– Конечно, спать.

Подмигнув мужчине, я взяла его за руку и повела за собой в спальню. Уснули мы не сразу.

Я проснулась от движения рядом. Потребовалось несколько секунд для того, чтобы понять, что происходит. Колтону приснился кошмар – его губы двигались, но в темноте я не могла разобрать, что он бормотал. Мужчина выглядел встревожено, потому я попыталась разбудить его.

– Колтон.

Я прикоснулась к его плечу, но он слишком увяз в своём сне. Я села на кровати, продолжив расталкивать его, пытаясь говорить громче. Сложно сказать насколько мне удалось это.

Наконец-то мужчина открыл глаза, но выглядел он дезориентировано. Пока Колтон приходил в себя, я попыталась успокоить его.

– У тебя был кошмар.

Его плечи подымались и опускались, и Колтон приподнялся, обняв подушку, изумлённо глядя в пространство перед собой.

– Что это? Что тебе приснилось?

Мужчина повернул голову, рассматривая меня, и я подалась немного ближе к нему.

– Долгое время у меня не было снов, – ответил он, тяжело дыша.

Я заметила, что он вспотел. Колтон остаётся тихим, и я не хочу давить – не после того, как он и без того многим поделился со мной этим вечером. То, как он говорил о женщинах, беспокоило, но, взглянув поближе, я поняла, что это было мнение о его матери, а не о женщинах в целом – мужчина просто проецировал это на них. Он имел дело с огромным количеством гнева и боли, но не думаю, что он причинит боль мне – во всяком случае, не физически. Но, эмоционально – я не уверена.

– Это был просто сон.

Мне хотелось утешить его, обнять и подарить чувство безопасности, как я делала это с Картером, когда ему снились кошмары. Но я отстраняюсь, рассматривая лицо Колтона на случай, если он скажет что-то ещё. В темноте сложно читать по губам.

Словно читая мои мысли, мужчина потянулся к лампе на прикроватной тумбочке, и включил её. Обхватив свою правую руку левой, он потирает ладони.

– Когда мне было пять, я был в огне. – Колтон не проронил и слова, глядя на меня, всё так же потирая свою руку. Во мне всё застыло в напряжении, когда он продолжил: – Была середина ночи. Темно. Помню, как протянул руку. – Замолчав, Губернатор покачал головой. – Правда, я помню не многое. Просто жар, дым в доме. Я потянулся к дверной ручке и обжёг ладонь.

Мужчина остановился, показывая мне огрубевшую кожу шрама на его левой руке.

– Должно быть, это очень ранило тебя. Ты был так юн.

Моё тело сотрясла дрожь, когда я подумала об испуганном маленьком Колтоне.

Он задумчиво посмотрел на меня.

– Я многого не помню, но да. Это было очень пугающе.

Мужчина замолчал, и я заметила, что он сжал челюсть.

– О чём ты думаешь.

– Ни о чём. – Пожал он плечами. – Нет, – покачал Колтон головой. – Я видел её во сне… мою маму. Она кричала. Кричала что-то… Не знаю, что. А после я потянулся за своим плюшевым медведем, но он исчез. Просто растворился в воздухе из моих рук. Это было так странно. Я никогда не видел эту часть сна. Или, по крайней мере, никогда не помнил о ней. Не знаю, что это значит.

– У тебя есть фото твоей мамы? – спросила я, думая о том, что может сон вызван тем, что он увидел что-то.

– Нет, всё, что у нас было – сгорело в огне. После этого мама ушла. Отец говорил, что из-за огня она оказалась на волосок от смерти, и это заставило её понять, что она не хочет прожить свою жизнь, застряв в Чикаго. Моя мать хотела сбежать в Калифорнию, чтобы стать актрисой или что-то вроде этого.

– Она пыталась когда-то связаться с тобой?

– Нет.

Колтон покачал головой, и боль, просачиваясь сквозь его поры, я могла увидеть невооружённым взглядом. Я понимала это чувство ожидания. Я всегда думала, что моя мама вернётся, как и обещала – да вот только она так и не сделала этого. Часть меня всё ещё надеялась, что женщина думает обо мне. Что однажды она остановится, чтобы просто узнать, какой стала моя жизнь без неё.

– Мне жаль.

Потянувшись, я обняла его за торс. Наслаждаясь теплом его кожи, его прикосновениями. Проводя пальцами по моим волосам, он изгонял одиночество из моего сердца. Его прикосновения нежные и успокаивающие, несмотря на то, что это я должна его успокаивать, а не наоборот. Внезапно чёртова мысль поразила меня, вогнав в тело адреналин. Встав с постели, прежде чем успела подумать о том, что делаю, я побежала в гостиную, чтобы взять фото в рамке, где изображены я, Джейк, и Картер на Мёртл-Битч [12], сделанное два года назад. На этом фото Джек без рубашки. И вот тогда я вижу это, его шрам…

Я подпрыгнула, почувствовав ладонь Колтона на своём плече, перевернув фото в руке. Оно упало на ногу, и я съёжилась от боли, но, к счастью, рамка не треснула. Я возвращаю её обратно на полку.

– Прости, что испугал. Всё в порядке? – спросил Колтон, с беспокойством во взгляде.

Я выдавила улыбку.

– Да, мы должны вернуться в постель, или мои ученики получат завтра очень раздражённого учителя на занятия.

Мужчина посмотрел на меня с тёплой улыбкой. И, кажется, я тону в его голубых глазах.

– Сон звучит хорошо. Ты позволишь мне держать тебя в своих руках?

– Я хотела бы этого.

Колтон взял меня за руку, уводя обратно в спальню, где мы оба ложимся в кровать. Моя спина прижата к груди мужчины, в то время как он обнимает меня рукой. Спустя несколько минут я чувствую, как замедлилось его дыхание, и, повернув голову, замечаю, что Колтон спит.

Вот только я не могу уснуть, потому что мне нужно поговорить с Джеком. Мне нужны ответы

Я проспала, и теперь, словно летучая мышь из ада, мчусь вниз по улице. Кажется, с моей встречи с Колтоном, для меня это стало постоянным явлением. Несмотря на то, что на светофоре зажегся только оранжевый, автомобиль, что ехал передо мной, затормозил. Чёрт возьми. Кофе, который стоял посредине на консоли, пролился на пассажирское сиденье. Загорелся красный, и я, пользуясь возможностью, быстро проверив свой телефон, замечаю, что пропустила сообщение от Картера, в котором говорится: «Мамочка, я люблю тебя. Хорошего дня». Едва сменился зелёный – вдавливаю педаль газа в пол. С самого пробуждения, я чувствовала усталость, в смысле, после ночи, проведённой с Колтоном, как вообще могло быть иначе? Не помню, как уснула, но моё утро началось с того, что проснулась я, наслаждаясь его теплом – и это божественно. Не будь его утренняя эрекция настолько манящей – прямо сейчас я была бы уже на месте, а не мчалась сломя голову на работу. Занятия начинаются через пять минут – я была горда собой, что всё же успеваю вовремя, но, помимо этого, мне очень хотелось успеть перехватить Джека перед началом урока. С прошлой ночи, я не могла выкинуть из головы парочку вопросов, которые теперь мне хотелось ему задать. Например, почему мужчина считает, что его шрам – следствие падения с велосипеда, когда это явно ожог. Я верю, что Джек всегда был честен со мной – так что, либо он не помнит, как получил это своё увечье, либо это всё же ложь. Надеюсь, это первый вариант.

Но теперь расспросить его до обеда не получится – и от этого я нервничаю ещё больше. Не могу понять, почему так внезапно меня взволновало то, как он получил этот шрам – разве, что странно, как маленькому мальчику удалось пораниться так, чтобы осталась такая отметина, как у Джека?

Въехав на своё школьное парковочное место, я хватаю полупустую сумку. По крайней мере, я на своей должности. Проходя холл, чувствую, как стучат о пол пятки. Соблюдать дресс-код необязательно, но мне нравится это, кроме того, я люблю обувь на высоком каблуке – возможно из-за того, что у меня не было мамы, чьи туфли я могла бы носить, как делали некоторые мои друзья в школе.

Часы показывают без пяти минут девять, когда я переступаю порог своего класса. Уф! У меня получилось. Взвалив сумку на стол, поставив рядом полупустой стакан кофе, я перевожу дыхание, поправляя блузку, прежде чем обратиться к ученикам. Я редко пользуюсь своим голосом в школе. Кроме случаев, когда разговариваю с директором, которая может слышать, хоть у неё и есть привычка говорить и показывать жестами одновременно.