками, а пол устлан каким-то мехом. Что за?.. Это была плесень, растущая, как мох, по всему ковру. Она оставляла следы на влажных, хлюпающих кучках, пока брела к своей цели. Её пальцы сомкнулись на таблетках. У неё потекли слюнки.

Что-то шевельнулось у неё за спиной. Она ничего не заметила. Единственной её мыслью было попасть в ту квартиру и лечь на пол, позволив таблеткам на время отключить её. Она не слышала слабого шороха шагов по заплесневелому ковру, тихого шипения дыхания, приближающегося с каждой секундой. "Посмотри назад, Надя".

Она не обернулась. Она просто плелась к открытой двери, не обращая внимания на тихий, улюлюкающий смех, который теперь доносился от кого-то или чего-то, и это нечто было с ней в коридоре.

"Беги, — я закричала. — Пожалуйста, беги", — прошептала я.

Она не слышала меня.

Её сердцебиение было медленным и ровным в моей груди, но мои мысли были моими собственными, и они горели огнём. Я без труда расслышала хихиканье пронзительного голоса: "Она идеальна". Мои мышцы болели от напряжения, пытаясь заставить её бежать, но это было похоже на бег в воде. Надя полностью контролировала ситуацию, и мы двигались с её скоростью. "Быстрее. Ты почти на месте. Запрись в квартире".

Шаги ускорились. Теперь раздавались прямо за ней. Я чувствовала тёплое дыхание на своей шее и ощутила запах чего-то гнилого, но Надя не обернулась, не почувствовала, не учуяла запаха. Она прислонилась к дверному косяку и, спотыкаясь, вошла в квартиру, забыв закрыть за собой дверь...

Всё мое тело содрогнулось, когда на меня налетел порыв холодного ветра. Я открыла глаза. Теперь я стояла на вершине холма высоко над океаном, окружённым низким, колючим кустарником. Тонкая оранжевая полоса окаймляла воду, солнце вставало из-за моря. Волны в гулком ритме ударялись о скалы внизу. У меня не было времени думать о том, как, чёрт возьми, я туда попала. Всё, о чём я могла думать: успела ли она, поймали ли её?

В беспомощном отчаянии я закричала в небо:

— Это несправедливо! Сначала меня наказывают этими видениями, а теперь у меня их нет, когда они нужны мне больше всего на свете? Что это за чушь такая — божественное правосудие? Мне нужно знать, всё ли с ней в порядке!

Я сделала ещё шаг вперёд, пытаясь подобраться поближе к тому, кто мог послушать меня, там, наверху.

— Я должна знать, выжила ли она там. Прошу... ох, чёрт!

Резкий порыв ветра ударил меня, я поскользнулась и упала на кустарник. Мои руки теряли хватку, пока я попыталась ухватиться за тощие, хрупкие кусты, но они обломились у меня в руках. Бёдра и ноги сорвались от края валуна, когда я падала, и затем вдруг я стремительно рухнула в открытый воздух, круто спускаясь к зубчатым скалам и океану внизу. Мой крик вырвался из горла, высокий и чистый. О Боже, о нет, о нет, нет, нет, нет...

Как только я пришла в себя, я поняла, что мертва. Я узнала переполняющее меня чувство свободы с той ночи, когда я пыталась покончить с собой, и стала ждать катастрофы.

Но этого не произошло. Вместо этого в моей груди вздулся пузырь удовлетворения, яркий и сияющий, каким-то образом убеждая меня, что бой окончен, и что всё будет хорошо. Мимолётное беспокойство промелькнуло у меня в голове: пожалуйста, не позволяйте Диана подумать, что я прыгнула... Но я не могла удержать это беспокойство, потому что чувство безопасности и счастья вытеснило его, не оставляя места ни тоске, ни страху, ни сожалению.

Я лежала на спине и смотрела в пронзительно-синее безоблачное небо. Я лежала в поле, и трава укачивала меня, такая шелковистая и душистая, мягкая, как любая постель. Я медленно села, пытаясь вспомнить, что именно произошло. Я помнила только падение, и больше ничего. Осталось лишь смутное воспоминание, что я была расстроена, но я не смогла вспомнить почему. Казалось, в данный момент не имело смысла волноваться.

Улыбаясь, я встала на ноги.

И осознала, что не одна.

Каждые несколько секунд, вокруг меня появлялись из ниоткуда люди. Все они лежали в траве, а затем поднимались, улыбки освещали их лица. Каждый из них оглядывался, некоторые были слегка озадачены, но никто не был испуган. Они повернулись лицом к солнцу и пошли прочь по цветущему лугу, выпрямив спины, шагая расслабленно и плавно. Старые, молодые, всех цветов кожи. Все счастливы. Я поняла выражение их лиц. Я чувствовала то же самое. На самом деле у меня никогда не было дома, но это место очень походило на него. Я подняла руки к небу в молчаливой благодарности, впитывая тепло солнца над головой.

Затем я увидела её лицо на своей руке.

Она пойдёт со мной, преследуя и в то же время преследуемая. Печаль в её глазах поразила меня, как сильный удар в живот, мгновенно сдув мой пузырь удовлетворённости. Руки безвольно упали по бокам, и именно тогда я услышала его: безошибочный вопль из моих кошмаров. Суицидальные Врата распахнулись настежь. Я обернулась, пытаясь определить источник звука, удивляясь, что не заметила его раньше.

Там, вдалеке, раскинулся город, окружённый высокой стеной. Над ним возвышался купол тьмы, скрывая горизонт в вечной полночи. Как только я увидела врата и услышала их, я узнала это место. И я знала, что Надя была там. Всё, что мне снилось, всё, что я видела, было реальностью.

Люди вокруг меня, казалось, не слышали металлического визга этих Врат. Никто из них не повернул головы. Никто из них не был осведомлен о городе, который маячил на холме позади них. Но как только я увидела его, я не смогла отвести взгляд.

Я шла по траве к куполу, цветы щекотали мои лодыжки, моя радость была лишь ещё одним далёким воспоминанием. Когда я достигла границы между светом и тьмой, нерешительность выбила меня из колеи, и я упала на землю.

Что если...

Что, если она благополучно добралась до той квартиры? Что, если у меня получится найти её? Что, если я смогу вытащить её отсюда? Что, если я будучи мёртвой смогу сделать то, что не смогла сделать при жизни?

Что если я смогу спасти её?

Но её спасение означало бы, что мне придётся войти туда. Место, откуда я пыталась сбежать в течение многих лет. Неужели я действительно хочу пройти через это? Что, если у меня вообще не получится помочь ей?

Я понятия не имела, сколько времени просидела, уставившись в темноту, и слушая, как распахиваются и захлопываются Врата. И я не знала, сколько времени мне понадобилось, чтобы принять решение. Это оказалось труднее, чем я ожидала. Всё то время, что мне снился город, я не имела ни малейшего представления о том, что лежит за его стенами. Здесь, снаружи, находился райский Элизиум, и мне не хотелось уходить. Здесь было всё, что мне когда-либо было нужно. Я была в этом уверена.

Но как я могу отвернуться от Нади? Как я смогу наслаждаться своей загробной жизнью, если я никогда не узнаю, что с ней случилось? После всего, что она сделала для меня — все эти ночи учёбы со мной, заступничества за меня перед своими друзьями, она даже написала письмо моему надзирателю... после она показала мне, что я чего-то стою, после сказала мне, что верит в меня... как я могу отвернуться от неё, зная, что она переживает? Неужели я снова подведу её?

Нет, я не смогу. Я этого не сделаю. Я должна пойти за ней. Мне остается лишь надеяться, что я не опоздала.

Мой план: Попасть в город. Забрать Надю. Защитить нас. Найти выход. Всё просто.

Я встала, перевела дух и шагнула сквозь завесу тьмы раньше, чем успела передумать. Она тяжело легла на мою кожу, липкая и леденящая, придавливая меня. Я упала вперёд, поражённая шквалом отчаяния. Я лежала, уткнувшись лбом в землю, прижав ладони к камням, и всякая надежда и счастье покинули меня.

Я вернулась.

Дорога, ведущая в город, была вымощена грубыми каменными плитами и кишела сгорбленными, стонущими людьми. Влажный хруст заставил меня подпрыгнуть. Слева от меня громоздкой кучей появился молодой человек с тёмной кожей и волосами. Разинув рот и моргая, он поднял голову к Вратам и издал крик на незнакомом языке, затем, шатаясь, поднялся на ноги и присоединился к толпе.