— догадался Герман Вольф.

— В июне сорок четвертого началось боевое использование «Мистелей», — повествовал

дракон. — Во Францию прибыла эскадрилья IV/KG.101 под командованием капитана

Хорста Рудата. Эта эскадрилья имела в своем составе пять «Мистелей». Первый вылет —

24 июня. Но подпортили красоту англичане — ночной истребитель «Москито» заставил

«Мессер» отцепиться от «Юнкерса» задолго до цели. Потому что светлая идея

бомбардировщика, способного уходить от истребителей...

— Не надо о грустном, — перебил вахмистр. — Давай дальше. Остальные четыре

«Мистеля» хоть как-то себя проявили?

— А то как же! В ночь на 25 июня того же сорок четвертого они действовали против

кораблей союзников в устье Сены. Запустили осветительные ракеты и направили

«Мистели» на суда. Поднялся дым, видимость — нулевая. Наутро уточнили: все цели

поражены, но корабли не затонули. Половинчатый эффект, скажем так.

— Но производство не свернули? — уточнил Хопкинс.

— Конечно, нет! — с жаром ответил дракон. –Завод под Лейпцигом получил заказ на

переоборудование семидесяти пяти «Юнкерсов», которые там ремонтировались. В

качестве самолета-носителя решили взять Fw.190 — его мотор тоже работал на 95-

октановом бензине, что было удобно. Там пришлось дорабатывать машины. Они

оказались слишком тяжелыми: при разбеге чрезмерная нагрузка приводила к

повреждению пневматической системы. Поэтому вместо собственного шасси сцепка

разбегалась на специальной тележке, которую сбрасывали сразу после взлета.

— Много их всего сделали? — спросил Хопкинс.

— Сравнительно много, — кивнул дракон. — 10 октября 1944 года сформировали

эскадрилью III/KG.66 — вот она была вооружена исключительно «Мистелями». Возникла

идея атаковать базу британского флота в Скапа Флоу. Операцию наметили на декабрь, но

погода установилась неподходящая. Когда же небо наконец прояснилось, было уже

полнолуние. Вот представьте себе: «Мистели», летящие со скоростью 375 километров в

час при полной луне...

— Зловещая картина, — прикинул Билл Хопкинс. — Похоже на фильм ужасов.

— Фильм ужасов для «Мистелей», — отмахнулся дракон. — Их бы посбивали сразу.

Поэтому атаку отменили. Заменили новой идеей: «Железный молот» должен ударить по

советским военно-промышленным объектам! Операцию наметили на март сорок пятого.

— А что война плавно движется к закономерному финалу — это как? — спросил

Хопкинс.

— Ну что ты, Билл! Сражались же до последнего, — остановил его Герман Вольф. — И

надеялись на чудо-оружие.

— «Чудо-оружие» в виде ста «Мистелей», — продолжал Горыныч эпическим тоном. —

Для них специально готовили пилотов. Но в начале марта аэродромы Восточной Пруссии,

с которых должна была начаться операция «Железный молот», заняли советские войска.

Поэтому план опять изменился, и эскадрилья II/KG.200 — бывшая III/KG.66 — получила

более реальный приказ: ударить по переправам на Одере, Нейсе и Висле. Совершили они

налеты также на мосты через Рейн. В общем, в результате этих рейдов почти все машины

были потеряны, а пилотов перевели в истребительные части.

— Ты так и не сказал, сколько всего «Мистелей» было построено, — напомнил Герман

Вольф.

— Двести пятьдесят, — ответил Горыныч.

Он заметил приближающегося флайт-лейтенанта Уилберфорса Гастингса, который,

совершенно явно, недавно совершил весьма жесткую посадку.

— Присоединяйтесь, сэр! — приветственно кивнул ему дракон. — Мы как раз обсуждаем

идею сцепки двух самолетов. Кажется, у англичан был похожий проект еще в тридцать

восьмом году...

© А. Мартьянов. 03.02.2013.

67. Жертва ракетного лобби

— Да мы тут, можно сказать, вообще живем как при коммунизме! — разгорячился

товарищ младший лейтенант Вася. — От каждого по способностям, каждому по

возможностям!

Дракон Змей Горыныч оглушительно захохотал.

— Хорош «коммунизм»! — выговорил он в промежутках между взрывами смеха. — «По

возможностям»!

— Да что ты можешь знать об этом? — возмутился Вася.

— Гораздо больше, чем ты, — заверил его Горыныч. — И хватит говорить глупости. Мы

живем в мире авиационной мечты, где любой проект летает, а любой летчик, если у него

не хватает тех самых «возможностей», — падает. И никто при этом не погибает, вот что

самое главное. Всегда есть шанс вернуться и начать сначала. Когда я думаю о самолетах,

которые не полетели просто потому, что изменилась политическая ситуация, — мне

плакать хочется.

— Плакать? Тебе? — с подозрением переспросил Вася. — Горыныч, ты меня дурачишь...

— Младший лейтенант поразмыслил немного: — Или под «изменением политической

ситуации» ты подразумеваешь окончание войны? Тогда твои слезы понятны, древний

змей.

— Я толкую о политике вообще, — вздохнул Горыныч. — Тебе не понять, о смертный.

Печаль моя — о зависимости прекрасных, совершенных созданий, то есть самолетов, от

побуждений и устремлений невнятных, не всегда чистых и нередко некомпетентных... В

общем, плохо, когда самолет погибает от рук человеческих.

— Горыныч, самолет — это машина, — терпеливо произнес Вася. На Змея Горыныча

иногда накатывало, и он начинал изъясняться былинным слогом. — Машина строится

людьми и для людей. И, что естественно, погибает тоже от людей. Или от законов

природы, — добавил он, желая быть справедливым. — Вроде закона тяготения. А что за

самолет ты сейчас имел в виду?

— Я имел в виду, о смертный, самолет Ил-40, — выдохнул Горыныч. — Прекрасный,

реактивный, хищный, смертоносный и все такое прочее. Ты знаешь, что когда его

показали иностранным журналистам, а случилось это в пятьдесят шестом году на

аэродроме в Кубинке, — те просто попадали в обморок!

— Что, правда? — недоверчиво переспросил Вася.

— В переносном смысле! — нашелся Горыныч. — И когда очнулись от шока, тут же

принялись строчить в блокнотах. Они прямо признавали, что подобной машины ни в

одной армии мира нет. — Он поскреб когтем бетон. — Ну, вообще-то, это была делегация

от ВВС США. Приехали в Москву на празднование дня ВМФ. Но журналисты там тоже

были, не сомневайся!

— Погоди, погоди, — остановил его Вася. — Какой год, говоришь, пятьдесят шестой?

Разве над самолетом Ил-40 не начали работать в пятьдесят первом?

— Верно говоришь, — кивнул дракон. — Конструкторская мысль Ильюшина устремилась

к новым высотам. Разумею, создание штурмовика с турбореактивным двигателем.

Мировая военная авиация уже переходила на реактивные двигатели, а тут еще война в

Корее. Эти «малые войны» всегда, начиная с Испании, служили отличным полигоном для

испытания нового оружия.

— Звучит бесчеловечно, — заметил Вася.

— Если бы у них были игровые серверы, как у нас... — проворчал дракон. — Так или

иначе, «бронепоезд» Советской Армии никогда не позволял себе дремать, и Ильюшин

начал проектные исследования.

— Сам начал? — спросил Вася. — Он ведь был к тому времени уже пожилой?

— Для тебя все старше двадцати пяти лет уже пожилые, — заметил древний дракон. —

Ильюшин в пятидесятом году был совсем молодой — пятьдесят шесть лет. Да, Сергей

Владимирович, да будет тебе известно, сам возглавил работы. И идея исходила тоже

непосредственно от него. Он пришел к выводу, что двигатели Микулина, еще одного