— Разумное предложение. Она хороший бухгалтер.

Вячеслав Германович пропустил, казалось, это соображение мимо ушей. Помялся немного, спросил:

— Шнек — еврейская фамилия?

— А это что-то меняет? — невозмутимо поинтересовалась Лариса.

— В правительстве опять много евреев, — доверительно понизив голос, сообщил коллективу Вячеслав Германович. — И они опять оказывают влияние. — Вячеслав Германович значительно поднял брови.

Лариса перестала сдерживаться. Сказала раздраженно:

— Фамилия Шнек может быть и немецкой. Сейчас в паспортах национальность не пишут. Честно говоря, национальность пострадавшего меня мало волнует. Меня волнует, что без томографа и консультаций с опытным невропатологом мы не можем поставить диагноз.

Ларисин тон подействовал на главврача отрезвляюще. Он сразу же вспомнил о своих прямых обязанностях, но и тут не упустил случая брызнуть ядом в пациента Шнека, который никак не хотел поддаваться идентификации.

— Я звонил. Этого Шнека в областном центре поставили в очередь на томограф. Но это не меньше недели. Если он такой влиятельный, пусть насчет него из Москвы позвонят. Нонна Викторовна, — Вячеслав Германович обратился к врачихе, с которой в первый день так неудачно зашел в палату к потерпевшему, — вам вопрос как к невропатологу, заслуженному врачу и, в конце концов, моему заместителю: в вашей практике было, чтобы больной не отличал, о чем он думает и что говорит?

Нонна Викторовна колыхнулась своим большим телом и пошла красными пятнами. Бремя ответственности давило на нее. В такой ситуации нужно было взвешивать каждое слово.

— В моей практике такого не было, но в медицинской литературе подобные случаи описаны. — Нонна Викторовна обвела коллег беспокойным взглядом. — В народе про таких говорят: заговаривается! — В кабинете повисла тишина. Нонна Викторовна и сама чувствовала, что такая формулировка диагноза, мягко говоря, далека от научной. — Но я же не невропатолог, я физиотерапевт и только исполняю обязанности невропатолога. — Она оправдывалась, и теперь пятнами пошло не только ее испуганное лицо, но и шея.

Старые врачихи обменивались многозначительными взглядами и криво улыбались. Каждая из них считала, что именно она достойна занимать место зама главного врача, а не более молодая, но, как выяснилось, менее компетентная Нонка.

Вячеслав Германович чутко уловил настроение коллектива. Сдвинул строго брови. Только междоусобиц ему сейчас и не хватало.

— Спасибо. Все свободны.

Лариса с облегчением вздохнула. Но тут главврач придержал ее за рукав.

— А вы, Лариса Петровна, останьтесь.

Вячеслав Германович подождал, пока все покинут кабинет. Указал Ларисе на стул возле своего стола. Лариса села так, чтобы главврач видел ее целиком. Положила ногу на ногу. Короткий халатик поднялся еще выше. Лариса знала, что к женской красоте Вячеслав Германович весьма неравнодушен, и сейчас ее точеные ноги в изящных туфельках будут сбивать его с толку. Это была ее маленькая женская месть главврачу за испорченный отгул.

Вячеслав Германович несколько раз чиркнул глазами по ее гладким коленкам. Попытался собраться с мыслями. Лариса глумливо покачала носком туфельки. Перехватила взгляд главврача. Невинно улыбнулась.

Вячеслав Германович вытер пот со лба и заговорил:

— Пребывание этого Шнека в санатории сказывается разлагающе на персонале. Мне сообщили, что он устроил вечеринку с ночными сестрами. — Он выжидательно смотрел на Ларису. Но та молчала. — И вообще с ним много непонятного. Откуда он знает про вице-губернатора Кислюка, который стал куратором здравоохранения только три дня назад? Значит, его проинформировали еще в Москве. — Теперь в голосе главврача звучали просительные нотки: — Лариса, вы же в Москве жили, он тоже москвич. Поговорите с ним, как с земляком.

Лариса смотрела на Вячеслава Германовича без всякого сочувствия.

— У меня не получится. Он утверждает, что я кого-то убила.

— Только этого нам не хватало. — Сообщение Ларисы подтверждало его подозрения относительно психического состояния потерпевшего. — Я опасаюсь его видеть, потому что он хамит мне прямо в лицо. Ему же вполне может показаться, что и я кого-нибудь убил!

— А вы поручите его старшей медсестре. Она его так обхамит, что все остальные ему покажутся ангелами.

Вячеслав Германович строго сдвинул брови. Он понял, куда клонит Лариса. Раньше бы она себе такого не позволила. А вот теперь, с появлением этого Шнека, — пожалуйста.

— Не надо наговаривать на Полину. Она хороший работник. Да, хамовата немного, но и такая категория работников нужна. Кого-то должны бояться. Меня вот что беспокоит. Мне докладывают, что он разговаривает с нашими пациентами и сотрудниками и многое узнает от них. А что, если работникам администрации президента РФ поручено, когда они выезжают в регионы, собирать материал о том, что происходит на местах?

Вячеслав Германович выжидательно смотрел на Ларису. Но та совсем не собиралась облегчать главврачу жизнь.

— Значит, в Москве будут знать, чем народ живет.

— Да что им народ! Народ ведь не уволишь. А руководство можно уволить. — Вячеслав Германович страдальчески закатил глаза, но в ответном прямом взгляде Ларисы взаимопонимания он не встретил. — Я доложил в администрацию района о появлении на моей территории этого Шнека. Мне рекомендовали максимально изолировать его от пациентов.

— Не можем же мы его закрыть в палате.

— Закрывать не надо. Его надо переселить в один из коттеджей. И уважение окажем, и выполним указание районной администрации об изоляции. И хорошо бы его перевести на постельный режим. — Главврач понял, что хватил лишку. И тут же к месту вспомнил про желание московского гостя иметь всех сестер санатория, а ночных особенно. Так что этот постельный режим мог выйти главному врачу совсем уж боком. Вячеслав Германович целомудренно потупил глаза. — Но это, конечно, вам решать, Лариса Петровна. — Лариса поняла главврача. Опять качнула носком туфельки, но промолчала. Ждала, что еще скажет шеф. — А что же мне делать с повышением зарплаты бухгалтеру? Повышать или не повышать?

— Лучше всегда повышать.

Не этой подсказки ждал Вячеслав Германович от Ларисы. Стал рассуждать вслух:

— Может начаться цепная реакция. И в других службах начнут требовать, ссылаясь на данный прецедент. А может, мне с ним переговорить и понять, чего от него еще ждать? Лариса, вы могли бы присутствовать при этом разговоре?

— Я в отгуле. Ко мне жених приехал.

Вячеслав Германович поморщился. Этот Ларисин жених был сейчас совсем некстати.

— Да-да. Я помню. Это тот моряк, который у нас в прошлом году отдыхал. Капитан-лейтенант, кажется?

— Он теперь капитан третьего ранга.

— Поздравляю. — Вячеслав Германович отреагировал совсем вяло. Перспектива общения с московским пациентом его совсем не радовала. — Придется мне говорить с этим Шнеком один на один. Может, это и лучше: если хамить будет, никто не услышит хоть. — Вячеслав Германович даже повеселел немного, приняв наконец-то решение. — А в коттедж мы его все-таки переселим. Сегодня же!

К концу дня старшая медсестра уже не могла скрывать своего раздражения. Ей было поручено переселить пациента из Москвы в один из коттеджей, а его самого с утра ни в санатории, ни на прилегающей к нему территории не было. И Полина закипала все больше и больше. Две молоденькие медсестры уже плакали по углам. А отдыхающие, знакомые с крутым нравом Полины, предусмотрительно обходили ее стороной.

Утром, после совещания, когда врачихи разошлись по своим кабинетам и эта гордячка Лариса тоже вышла из кабинета главного, сильнее, чем обычно, хлопнув дверью, Вячеслав Германович специально Полину вызвал. Говорил доверительно и со значением. И на ее распирающую халат грудь он смотрел, как в старые добрые времена. Полина ностальгически вздохнула, порозовела под слоем тонального крема и подалась грудью вперед. Но Вячеслав Германович быстренько глаза опустил. Полина опять вздохнула, поджала губы и сказала, что все сделает в лучшем виде.