Керзону — свой собственный пролетарский ультиматум.

Январь 1924 года, Лондон

Лорд Керзон закрыл дневник, опустил веки. Его тонкое лицо было бледным, высокий лоб

с залысинами покрылся потом. Все-таки он сумел добиться многого.

Советское правительство трусливо пошло на уступки. Заплатило за расстрел британских

шпионов. Священников, правда, не выпустило — да и черт с ними, с православными

мракобесами. Главное — за британскую кровь уплачено золотом.

В какой-то мере это — успех его, лорда Керзона. Успех британской дипломатии. Он

может быть удовлетворен. В его мемуарах появится новая красивая страница.

...И не знал вице-король Индии, потомок знатного рода, что в историю он войдет вместе с

жизнерадостным пролетарским кукишем на самолете английской конструкции, а имя его

сделается поговоркой совсем не в дипломатическом контексте.

© А. Мартьянов. 12.10. 2012.

28. Крылья Червонного

Март 1912 года, аэродром Червонное Волынской губернии

...К обломкам аппарата уже бежали люди.

Летчик Яновский с трудом выбрался из-под обломков. Он сильно пострадал, но был жив и

в сознании.

Инженер Зембинский пришел в ярость.

— Вы это сделали умышленно! — кричал он на Яновского. — Я обо всем доложу Федору

Федоровичу!

Имение Червонное и аэропланная мастерская принадлежали Федору Федоровичу

Терещенко, богатому помещику и сахарозаводчику. Он сам устроил аэродром на выгоне

для скота — площадью в сорок один гектар.

С юности Терещенко заинтересовался аэропланами. И поскольку был богат, а семья во

всем содействовала увлечениям «Федорика», как его называла матушка, то скоро уже у

помещика имелась собственная мастерская.

Сергей Сергеевич Зембинский прибыл в Червонное по приглашению хозяина после того,

как тот лишился своего главного конструктора, талантливого Дмитрия Павловича

Григоровича.

«Дезертирство» Григоровича обернулось для Терещенко поначалу настоящей бедой. Но с

Петербургом не потягаешься — а именно туда, на завод Первого Всероссийского

товарищества воздухоплавания, сманил конструктора один из основателей этого

товарищества, господин Щетинин.

Зембинский же с удовольствием «принял хозяйство». Червоннская авиамастерская

существовала на доходы от производства сахара и спирта. Она являлась передовым

предприятием: собственное конструкторское бюро, четыре авиамотора, три самолета —

один «Блерио-XI», купленный Федором Терещенко за границей, и два моноплана

собственной постройки.

Затем были разработаны и созданы еще два самолета: «Терещенко № 2» и «Терещенко №

3» — наследие Григоровича, который проделал основную конструкторскую работу.

Зембинского эти «Терещенки» не устраивали, и он, после «бегства» Григоровича,

вплотную занялся новым монопланом — «Терещенко № 4».

— Четвертый номер будет гораздо лучше летать, — утверждал Зембинский. — Мы не

станем разбрасываться усилиями. Раз уж Федор Федорович вывез из-за границы

«Блерио», то станем изучать «Блерио» и на его основе конструировать собственные,

лучшие монопланы. А испытания покажут, где недостатки и где достоинства.

Впрочем, в достоинствах своего самолета Зембинский не сомневался. Этот аппарат

готовили к показу на Московской воздухоплавательной выставке. Тем ужаснее оказалась

катастрофа Яновского.

...— Вы это нарочно сделали! — напустился Зембинский на летчика.

Яновский, вытирая кровь с лица, пытался возражать:

— Зачем бы я стал сам себя гробить, помилуйте, Сергей Сергеевич?

— Да уж не знаю, зачем! — злился Зембинский. — Может, доказать хотели, что

Григорович лучше меня самолеты строил. Вы умышленно заложили крутой вираж на

малой высоте и крылом за землю зацепили. Я видел!

Вечером пилота навестил управляющий имением — Вашкевич.

— Мне, господин Яновский, нужно писать сейчас донесение Федору Федоровичу, —

сказал он. — Вы уж соблаговолите дать объяснения. А то от господина Зембинского, сами

знаете, толку не добьешься, он только ругается.

— Да я вообще летать сегодня не собирался, — признал пилот. — Хотел сделать два

прыжка. А тут аппарат попал на вспаханное поле. По всей вероятности, зацепил одним

противокапотажным полозом за почву и сделал резкий поворот. Это и вызвало падение.

Никакого злого намерения у меня, Боже упаси, и в мыслях-то не было!

— А зачем вы хотели делать два прыжка?

— Да у Зембинского ведь не выспросишь, чего он хочет! — в сердцах сказал пилот. — То

лети, то не лети. Думал проверить кое-что в самолете. Говорил бы определенно, а то ведь

клещами не вытянешь, чего добивается, а потом других винит.

— Думаю, господину Зембинскому придется покинуть Червонное, — сдержанно

проговорил Вашкевич.

Федор Федорович поддержал своего управляющего. Инженер был уволен.

Октябрь 1913 года, Гатчина

— Господин Терещенко поручил мне передать аппарат Офицерской воздухоплавательной

школе! — Такими словами завершил свою речь новый конструктор Червонного, француз

Альфред Пишоф.

Щедрый дар известного промышленника был встречен общими рукоплесканиями.

К конкурсу военных аэропланов самолет — «Терещенко № 5-бис» — не успел. Жаль —

ведь новый конструктор предложил интересные решения.

— Я намерен принять участие в конкурсе и получить заказ от военных, — объяснял

Терещенко Пишофу. — А они хотят, чтобы самолет можно было быстро доставить к

месту назначения наземным транспортом. Поэтому новая конструкция должна быть

простой в сборке и разборке. Сумеете?

...Когда Пишоф показал Федору Федоровичу самолет, который разбирался за несколько

минут, Терещенко поначалу даже не поверил. Но факт оставался фактом: «Терещенко №

5» можно было подготовить к транспортировке практически мгновенно.

— Вот еще кое-какие новшества, — Пишоф обратил внимание работодателя на

применение роликов в системе тросового управления. — Ну и наконец — главное. Теперь

двигатель можно запускать силами одного летчика, без наземного персонала.

— Опоздали — не страшно! — говорил потом Терещенко. — Выступим вне конкурса.

Главное — показать наш самолет в Петербурге. Придемся ко двору — так и без всяких

конкурсов заказ получим.

На аэродроме он с интересом наблюдал за полетами самолетов других конструкторов.

Пишоф стоял неизменно рядом, морщил лоб, делал заметки в блокноте.

— Я вот думаю, мсье Пишоф, — обратился к нему Терещенко, — завести у нас в

Червонном аэродинамическую лабораторию. Я получил положительное письмо от

Жуковского, где он дает мне дельные советы на сей счет. Что скажете?

— Скажу, что вон тот самолетик — голландский, что ли? — выделывает большие чудеса,

— отозвался Пишоф.

Терещенко прищурился.

— Вы правы, — признал он. — Летчик высококлассный. Выжимает из машины все, что

только можно. Вот бы нам такого.

— Хотите сманить? — удивился Пишоф.

— А почему бы нет? — вопросом на вопрос ответил Терещенко.

Каково же было его удивление, когда ему представили пилота, и это оказалась женщина!

— Голанчикова, — она протянула руку по-мужски.

Терещенко замешкался, не зная, перевернуть ли ладонь дамы для поцелуя или же ответить

ей рукопожатием. Остановился на втором.

— У меня есть к вам предложение, госпожа Голанчикова, — сказал украинский

предприниматель. — Мне необходим летчик-испытатель. Господин Яновский в основном