Упаковав в рюкзак необходимое, Хуттунен еще раз осмотрел дом. Ничего не забыл? Мелькнула мысль — оставить записку, мол, кто и зачем приходил. Но когда Хуттунен вспомнил разрушенный лагерь, резко передумал.

— Там, в Реутуаапа никто не извинялся. Вот тебе, докторишка, испробуй на своей шкуре, каково это! Нечего было писать, что я сумасшедший!

Хуттунен вышел тем же путем, что и вошел. Беззвучно проскользнув в лес, он добежал до берега реки Кеми. Завтра ночью надо будет перебраться на западный берег, наверняка его будут искать на сопке Реутуваара.

Переплыть реку на государственном пароме он не мог, пришлось взять чью-то лодку и спрятать пока в осоке. Он прошел по берегу еще несколько километров, спать пришлось в ельнике, завернувшись в докторский войлок.

Утром странник вернулся к лодке, взяв ружье и горсть патронов, он снова спустил лодку на воду.

— Надо бы в банк сходить.

Долго, словно птица над лесом, кружил Хуттунен вокруг деревни, подбираясь обходными путями к банку. Было рано, банк был закрыт. Хуттунен решил подождать до открытия. Зарядил ружье.

Как только банк открылся, Хуттунен с ружьем в руках вошел внутрь.

Служащие испугались, а главный бухгалтер ринулся в дальнюю комнату за Хухтамойненом. Банкир побелел от страха. Сумасшедший, да еще с ружьем, вызвал у служащих естественное волнение.

Хуттунен не стал палить по людям, а спокойно объявил:

— Я пришел снять деньги. Все, с процентами.

Банкир Хухтамойнен прибежал и взволнованно попытался объяснить:

— Господин Хуттунен, вот и вы… Ваши сбережения у нас в полной сохранности, в этом сейфе, но мы их не можем вам выдать…

Хуттунен сделал вид, что заряжает ружье.

— Это мои деньги. Чужие мне не нужны, а свои я возьму.

— Я ни в коем случае не отрицаю, что у вас тут был счет и деньги, — залепетал перепуганный Хухтамойнен, — но ваш счет заблокирован. Губернский опекунский совет перевел ваши средства на свой счет. Из Оулу пришла бумага, что вы как бы находитесь на пожизненной опеке… Вам нужно взять у фермера Гнусинена разрешение на получение денег. Я даже сам могу сейчас ему позвонить, чтобы он дал вам такое разрешение.

— Никуда ты не будешь звонить. А вот приставу по-любому расскажешь. И какое Гнусинен имеет отношение к моим деньгам? Своих ему, что ли, мало?

Банкир сказал, что Гнусинен возглавлял Опекунский совет и на этом основании сам распоряжался деньгами тех, кто находился на попечении этого совета.

— Я тут совершенно ни при чем, — уверял Хухтамойнен.

— Но я свои деньги все-таки заберу. Где расписаться?

Дрожащей рукой банкир протянул бланк, Хуттунен написал свою фамилию и дату. Хухтамойнен выложил деньги на стол. Сумма небольшая, но на несколько месяцев хватить должно.

Из дальней комнаты послышался голос бухгалтера. Хуттунен прошел в комнату и обнаружил, что тот говорит по телефону.

— Неподходящий момент для звонков, — сказал Хуттунен.

Перепуганный бухгалтер поспешно повесил трубку.

Покончив с банковскими делами, Хуттунен пообещал Хухтамойнену, что если у него появятся лишние деньги, в его банк он больше их не положит, а вложит в государственные облигации.

— Не доверяю я таким банкам, откуда собственные деньги приходится с ружьем забирать.

Хухтамойнен попытался разрядить обстановку.

— Вины банка здесь никакой нет. Мы лишь следуем букве закона и приказам начальства, какими бы грубыми они ни были… Здесь произошло столько недоразумений… Прошу вас, господин Хуттунен, не теряйте доверия к нашему банку. Я бы даже не назвал это происшествие ограблением, это далеко не так. Когда все уладится, надеюсь, вы снова воспользуетесь нашими услугами. Старые клиенты в нашем банке — как друзья, вот увидите. Уверен, что мы сможем даже договориться о возможности выдачи вам кредита… Но это в будущем, конечно.

Хуттунен скрылся в лесу.

Служащие банка были в оцепенении, первым пришел в себя бухгалтер и побежал звонить приставу. Банкир лично поговорил с приставом. Он сказал, что мельник Гуннар Хуттунен несколько минут назад совершил вооруженное ограбление.

— Он ограбил банк. Потери невелики, его сбережения их покроют. Но ограбление банка является тяжелым преступлением, надеюсь, вы соберете людей и устроите погоню. Хуттунен только что скрылся в лесу.

Отшельник бежал по лесу к реке Кеми. Прыгнув в лодку, он переплыл бурный поток, гребя так, что весла гнулись. Пристав сейчас устроит большую облаву, нельзя терять ни минуты.

Слухи о его походе в банк долетели до западного берега — на паром стояла очередь машин и десяток мужчин на велосипедах, почти у каждого на плече ружье. Хуттунен обогнул паром в ста метрах ниже по течению.

Его окликнули:

— Эй, мужик! Приходи к церкви, Гуннар Хуттунен ограбил банк и украл у Эрвинена рыболовные снасти и двустволку!

Гуннар не ответил, а продолжал грести.

— Да он не слышит. Кричи громче! — сказал другой голос.

Хуттунену пришлось остановиться и ответить.

Он надвинул кепку на глаза и крикнул:

— Съезжу на станцию и вернусь!

На том и порешили, Хуттунен скрылся из вида.

Привязав лодку на берегу, он побежал в лес. Медлить было нельзя. Хорошо еще что те, на пароме, его не узнали.

Хуттунен достал докторский рюкзак, вынул карту и взял курс на чащу западного берега Кеми, ориентируясь на холм Пууккокумпу, который с трех сторон окружали болота, а с четвертой огибал маленький ручей. До места было добрых десять километров, зато там Хуттунен мог быть в безопасности, по крайней мере, до завтрашнего дня. Приставу придется собрать сотню бойцов, если он захочет прочесать лес до самого Пууккокумпу. К тому же искать его все равно начнут на восточном берегу, со стороны острова Реутуаапа.

Весь день Хуттунен провел в Пууккокумпу. Название места говорило само за себя — высокий холм, покрытый ельником, деревья стройные, остроствольные, словно ножи. Время от времени Хуттунен поглядывал в бинокль — что происходит на другом берегу реки Пуукко и на болотах? Не ищут ли его?

Хуттунен несколько раз пересчитал деньги. Все точно, ровно столько он положил в банк год назад, плюс проценты. Как только суматоха утихнет, он пойдет за продуктами в соседнюю губернию. Вот и рыболовные снасти пригодились. И дичь можно подстрелить на ужин. Он осмотрел ружье — красивое, добротное. Магазин на пять патронов, оптический прицел. Но с охотой сейчас лучше подождать, по выстрелу его сразу вычислят.

Вечером, увидев в бинокль человека, Хуттунен так и передернулся от страха. По болоту бежал невысокий мужчина, неся на спине что-то тяжелое. Хуттунен присмотрелся. Что он тащит? Казалось, на спине у него был какой-то сосуд, словно большая темная бочка. От Хуттунена до болот было километра два, на таком расстоянии не разглядишь, но ясно одно — человек очень спешил. Толстяк бежал по топким болотам и, несмотря на тяжелую ношу, даже не останавливался передохнуть. Он направлялся в сторону Пууккокумпу. Хуттунен зарядил ружье и стал ждать гостей. Если он один, то Хуттунен не будет прятаться. Но рюкзак на всякий случай Хуттунен припрятал в кустах.

Человек приближался. Хуттунену удалось рассмотреть в бинокль, что на спине он нес перепачканную сажей пятидесятилитровую бадью. Металл тихо позвякивал. На другом плече висели какие-то палки и трубки.

Добравшись до холма, человек, явно старик, остановился, снял ношу, тяжело вздохнул и побежал обратно. Налегке он передвигался довольно быстро. Видимо, какое-то срочное дело.

Хуттунен не понимал, зачем старик бросил свою черную бадью посреди болот. С какой целью?

Человек исчез в лесу. Хуттунену хотелось сходить посмотреть, что это за бадья, но он не решился. Кто знает, для чего старик ее сюда приволок? Может, это огромная бомба, чтобы заманить в ловушку любопытного мельника? Люди жестоки, их ум коварен, лучше быть зрителем, покуда возможно.

Через некоторое время старикашка снова выбежал из леса, таща на спине сосуд, который, казалось, был даже тяжелее первого. Теперь понятно, почему он убежал — перенести сюда, в пустынные болота, остальные вещи.