– О, Господи, – воскликнул Беллами. – Кто бы мог подумать? И вы считаете, что Фреда давала ему деньги?

Ванесса рассмеялась.

– Мой дорогой Ники, не будьте так наивны. Харкот может взять деньги даже из дароносицы в церкви, если никто не видит. Конечно же, он брал деньги у Фреды. На что бы он иначе существовал?

Беллами выбросил в камин окурок и закурил снова.

– Это просто ужасно, Ванесса, да? Грош нам всем цена. Все мы считались в той или иной мере друзьями с тех пор, как Харкот, Мотт и я начали работать у Филипа в отделе "Ц". Мы, конечно, догадывались, что вы с Харкотом не очень ладите, но я представить себе не мог, что все так плохо.

Он помолчал немного, потом заговорил.

– Ванесса, вы думаете, что это Харкот убил Фреду? Я знаю, что вы так думаете. Я чувствую.

Ванесса спустила ноги на пол быстрым изящным движением. У нее были восхитительные ноги.

– Ради Бога, Ники, – сказала она. – Что с вами? Неужели это не ясно, как день?

Она бросила окурок в пепельницу, стоявшую на столе.

– Послушайте, Ники, подумайте сами, как все было. Харкот каким-то таинственным, только ему известным способом добился того, что Фреда стала ею любовницей. Вы хорошо знали Фреду. Это была замечательная женщина. Восхитительная. Но… почему-то – это знала лишь она одна – даже несмотря на то, что муж ее обожал, она пожалела Харкота или вошла в его тогдашнее положение. Казалось бы, что Харко I этого должно было быть достаточно. Но не тут-то было. Не такой Харкот. Ему мало того, что такая женщина, как Фреда, стала его любовницей. Ему нужна была еще и эта ужасная Берингтон. И у него хватало наглости платить за ее благосклонность деньгами, которые он брал у Фреды. У него хватало бесстыдства таскать ее за собой повсюду, привести ее даже на вечеринку к Кэроле. Если вы хотите знать, почему Фреда не пришла туда, сказавшись больной, так именно из-за этого. Когда она сказала Харкоту, что у нее больше нет денег, он предпринял наступление. Он умышленно поехал, взял эту хищницу Айрис Берингтон и привез ее к Кэроле… это был вызов всем нам.

А потом случилось самое плохое… с его точки зрения, конечно. Берингтон сообщила ему, что он ей надоел. Что без денег он ей не нужен. Поэтому-то он в ярости и вернулся к Фреде. Он приехал к ней злой, ненавидящий, пьяный и убил ее. Конечно же он ее убил.

Беллами кивнул.

– Вы правы, Ванесса. Совершенно очевидно правы. Все мои сомнения, связанные с ложными представлениями о дружбе и порядочности, здесь неуместны. В конце концов убийство есть убийство.

– Что вы собираетесь делать, Ники?

– Я завтра же поеду в Скотленд-Ярд и все расскажу Мейнелу. В конце концов я должен думать и о себе.

Ванесса кивнула головой.

– Конечно, – согласилась она, – вы безусловно должны это сделать. Если у Харкота есть какое-нибудь алиби, пусть он сам его представит. Я не утверждаю, что он хотел убить Фреду, множество убийц не собираются убивать, но убивают, не так ли? Пусть Харкот заботится о себе сам. Почему это должны делать вы?

– Не знаю, – ответил Беллами. – Разве что потому, что в Харкоте всегда было что-то жалостное.

– Вот именно, – угрюмо подтвердила Ванесса. – Проклятая жалость. Из-за нее я и вышла за него замуж. У меня он тоже вызывал жалость. Думаю и Фреда попалась на эту удочку и поэтому давала ему деньги. Жаль, что его жалость не удержала его от убийства. Бедная Фреда вовсе не вызывала жалости, теперь ее убили, а вы жалеете человека, который убил ее, потому что он вызывает жалость. Боже мой… это ужасно… ох, уже эти жалостливые люди!

Беллами встал.

– Вы – настоящий друг, Ванесса. Огромное вам спасибо, – приподняв одну бровь, он улыбнулся ей. – И спасибо за чай.

Ванесса тоже встала.

– Отправляйтесь в Скотленд-Ярд и расскажите им всю правду. Иначе вы будете еще одним человеком, вызывающим жалость.

Она наклонила к себе его голову и поцеловала его в губы.

– Мне давно хотелось это сделать, – сказала она. – Главным образом потому, что вы – идеальный в моем представлении мужчина, несмотря на все то поверхностное, чем вы прикрываетесь, словно маской. Ну, теперь идите, Ники, мне нужно причесаться.

– О'кей, босс.

В дверях он задержался и, обернувшись, сказал:

– Харкот был дураком. Как можно променять такую женщину, как вы, на какую-то Берингтон?! Он, наверное, чокнутый.

И вышел, широко улыбаясь.

Было пять часов. Беллами взобрался по лестнице в "Малайский клуб". Там было пусто. Блондинка послала ему улыбку из-за стойки.

– Как поживает миссис Рок? – ехидно спросила она.

– Двойной виски с содовой, пожалуйста, – ответил он. – А почему ты о ней спрашиваешь?

– Я вчера вечером наблюдала за вами. Когда Ланселот стал затевать ссору, я знала, что вы его припечатаете. И она знала. Ей не нравится этот Ланселот. Ей было это очень приятно, я видела по ее глазам.

– Если он ей не нравится, почему же она с ним ходит? – поинтересовался Беллами. – Ее же никто не заставляет, не так ли?

Блондинка-барменша криво усмехнулась.

– Она работает на Ферди Мотта, владельца клуба. Они с миссис Берингтон приводят туда своих посетителей, а Мотт платит им за это комиссионные.

– А… – протянул Беллами.

Он выпил виски с содовой и направился в другой конец зала к телефонной будке. Набрав номер отдела "Ц", он попросил мистера Вэнинга. Когда тот взял трубку, Беллами сказал:

– Филип, спасибо за письмо и сведения. Я не буду вам ничего говорить по поводу Фреды, вы сами знаете, что я чувствую. Единственное, что можно вам посоветовать сейчас, – это работать так, чтобы чертям жарко было, чтобы не оставалось времени думать об этом.

– Спасибо, Ники, – поблагодарил Вэнинг.

– У меня для вас кое-что есть, Филип, кое-какие соображения насчет утечки. Мне нужно повидаться с вами. Сегодня вечером можно?

– В баре "Беркли" в семь. Подходит?

– Отлично, – воскликнул Беллами. – Послушайте, Филип, вы только что получили нокаутирующий удар. Вы готовы выдержать еще один? Справитесь?

– Не беспокойтесь, – мрачно ответил Вэнинг. – После того, что случилось, я выдержу все, что угодно. Хуже уже ничего быть не может.

– Хорошо, – сказал Беллами. – Тогда до семи.

Он повесил трубку, проследовал обратно к стойке и заказал еще порцию виски с содовой.

Беллами сидел у себя в гостиной перед камином и курил. Он размышлял о предстоящей беседе с Вэнингом, отдавая себе отчет в том, что она будет нелегкой. Жизнь бежит быстро, иногда слишком быстро, подумал он.

Он позволил себе мысленно вернуться к тому, что произошло, начиная с вечера понедельника, когда Вэнинг поручил ему расследование обстоятельств утечки информации.

Он встал и начал ходить по комнате. Теперь он сосредоточился на Фенелле Рок. Его первая догадка насчет этой очаровательной дамы подтвердилась. Она была одной из тех цепких женщин, которых Мотт использовал, чтобы поддерживать постоянный поток посетителей в своем игорном клубы.

Он усмехнулся, представив себе, как Фенелла рассказывает Мотту обо сем, что случилось с ней за последние сорок восемь часов. Она должна будет сообщить Ферди все о Харкоте и его проигрыше у мисс Пурселлы. Улыбка Беллами стала еще шире, когда он представил, что подумает Ферди, узнав, что две сотни, которые он так старательно проиграл Харкоту в понедельник, так же старательно отнял у него Беллами.

Фенелла расскажет Ферди о своем визите в квартиру Харкота, о том, как искала там секретные материалы отдела "Ц", и о том, что Беллами еще не кончил проверять Харкота – она должна привезти его вечером в "Малайский клуб" и передать Беллами, который еще что-то собирается с ним делать. Ферди придется не на шутку задуматься.

В четверть седьмого Беллами надел пальто на меху и черную мягкую шляпу и отправился в "Беркли". Вечер был пронизывающе холодным. На улицах – кромешная тьма, лишь изредка мелькали блики от фонариков прохожих, да тусклый свет автомобильных фар. Гнусный вечер, подумал Беллами.