— Такова участь побежденных, — заметил Герман Вольф философским тоном. — Но здесь, в World of Warplanes, эти условности отменяются. Летаем и летать будем!

— Давайте про самолет, — попросила Брунгильда. Она жадно ловила каждое слово.

Герман Вольф не без удовлетворения отметил, что Frau Leutnant гораздо больше увлечена самолетом, нежели рассказчиком.

— Пикирующие бомбардировщики, — сказал Франсуа Ларош, — были основным классом палубной авиации японского императорского флота. Развивались они под сильным германским влиянием. В тридцать первом флот заказал у фирмы «Хейнкель» первый образец пикировщика — He.50. В Японии подобный выпускали на фирме «Аичи». Нельзя сказать, чтобы японские военные были недальновидны: разрабатывая один самолет, они заранее подыскивали ему потенциальную замену. Они не всегда успевали выпустить желаемое — это да, но мыслили на несколько лет вперед.

— Если они находились под германским влиянием, — сказала Брунгильда, — и вообще имели связи с Германией, то логично было бы предположить, что они следовали, как говорят моряки, в кильватере германской конструкторской мысли.

— Логично, — кивнул Франсуа Ларош. — И именно так и происходило. В тридцать шестом группа специалистов с фирмы «Аичи» посетили предприятие Хейнкеля в Ростоке. Там зоркий глаз будущего конструктора «Суисея», он же «Джуди», Масао Ямана пал на новый пикирующий бомбардировщик He.118 — небольшой остроносый моноплан с убирающимся шасси. Он больше напоминал истребитель.

— Его взор спикировал на пикирующий бомбардировщик, — вставила Брунгильда и хихикнула.

Франсуа Ларош кивнул:

— Именно. Спикировал. Немцы легко продали He.118 за рубеж, потому что Люфтваффе уже остановил свой выбор на Ju.87 в качестве основного пикировщика. Императорский флот приобрел два самолета и лицензию.

— Но, насколько я понимаю, в Люфтваффе не напрасно предпочли Ju.87, — вмешался Герман Вольф. — У He.118 имелись определенные недостатки.

— И они выявились уже весной тридцать восьмого, во время летных испытаний, — подтвердил Франсуа.

—  Машина потерпела катастрофу из-за разрушения горизонтального оперения от перегрузок. И вообще этот самолет был тяжеловат для авианосного базирования. Кстати, не только флот, но и армия Японии прикупила себе «Хейнкель».

— Звучит как оппозиция, — заметила Брунгильда.

— Так и было, — сказал Франсуа. И, заметив удивленный взгляд вахмистра, криво улыбнулся: — Вы же знаете, что я подробно общался на эти темы с капитаном Хиратой. Армия и флот были в Японии в те годы как бы двумя отдельными «державами». Их военные доктрины различались. Например, армия считала главным врагом Россию, а флот — Соединенные Штаты... Но самолет они изучали один и тот же.

— Любопытно, — сказал Герман Вольф. — Ну так что же «Хейнкель» в Японии?

— Самолет исследовали и сделали выводы, — ответил Франсуа. — А выводы эти оформились в конце тридцать восьмого в техническое задание под номером 13-Си. Флот хотел получить двухместный палубный пикирующий бомбардировщик с максимальной скоростью свыше пятисот километров в час, дальностью полета около двух тысяч километров. Чтобы брал с собой пятьсот килограммов бомбовой нагрузки — этого как раз хватит, чтобы потопить британский авианосец с бронированной палубой. Ну и размер — поменьше, чем у He.118.

— И здесь мы вплотную подходим к созданию «Суисея», — заключил вахмистр. — Если не ошибаюсь, задание на проектирование нового пикировщика получил Первый морской авиатехнический арсенал в Йокосуке. Работала группа конструкторов под руководством Масао Ямана.

— Кстати, что означает имя «Суисей»? — спросила Брунгильда. — Я не сильна в японском.

— «Комета», — ответил Герман Вольф. Он тоже не был силен в японском, просто помнил некоторые имена в переводе.

— А официально — D4Y1, — прибавил Франсуа Ларош. — Японцы опирались на общие конструкторские решения He.118 и создали проект очень компактного цельнометаллического среднеплана. Размах крыла даже меньше, чем у «Зеро», а это позволило обойтись без механизма складывания консолей. Следовательно, экономило вес.

— А что было на «Суисее» от He.118? — заинтересовалась Брунгильда.

— Развитая механизация крыла, — ответил Франсуа. — На каждой консоли имелось по три аэродинамических тормоза с электроприводом.

— Интересно, — протянула Брунгильда.

— Силовая установка тоже была нетипична для японских самолетов, — вмешался вахмистр Вольф. — В ее основу был положен германский двенадцатицилиндровый мотор жидкостного охлаждения «Даймлер-Бенц». Но, как мы помним, флот и армия в Японии — это разные «державы». Поэтому для армии этот мотор строил концерн «Кавасаки», а для флота — «Аичи». Каждая фирма самостоятельно адаптировала техническую документацию. В результате получилось два разных двигателя.

— Прелестно, — пробормотала Брунгильда. — И когда наш красавец поднялся в воздух?

— Декабрь сорокового года, — ответил Франсуа Ларош. — И эта машина имела очень хорошие перспективы. Но... Угадайте, что мешало?

— То, что всегда, — двигатели, — предположила Брунгильда. И скромно улыбнулась, когда оба ее собеседника дружно кивнули.

— Фирма «Аичи» тормозила, — подхватил Франсуа Ларош. — Полноценный серийный выпуск начался только в мае сорок второго. Кстати, в ходе испытаний прототипов обнаружилось, что самолет хоть и отличается высокими летными характеристиками, но таит и неприятности. При пикировании возникал флаттер крыла, а это вело к появлению трещин в лонжероне. Конструкторы начали исправлять недостатки. А начатые самолеты доделывали в варианте палубного разведчика, которому, к счастью, пикировать не нужно.

— Логично, — согласился Герман Вольф. — Учитывая, что в Японии всего не хватало: материалов, персонала...

— В июне сорок второго, — задумчиво заговорил Франсуа, — два прототипа — это были разведчики, — отправили для проведения войсковых испытаний на авианосец «Сорю».

— Это тот «Сорю», который участвовал в битве при Мидуэе? — уточнил вахмистр Вольф.

Франсуа кивнул:

— Именно. И вот 4 июня «Суисей» с экипажем в составе лейтенанта Масатада Иида и матроса Исаму Кондо взлетает с палубы «Сорю». В ста двадцати милях от Мидоуэя разведчик замечает американское авианосное соединение. Летчики отправляют радиограмму. На японских кораблях ее почему-то не получают. «Суисей» возвращается к своему авианосцу и обнаруживают неприятный сюрприз: полетная палуба тяжело повреждена американскими бомбами. Самолет садится на авианосец «Хирю». Дозаправляется. И отправляется во второй разведывательный полет. Возвращается. Сюрприз: «Хирю» тоже разбомбили, авианосец горит, садиться некуда. В результате самолет садится на воду.

— Красиво и героично, — одобрила Брунгильда. — Капитан Хирата большой любитель таких историй. Хороший самолет.

— Вот и японцы пришли к такому же выводу, — кивнул Франсуа Ларош. — И с июля сорок второго палубный самолет-разведчик морской тип 2 — то есть «Суисей», если коротко говорить, или «Джуди», если выражаться языком союзников, — принят на вооружение. Кстати, они получили фотооборудование.

— И как? — спросила Брунгильда.

— По отзывам, пилоты любили «Суисей» за легкость в управлении и уже упоминавшиеся высокие летно-технические характеристики. Недостатки — отсутствие бронезащиты и протектирования бензобаков. Но это было так практически на всех японских самолетах того периода.

— Нападать, а не защищаться! — добавил Герман Вольф. — Еще средневековый принцип.

— А что же пикирование? — вспомнила Брунгильда.

— Конструкторы Первого морского арсенала работали над этим: усиливали конструкцию крыла, усовершенствовали аэродинамические тормоза. В марте сорок третьего самолет в таком виде был принят на вооружение.

— Все, — решительно махнула рукой Брунгильда. — Хочу «Суисей»! Желаю пикировать и бомбить, и немедленно!