Она легко задрала мою рубашку, и теплые руки легли на поясницу. И тут же щекочущее мягкое тепло разлилось по телу. Не знаю, что она там делала, но мы, некроманты, так не умеем. Наши целительские способности вполне могли бы иметь спрос в тюремных казематах. Притом особо жестокие пытки не шли бы ни в какое сравнение с нашей первой помощью. А в допросных… левой ногой бы развязывали языки самым лучшим шпионам и предателям…

— Вот… ногти Апостола…

Я хрюкнула, впервые услышав от неё попытку выругаться. Но промолчала.

— Что, всё настолько плохо? — уже серьёзно спросила я.

— Да нормально всё. Ушиб, конечно, сильный. Но за пятнадцать минут от него можно было избавиться. Лежи спокойно, сейчас подлатаю, к вечеру домой побежишь.

Ох, Эль! Ох, же и сучка завистливая…

— Боюсь спросить, что вы с магистром Олем не поделили, что она с тобой так…

— Место возле алтаря в Храме, — процедила я через стиснутые от злости зубы.

— Правда?! Ты собралась замуж? — взвизгнула Милка.

— Вот очень меня радует, что тебя относительно моей судьбы интересует — спеленают меня узами брака или нет, — сказала я, попытавшись повернуться. Но подруга с немалой силой прижала меня к постели, вернув в исходное положение. — Я ещё слишком молода и красива, чтобы ставить на себе крест.

— Станешь старой уродиной — кому ты нужна будешь.

— Себе, Мил. Себе нужна. А остальное такие мелочи жизни, поверь мне на слово.

— Это ты сейчас так говоришь. А лет через десять станешь, как Олем, на людей бросаться.

Это да. Это мы тоже проходили. Но до такой древности, как Олем, мне ещё ого-го сколько. Лет десять точно. Почти вечность. А с моим талантом искать приключения — завтра ещё какая-нибудь дрянь случится, с жизнью несовместимая.

— Ну, всё! — убрала она, наконец, руки от моей спины. — Часа три-четыре полежи и вечером можешь идти домой.

— Спасибо! Ты меня спасла от особо жестокого лечения в исполнении главного Кобриона Факультета целительства.

— Да ладно тебе. Набирайся сил и постарайся ещё сутки не поднимать ничего тяжёлого и не падать ниоткуда. Я тебя очень прошу.

— Будет сделано, — улыбнулась я. — Кстати, за цветы тоже спасибо.

— А! Это тебе передали… так что «спасибо» не по адресу.

Хорошее настроение тут же выветрилось, как спирт из давно открытой бутылки вина. А по спине змеёй пополз страх.

***

— И кто ж такой заботливый? — старательно удерживая приклеенную улыбочку, спросила я.

Милвена пожала плечами.

— Я не знаю его. Мужчина. Странноватый, как по мне, и похоже, болен.

— С чего ты это взяла? — попыталась я встать, за что была награждена таким гневным взглядом, что плюхнулась обратно.

— Я целитель. И болен человек или нет — могу определить сразу же. А вот чем именно, это уже другое дело.

— И сильно болен?

— Прилично вроде. Но точнее сказать можно только после полного осмотра.

О! Вот, значит, как! Значит, мой драгоценный работодатель может стать моим клиентом… Неисповедимы пути твои, Единый.

— И что говорил этот немощный?

— Ничего такого — чтобы ты поправлялась поскорее и не забывала о нём.

Да уж. Если бы и хотела, то не получится.

— И это всё?

— Ну, ещё сказал, что мне не стоит ходить по улицам Горвиха одной. Потому так такая красота обычно привлекает всякую мразь… Знаешь, он так как-то это сказал, что мурашки по коже поползли, — поморщилась Милвена и растёрла ладошками плечи.

— Это он дело говорил, кем бы он ни был. Нечего одной шататься даже по Средним Кварталам. Там всякого сброда… Так что или с Алеком, он всё равно гулять до начала учебного года будет, или со своим куратором практики. Ясно?

— Хорошо, мамочка! — улыбнулась целительница и, вскочив с кровати, направилась к двери. — Ты тоже аккуратней. Что-то мне неспокойно на душе.

— Не боись за меня. Я живучая. Иди уже, иначе опоздать можешь.

— Ага! Пока.

На этом Милка выскользнула из палаты, а я осталась с цветами, дурными предчувствиями и душевным неспокойствием.

Взгляд то и дело соскальзывал с люстры, спинки кровати, окна, мухи, которая истерично стучалась в натёртое до идеальной прозрачности стекло, на чёртов букет синих мелких цветочков, название которых мне было неизвестно. Что-то вроде хризантемы, но меленькое совсем. Хотя — оно важно? Нет, конечно.

Важно то, что в какой-то момент в этой жуткой экибане мне почудился уголок бумажки. Ладно, экибана была нормальная. И цветочки симпатичные. Но вот даритель… зомби ему в постель.

Короче, я как-то извернулась и, едва не перевернув эту композицию, всё же выхватила листик.

«Дорогая Кэтрина! Мне очень жаль, что с тобой случилась такая неприятность. Будь осторожна в будущем. Твоя смерть меня может очень расстроить…»

А как она может расстроить меня! Никого она так не расстроит, как меня, вообще- то!

«… потому поправляйся и возвращайся к своему любимому. Думаю, в его библиотеке есть то, что нас с тобой интересует. Ты ведь любишь легенды Идмирии?! Надеюсь, что да. С наилучшими пожеланиями — Стейл».

— Козёл. И почему мне так везёт на ненормальных? — спросила я у треснувшейся со всего маху в стекло мухи.

Она мне, слава Единому, не ответила.

Ну и ладно.

Лучше у Дорка спрошу. Чуть позже.

Вечером.

Глава 11. Древняя литература

***

К вечеру небо затянуло тяжёлыми грозовыми тучами.

Вдали, в стороне побережья, глухо рокотал гром, чёрные пуза туч подсвечивались молниями. Резкими порывами гнался, как ошалелый конь, штормовой ветер. Вот- вот прорвёт. Еще немножко — и хлынет.

Погодники уснули там все, что ли?

После влажной жары Проклятых болот подобная непогода казалась чуть не зимней стужей. Потому я топталась у выхода из целительской, решая, куда же бежать.

Нужно было бы к магистру Дорку, чтобы сообщить о явлении Стейла Милке. Хотя я ему сейчас нужна, как собаке пятая нога. У него там две особи, обладать которыми он мечтал чуть не всю жизнь. Так что ему точно не до меня с моими проблемами.

Можно было в общагу, чтобы не бежать через весь город. Но совершенно не хотелось. Оттуда даже тараканы на лето разбегаются, и, кроме Лягушенции, никого нет.

Да и хотелось — домой. Жуть как хотелось. Даже если там нет Абрахама, и Эд с мраморной рожей встретит меня у двери фразой: «Добро пожаловать, мисс Кэтрина!» Всё равно домой охота. И совсем не потому, что мне недвусмысленнно дали понять: некоторым не очень нравится, когда я сижу-ножками болтаю.

Просто соскучилась по своему дому.

Хотелось в свою комнату, в свою постель. Залезть на час в ванну…

— С выздоровлением! — прошелестело над ухом.

От неожиданности я аж подскочила и с перепугу даже сложила пальцы в нужный для заклинания упокоения порядок. Что ни говори, а Дорк всё это в нас надёжненько так затолкал. Навечно! Чуть что — само на язык прыгает.

И вообще, я какая-то стала… Нервная. Капельки какие попить, что ли?

— Спасибо! — буркнула я, укутавшись поплотнее в принесённую под вечер Милкой кофту. Салатовенькую такую. Ей ничё, а я как магфонарь в ней.

Ну, то такое…

— Ты чего подкрадываешься? Напугал, — проворчала я, обернувшись к брату. Неожиданно подумалось, что есть одно существо, о котором я могу не волноваться. По крайней мере, если Стейл не найдёт сильнейшего некроманта Объединённых Королевств. А он его не найдёт по той причине, что таковых — всех троих — я знала. Это дед Волен, Абрахам и Дорк. Они уж точно упокаивать Рикара не станут.

— Это ты какая-то задумчивая. Волнуюсь, — ответил он.

— Ещё можешь волноваться?

Я не зря спрашивала. Ещё с самого начала выяснила, что рано или поздно Рикар превратится в нормального лича. Такого, каким ему и положено быть. Злого и страшного. Которого без ошейника не сдержишь. И чем больше он находится в этом мире, тем скорее идёт процесс. Потому появлялся он как можно реже. По нашим общим подсчётам, на полное превращение при таком образе жизни нужно где-то лет пятьдесят. Немало, конечно. Но всё равно…


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: