-   Для того, чтобы написать красавицу, мне надо было видеть многих красавиц... Но из-за недостат­ка в красивых женщинах я пользовался не коей идеей, которая приходила мне на ум.

-   Идеей? Это что-то интересное.

-   Да, идеей. Я не знаю, имела ли она какое-то совершенство, но я очень хотел этого достигнуть.

-   Уверяю вас, именно это чувствуешь, глядя на ваши картины.

-   Вы в этом уверены? - казалось, что худож­нику было важно услышать сейчас оценку его твор­чества.

-   И не только я в этом уверен. Ваше искусство предельно гармонично, дышит внутренним миром, - стараясь вспомнить подходящие слова, ис­кренне говорил Рафаэль-черепашка, - в нем разум соединяется с человеколюбием и душевной чисто­той. Оно радостное и счастливое...

-   Оно выражает некую нравственную удовле­творенность, - продолжал голос, - примирение че­ловека со своей бренной судьбой, приятие жизни во всей ее полноте и обреченности...

  Рафаэль-черепашка замолчал, глядя на художника, устремленного, казалось, всем своим естест­вом сквозь времена в будущее.

-   Я бы хотел... - несмело произнес ниндзя.

-   Что бы ты хотел? - сказал художник, словно возвращаясь из далекого своего странствия.

-   Я бы хотел рассказать... - Рафаэль-черепаш­ка запнулся.

-   Ну, смелее, - художник мягко улыбнулся,­ - о чем же ты хотел мне рассказать?

-   О девушке Бентреш.

-   И что же в ней особенного, раз именно о ней мне хочешь рассказать?

-   В ней все особенное. Я видел ее вчера в гроб­нице, она вышла ко мне из-за колонны...

-   И...

-   И я увидел...

-   ...как она красива. - Рафаэль-художник понимал смятение черепашки и, пытаясь сохранить между ними возникшее доверие, помогал ему сде­лать свое признание.

-   Она очень красива.

-   Верю и знаю, что перед красотой трудно устоять.

-   Я смотрел на нее и видел печаль в ее глазах.

-   Отчего же?

-   Она находится в царстве Осириса после того, как претерпев унижение, добровольно ушла из жизни.

-   Как? Она мертва? - художник встал и подо­шел к окну.

-   Да, с момента ее смерти прошли тысяче­летия, - ответил Рафаэль-черепашка.

-   Но как ты мог ее видеть? - удивился ху­дожник.

-   Это был дух ее.

-   Если ее дух был так прекрасен, что поразил тебя, как хороша, должно быть, она была, когда жила среди людей!

-   О, да! Люди воспринимали ее, как нечто бо­жественное, но именно красота и погубила ее.

  Рафаэль-художник прошелся по комнате. Лицо его было сосредоточено, рука поднята, словно в ней находилась кисть. Он остановился.

-   Так ты говоришь, что красота погубила ее? ­- в задумчивости переспросил художник.

-   Да.

-   Ты помнишь ее глаза?

-   Еще бы! Большие ресницы, мягкий изящный разрез, уголки глаз устремлены к вискам. А в гла­зах такая глубина! В них просто утонуть можно, и даже не будешь сожалеть об этом.

-   Да у тебя, оказывается, цепкая память!­ - художник дружески улыбнулся. - А. что в них еще?

-   В них прячется печаль.

-   Я понимаю... А губы, подбородок мелкий? - Рафаэль-художник мысленно создавал образ Бентреш и уточнял у черепашки необходимые детали.

-   Нет, я бы не сказал, скорее средний. В губах такая мягкость, плавность линий.

-   Я начинаю представлять твою Бентреш. О да, она красива! Мне хочется ее писать...

-   Она вот это потеряла, - сказал Рафаэль-че­репашка, протягивая художнику руку, в которой лежал браслет.

  Тот взял его, поднес к свету, чтобы рассмотреть получше.

-   Вы встретитесь? - спросил он, крутя браслет в руке. - Ах да, она мертва. Но красота ее должна жить вечно...

-   Рафаэль, проснись! - трясла за плечо сонно­го Рафаэля Эйприл. - Однако, разоспался ты сегодня.

  Моментально он проснулся, чтобы проверить на месте ли браслет Бентреш. Но в руке его не бы­ло. Он встал и поискал поблизости, проведя рукой по цветастому спальному мешку.

-   Так ты идешь с нами? - спросил Донателло, одной ногой уже ступив из палатки.

-   Куда? - недоумевал Рафаэль.

-   Как куда! - возмутился Микеланджело. - Ты что, забыл?

  Рафаэль пожал плечами.

-   Ну вот, что я говорил: разыграл нас, а те­перь... - Микеланджело махнул рукой и вышел из палатки.

-   Что ты ищешь? - встрепенулась Эйприл.

-   Браслет.

-   Ты что, часы потерял? - поинтересовался Донателло.

-   Я их не ношу.

-   Так мы пойдем сегодня или нет? - уточнил Леонардо.

-   Надо спросить у Рафаэля: стоит ли нам идти, - усаживаясь на стульчик зло бросил Донателло.

-   Что ты ищешь? - опять спросила Эйприл, останавливая руку Рафаэля.

-   Я же сказал: браслет.

  Эйприл разжала кулак и поднесла к Рафаэлю.

-   Этот.

-   Да этот. А где ты его нашла? - заволновался Рафаэль.

-   Ты спал, а я подошла, чтобы разбудить тебя, ну, и ты сонный дал мне его сам, - объяснила девушка.

  Рафаэль улыбнулся и вздохнул. «Такой хороший сон не дали досмотреть!» - подумал он.

-   Так идем мы или нет? - заглянул в палатку Микеланджело, с недоверием глядя на улыбающе­гося Рафаэля.

-   А куда мы идем?

-   Он еще и издевается над нами, - сквозь зубы сказал Микеланджело.

-   Рафаэль, ты же сказал, что Бентреш сняла проклятье... - недоговорил Леонардо.

-   А-а, так бы и сказали, а то крик подняли.

  Рафаэль встал.

-   Ну, - Донателло следил за Рафаэлем.

-   Конечно, пойдем, - ответил тот.

  Они вышли из палатки. Донателло, Микеландже­ло и Леонардо пошли вперед, а Эйприл, заметив рассеянность Рафаэля, взяв его под руку, умыш­ленно отстала от остальных.

-   Может, тебе нехорошо?

-   Мне очень хорошо, Эйприл, поверь, как никогда.

-   Ты ведешь себя как-то странно.

-   Что же странного в моем поведении? - ему хотелось успокоить Эйприл и рассеять ее сомнения.

-   А чей у тебя браслет? Он такой красивый и видно, что старинной работы.

  Рафаэль посмотрел на Эйприл, думая: сказать или нет.

-   Ты будешь смеяться?

-   Нет, не буду, - уверенно сказала Эйприл.

-   Не знаю, не хочется мне говорить, - не решался Рафаэль.

-   Как знаешь, - Эйприл отвела взгляд в сто­рону.

  Донателло оглянулся и помахал им рукой.

-   Похоже, они хотят, чтобы мы их догнали, - ­заключила девушка, все еще держа Рафаэля под руку.

-   Пообещай, что никому не скажешь.

-   Рафаэль, об этом можешь даже не думать.

-   Этот браслет мне оставила Бентреш, - глядя в глаза Эйприл, сказал Рафаэль.

-   Как оставила? Она что, брала тебя за руку, она настолько была материальна, что... Ведь про­фессор говорил, что это ее дух, - не понимала Эйприл.

-   Да, она не материальна, потому что близко она к себе меня не подпустила, - начал Рафаэль.

-   А как же она тебе его оставила?

-   Когда она исчезла, я нашел его на полу на том месте, где она стояла. Похоже, он слетел с ее руки, а она не заметила этого.

-   Может, он там валялся до того, как ты ее встретил?

-   Это исключено, потому что я видел его на ру­ке Бентреш, когда она разговаривала со мной.

  Эйприл подняла брови, не зная, что сказать. Ей очень хотелось верить Рафаэлю, но она не могла поверить тому, чего не понимала:

-   Ну хорошо, объясни мне: как может с духа слететь материальная вещица? А?

-   Не знаю, - тихо произнес Рафаэль, - и, по­жалуйста, Эйприл, говори о ней поуважительней.

  Девушка вопросительно посмотрела на него, но ничего не сказала.

  Донателло, Микеланджело и Леонардо остановились.

-   Ну вот, мы на месте, - произнес Донателло, когда к ним приблизились Эйприл и Рафаэль.

-   Эй, Рафаэль, расскажи нам еще о своей по­дружке. Похоже, она классная девчонка, - съязвил Микеланджело.

-   3аткнись, - гневно бросил Донателло, - а то в следующий раз мы оставим тебя на съедение кры­латому муравью. Ты не забыл? Детеныш его под­растает.