Кузнечиком.

— А собачка тоже у него была? — спросила Зиночка.

Вася кивнул:

— Была, только размерчиком побольше. В фильме-то маленький песик, на ручках

помещается, а реальное животное представляло собой дворнягу по имени Барбос. Пса

этого пилоты нашли в разбитом немецком полицейском участке, очень голодного.

Подкормили, Барбос и пошел с ними. Действительно умел выполнять солдатские

строевые команды. При команде «вольно» вилял хвостом. Попков даже брал пса в полет,

но командир запретил: «Ты, — говорит, — при случае можешь с парашютом выброситься,

а собака погибнет».

— И что, пес так и дожил до конца войны? — поинтересовалась Зиночка.

— И после войны еще оставался с Попковым, долгожитель оказался, — ответил Вася. —

И вот еще один момент сходства с персонажем из фильма — Кузнечиком. В марте сорок

второго полк улетел на задание, на взлетном поле остались самолеты командира полка и

политрука. И вдруг вечный дежурный по аэродрому — Попков-Кузнечик — видит: для

атаки на аэродром заходят два «Юнкерса-87» и «Мессершмитт-109».

— Стоп, — остановил рассказчика Билл Хопкинс. — Что-то в таком роде я читал. Там

говорится, что для атаки заходил «Дорнье-217».

— Мы находимся на почве легенды, — ответил Вася. — Легенда эта красива, иногда

противоречива, но неизменна в своей сути. Молодой летчик оказался к самолетам ближе

всех. Не раздумывая, без обмундирования и без парашюта, забрался в кабину, набросился

на «Юнкерс» (по другой версии — на «Дорнье») и сбил его. Остальные немцы улетели.

Причем командир полка в это время брился и выбежал на аэродром в одной майке.

Зиночка так и ахнула:

— И что, эта смешная фраза в фильме — «Вы, товарищ командир, своим нижним бельем

распугали всех немцев» — она тоже из реальности?

— Попков в одном интервью утверждает, что да, — сказал Вася.

— Если это и выдумано, то очень хорошо выдумано! — вмешалась в разговор Брунгильда

Шнапс. — Лично я потрясена судьбами тех летчиц, которые в финале фильма погибли.

Они тоже реальны?

— Да, — Вася вздохнул. — Кстати, могу вас немного утешить: в реальной жизни одна из

них, Надежда Попова, осталась жива и потом вышла замуж за Семена Харламова, тоже

летчика и героя. Он стал одним из консультантов Быкова при создании кинокартины.

— Как же он позволил, чтобы героиня, для которой его жена послужила прототипом,

погибла? — ахнула Брунгильда.

— Советские люди не были суеверны, — сказал Вася. — По крайней мере, многие из них.

Он еще дразнил ее: «Гляди, второй раз похороню, если будешь себя плохо вести».

Впрочем, ни в чем не уверен. Тут область даже не легенды, а мифа.

— Ужас, — Брунгильда покачала головой. — А другая девушка?

— По некоторым данным, погибла при бомбежки столовой, — сообщил Вася. — Именно

поэтому одна осталась в живых, когда вторая была убита. Были бы обе в самолете —

разбились бы, конечно, как и героини фильма.

— Погодите, — остановил беседу Франсуа Ларош, — мы выяснили, каким образом

Виталий Попков стал прототипом Кузнечика. Но как он же сделался прототипом

Маэстро?

— Очень просто, — ответил младший лейтенант Вася. — Получил комсомольское

задание по партийной линии: организовать ансамбль художественной самодеятельности

для поддержания в полку морального духа. Кстати, потом, в семидесятые, именно этот

факт возмущал ответственных дяденек, которые полтора года не пускали фильм в прокат.

Мол, что за цирк: у людей боевые товарищи погибают, а они песенки поют! Быков

спрашивает: «Откуда вы, товарищ министр, знаете, что так не было? Вы на фронте

находились?» — «Нет, — говорит ответственный дяденька, — на фронте я не был, но

точно знаю, что такого быть не могло!»

— Во дает! — присвистнул Билл Хопкинс. — Ведь именно так было. Взять нашего

Гленна Миллера...

— Да погоди ты с Гленном Миллером, — отмахнулся Вася. — Мы ведь говорим о

Дважды Герое Советского Союза Виталии Попкове. В общем, решил он организовать

ансамбль. А любил он, как ты правильно намекаешь, именно джаз. У него даже был свой

кумир — Эд Родман. Так что он старался копировать его, играть на трубе и этой же

трубой дирижировать.

— И что, собрал джаз прямо в полку? — засмеялась Зиночка.

— Именно. И пели они не народные и патриотические песни — это уж Быков придумал,

— а фронтовые и одесские.

— Одесские? — удивилась Зиночка.

— Леонид Утесов со своим знаменитым джазом не раз навещал полк. Кстати, подарил им

два самолета — оркестр на свои деньги построили. На одном из самолетов было написано

«Веселые ребята». И заодно преподнес «царский дар» — целую коллекцию пластинок с

одесскими песнями. Пластинки тогда были, прошу учесть, бьющиеся, — торжественно

добавил Вася, — а летчики ухитрились пронести их через всю войну. Вот эти песенки и

исполняли.

— Звучит почти как старая советская комедия о войне, — заметил Вольф. — Все летают,

поют, никто не бьется. Ни люди, ни пластинки.

— Пластинки сохранились, а люди и самолеты бились, еще как! — ответил Вася. — Не

будь как тот ответственный дяденька, который фильм запрещал. Попков два раза падал.

Один раз его подбили на малой высоте, самолет загорелся, летчик едва успел дернуть

кольцо парашюта. Парашют тоже обгорел... В общем, повезло — упал в болото, на голове

— ожоги.

— А второй раз? — спросил Вольф.

— Второй раз — таранил самолет. Были тяжелые внутренние повреждения, дышал с

трудом, сердце сбоило, но — продолжал летать. Удивительный был человек. Вот такой

сюжет, друзья мои, — заключил Вася. — Одного реального человека хватило для того,

чтобы дать жизнь сразу двум персонажам.

— Кстати, — заметил Билл Хопкинс, — я заметил, что в небе показывают один

самолетик, а на земле — вроде как другой.

— Это потому, друг мой бдительный, — засмеялся Вася, — что снимали действительно

другие самолеты. Озаботился, кстати, сам Покрышкин — очень уж ему понравился

сценарий. И по его распоряжению Быкову выдали четыре истребителя «Як-18» и один

чехословацкий «2-326», который внешне похож на Bf.109. Все машины, как вы знаете, из

начала шестидесятых.

— Вот так создаются легенды, — подытожил Франсуа.

— Легенды создаются из реальных дел и подвигов, — сказал Вася.

— Как хорошо, товарищи! — воскликнула Зинаида Афанасьевна и взяла Васю и Хопкинса

под руки. — Сегодня День Победы, лучший день в году! И сколько бы лет ни прошло, 9

мая 1945 года останется самым светлым днем в истории. Я верю в это!

© А. Мартьянов. 08.05. 2013.

73. Что видит самолѐт

Майор Штюльпнагель гневно взирал на Германа Вольфа.

Вахмистр вытянулся и придал взгляду оловянное выражение.

— Что вы тут за цирк устроили, вахмистр? — начал Штюльпнагель. — В честь чего столь

странные полеты?

Вольф молчал. Когда «Карлсон» впадает в ярость, лучше ничего не возражать. Хотя на

самом деле в своем полете Герман Вольф ничего странного не находил. Ну подумаешь,

летал немножко низко, на бреющем... Как говорится, летать высоко легче, чем летать

низко, — а кто из летчиков не любит вызовов своему мастерству?

— Возможно, вы вообразили, что это такой новый остроумный способ стрижки газонов?

— продолжал Штюльпнагель.

Судя по тому, что в тоне майора появилась язвительность, скоро он выдохнется и придет в

относительно спокойное расположение духа.

— Никак нет, герр майор! — отчеканил Вольф. — Для стрижки газонов существует