25. Крошка «Рено»

— Наступает решительный момент! — фельдмаршал Пауль фон Гинденбург с хрустом

развернул карту и навис над нею. — Сейчас, когда революция вывела Россию из игры, мы

получили возможность добыть, наконец, для Германии великую победу.

— Соотношение сил для нас благоприятно как никогда, — подхватил генерал-оберст

Людендорф. — Перед нами только один главный фронт — Западный. Здесь и разыграется

величайшая драма века. Нам предстоит страшная борьба, но она закончится победоносно.

Гинденбург слушал с нескрываемым восторгом. Это были именно те слова и

произнесенные именно с тем накалом, которого он жаждал.

— Что дает нам право рассчитывать на эту победу? — произнес он и медленно опустил

кулак на карту. — Надежда! Та надежда, с которой полководец ведет свою армию в огонь,

зная, что она выдержит даже невозможное.

— С наступлением следует спешить, — предупредил Людендорф несколько более

будничным тоном. — Из Америки во Францию прибывает подкрепление. Следует

опередить Антанту.

Версаль, 30 января — 2 февраля 1918 года.

В старинном дворце проходило заседание высшего военного совета Антанты под

председательством «тигра» Жоржа Клемансо — нового главы французского

правительства.

Немцы определенно намеревались совершить прорыв. В этой ситуации французы больше

интересовались обороной своей столицы, нежели помощью союзникам. Именно поэтому

командующий британскими экспедиционными войсками генерал-фельдмаршал Дуглас

Хейг потребовал назначить главнокомандующим такого французского генерала, который

«будет сражаться».

А таковым, несомненно, являлся генерал Фердинанд Фош, воспитанный в тени

наполеоновских знамен. Он был назначен председателем Военного комитета союзников.

Клемансо поддерживал Фоша, и вместе эти два «тигра» готовили гибель надломленной

войной Германии.

— Нам знакомы ваши теоретические труды по применению наполеоновской тактики в

современных условиях, — произнес Клемансо. — Но...

Фердинанд Фош поднялся. Сухощавый, по-своему красивый, с чуть насмешливым

взглядом и бойцовскими, хоть и седыми усами.

— Мы должны учитывать, — проговорил Фош, — в каких условиях приходится вести

войну. Что мы имеем, господа? Скопление миллионов воюющих людей на сравнительно

тесном пространстве. Нагромождение всевозможной военной техники. Такого не было ни

в одной из последних больших европейских войн. В подобных условиях маневренные

действия на Западном фронте после начала позиционной войны попросту невозможны.

— Предложения? — прищурился Клемансо.

Они как будто исполняли заранее отрепетированный дуэт. Собственно, так и было.

— Я пришел к выводу, что обстановка вынуждает нас оставаться в выжидательном

положении. Необходим единый оборонительный план. Который — только при

определенных условиях — может превратиться, целиком или частично, в наступательный.

Гибкость, господа! Гибкость.

— Какова вероятность, что война закончится уже в нынешнем году? — спросил Хейг.

— По нашим расчетам — никакой, — ответил Фош. — Мы рассчитываем завершить ее

безусловной победой над Германией в 1919 году.

— Кстати, о военной технике, — заговорил Клемансо...

3 июня 1918 года, местечко Виллер-Котре в 35 км от Парижа

— Ваше величество! — Людендорф положил на стол бумаги и выпрямился. Кайзер

смотрел на него устало. — Армия сосредоточена и, будучи хорошо подготовлена,

приступает к разрешению величайшей задачи в истории. Мы намерены закончить войну

одним ударом. Французская столица скоро падет.

В это самое время на юго-восточной опушке большого леса вокруг Виллер-Котре — леса

Рец, германское командование вводило в бой Двадцать восьмую резервную дивизию. Она

являлась «ударной», была соответствующим образом снаряжена и в течение нескольких

месяцев обучалась в тылу согласно разработанной Людердорфом инструкции о ведении

наступления в условиях позиционной войны.

Французы отбивались, как дьяволы, и немцы несли большие потери. В воздухе постоянно

находились самолеты, артиллерия не умолкала. А затем произошел перелом.

В половину седьмого утра утра из леса внезапно появилось пять французских танков.

Два из них практически сразу были остановлены минометным огнем, но остальные три

упорно продолжили атаку.

Эти три танка прорвались в глубь немецких позиций. Они атаковали «просто так», без

всякой поддержки, самостоятельно. Немецкая пехота окружила их, но маленькие

бронированные машины продолжали упорно обороняться. Немцам пришлось бросить

против них пехотный полк и целых два батальона дивизионного резерва.

Только объединенными усилиями им удалось вывести оба танка из строя и взять в плен их

экипажи.

С момента первого появления танков на арене боевых действий прошло всего два года.

...— Если они настолько эффективны сейчас, — размышлял Людендорф, просматривая

сводки, — то что будет потом, когда техника неизбежно усовершенствуется? Нам следует

как можно скорее тщательно изучить это новое французское оружие.

Но Германия, как всегда, запаздывала. У нее всегда было несколько главных врагов:

нехватка времени, нехватка ресурсов. И боевой дух не в состоянии был их заменить.

Декабрь 1915 года

Полковник Этьен устало смотрел на Луи Рено, известного конструктора и одновременно

— владельца крупнейшей во Франции автомобилестроительной фирмы.

— Но почему вы отказываетесь? — настаивал Этьен. — Ведь то, что я предлагаю, —

очевидно, если не сказать — закономерно.

— Послушайте, господин полковник, — ответил Рено, — между нами существует

большая разница. Вы — «отец французского танка», у меня же нет никакого опыта в

построении такого рода машин.

— Легкий танк — то, что сейчас необходимо стране, — стоял на своем Этьен. — Вы

должны изменить решение.

Декабрь 1916 года, Париж

«Следует отдать ему должное, — думал Рено, наблюдая краем глаза за Этьеном. — Он ни

словом не обмолвился о том споре, который случился у нас год назад. Всего год прошел!

Что ж, во время войны это чертовски долго...»

Консультативный комитет по артиллерии полностью одобрил модель легкого танка —

плод совместной работы Рено и Этьена.

— Какое оружие предполагается? — спросил председатель комиссии, любуясь моделью.

— Полагаем, восьмимиллиметровый пулемет Гочкиса, — ответил Рено.

— У меня дополнительное предложение, — добавил Этьен, — вооружить часть танков

тридцатисемимиллиметровой пушкой.

Бумаги были подписаны, испытания пройдены. Началось производство.

Октябрь 1917 года, завод фирмы «Рено», Билланкур

— Мы не умеем творить чудеса! — Луи Рено мрачно смотрел на телефонный аппарат.

Звонил председатель Консультативного комитета, но с намеком, что запрос исходит от

самого Клемансо. — Если вам требуются чудеса, то вы обратились не по адресу.

— Вы должны были выпустить еще к сентябрю семьсот пятьдесят танков. Где они?

— Я с самого начала докладывал, что у меня не хватает брони. Броневые листы заказаны в

Англии, туда и звоните!

— Имейте в виду, — услышал Рено в трубке, — ваши производственные проблемы

должны быть решены как можно скорее. Потому что правительство предполагает

увеличить заказ до трех с половиной тысяч машин.

— Когда? — уронил Рено.

— К весне восемнадцатого года.

Сказать о готовящемся наступлении прямо собеседник не мог, но Рено догадался.