Он повернулся к следующей полке с плиткой, и солнечный луч осветил левую сторону его лица. На его золотистой коже она разглядела тонкую белую линию, извилисто спускавшуюся от глаз по щеке и челюсти. У Эшли перехватило горло. Этот шрам наверняка остался с тех пор, когда он пытался вытащить Саймона из разбитой машины.

— У тебя хорошо развито чувство стиля, — объявил Витор.

— Спасибо. — Эшли принялась рисовать.

— Твои изразцы и привели меня сюда, — сообщил он.

Витор стоял, широко расставив свои длинные стройные ноги и все еще держа руки в карманах, угольно-серая ткань туго натянулась на его бедрах. Эшли обратила на это внимание. Когда же он перестанет говорить загадками и приступит к делу?

— Ты хочешь купить их? — высказала она догадку.

Он покачал головой:

— Я прибрал к рукам местную строительную фирму, которая обанкротилась. Ее имущество включает среди прочего земли, окружающие твою усадьбу.

Эшли в недоумении посмотрела на него.

— Так ты теперь землевладелец? — Она забыла о живописи. — Но… В таком случае… — Она отчаянно попыталась припомнить, что там говорил Лейф… — Значит, тебе принадлежит международная компания?

— Ты скорее всего не помнишь, но все время, пока я участвовал в гонках, я одновременно руководил строительным предприятием.

Она помнила. Да, она помнила все, что когда-либо говорил ей Витор д'Аркош. Она знала, что прежде, чем его уговорили (несколько запоздало — в его-то 30 лет) участвовать в автомобильных гонках, он закончил архитектурный факультет и получил в Гарварде степень по ведению бизнеса. После приобретения опыта в ведущей европейской фирме он обзавелся своим делом. Она знала, что в промежутках между соревнованиями по Формуле-1 он на удивление удерживал на плаву свой строительный бизнес. Но она не знала, что случилось с его бизнесом, да и с ним самим, после гибели Саймона, если не считать того, что Витор сразу же ушел из спорта. Сначала отсутствие информации объяснялось ее инстинктивным желанием держаться подальше от человека, который доставил ей столько неприятностей и страданий, а в последнее время тем, что редко тратила деньги на газеты и не держала телевизора.

— И твой бизнес стал твоей главной заботой? — поинтересовалась Эшли.

— Главным делом он мог бы стать гораздо раньше. Для этого у меня были и знания, и неплохой фундамент. Однако, пока я участвовал в гонках, у меня не было времени, и мне не хватало энергии для развития дела. Но в последние два года я полностью посвятил себя бизнесу. — Он позволил себе удовлетворенно, улыбнуться. — Теперь у меня конторы в Нью-Йорке, Сан-Паулу и Лиссабоне.

— Плюс одна здесь.

— Верно, хотя это всего лишь дворик с трехкомнатным домиком, так что в скором времени мы распродадим с торгов имущество и займемся чем-либо покрупнее.

Убирайся из деревни, беззвучно умоляла она. Уезжай далеко-далеко. Будучи большим боссом, ты не слишком часто будешь наведываться в контору в Карвуэйру, но для моего душевного спокойствия лучше, чтобы ты не появлялся здесь вообще!

— В Португалии мы ограничиваем нашу деятельность Лиссабоном и Севером, — продолжал рассказывать Витор, — но недавно совет директоров нашей компании принял решение придать Алгарве стиль д'Аркоша.

Стиль д'Аркоша? Эшли бросила на него изучающий взгляд. Он произнес это так, словно делал одолжение району, отказавшись от возведения безвкусного, навязчивого, неэстетичного и, по ее мнению, совершенно ненужного туристского аттракциона.

— И в качестве дебюта ты «развиваешь», — в это слово она вложила особый сарказм, — земли вокруг моего дома? — спросила Эшли, выбираясь из-за стола.

— Да, — сказал Витор. — Однако…

Она прервала его.

— Отличный участок сельской местности с видом на море на юге и горами Моншике на севере. Ты так считаешь? — требовательно спросила она.

— Точно, но…

— Тот человек, что обанкротился, был не в ладах с окружающей средой, но о тебе-то я думала лучше. Ты ведь архитектор, человек, призванный украшать землю. Тебе наплевать, что из-за высокого месторасположения все эти водопады, водные спуски и всякие там трубы будут видны на мили вокруг? — Не давая Витору и рта раскрыть, она торопливо продолжала: — Я проезжала мимо таких водных парков, и все они неизменно окрашены в бирюзовый или ярко-синий цвет. — Эшли содрогнулась. — Неужели тебе наплевать, что здешние сельские дороги непригодны для наплыва транспорта и быстро придут в полную негодность? Тебе наплевать, что там, где сейчас мы слышим соловьиные трели, с утра до ночи будут греметь поп-музыка и объявления по громкоговорителям? Нет, тебе действительно плевать!

— Ну, ну, — прошептал Витор. Уголки его рта подергивались, словно он находил ее красноречие забавным.

Эшли вспыхнула:

— А срубленные деревья? А естественный ландшафт, который придется сравнять? А непрошеное вторжение в мою личную жизнь?

— Я ошибался — ты изменилась, — проговорил он. — Ты стала напористой, а… — взгляд его темных глаз спустился на ее вздымавшийся и опадавший под майкой бюст… — твои груди — пышнее.

Это замечание выбило ее из колеи. Потеряв на мгновение дар речи, Эшли не могла решить, что ей делать: завопить, прикрыть грудь руками или дать ему пощечину.

— Знаю, водные парки доставляют массу удовольствий множеству людей, но в пятидесяти милях отсюда есть два других таких парка, так что нет нужды в третьем, — продолжила она с пылающими щеками. — Я уже поставила местные власти в известность о своем несогласии, но пока не предпринимала иных шагов, поскольку разрешение уже выдано. Однако на этот раз, повлияет или нет смена собственника на это разрешение, я намерена подать официальную жалобу. Утром первым делом я отправляюсь в отдел планирования и потребую встречи с начальником. Потом я организую сбор подписей под петицией. Так что не думай…

— Ты не станешь возражать, если я вставлю несколько слов? — мягко спросил Витор.

Эшли вспыхнула:

— Давай!

— Мы не собираемся строить водный парк. — Он разбил ее страстную речь одним коротким предложением.

— Не собираетесь? — Она вытаращила глаза.

— Как и ты, я считаю, что было бы непохвально устраивать его здесь.

— О! — Эшли почувствовала себя полной идиоткой. — Так что вы намерены… — запинаясь, спросила она… — делать с землей?

— Строить виллы. С пятью спальнями, гаражами на две машины, по индивидуальным проектам, на участках размером больше акра. Каждый участок со своим садом, с сохранением естественного ландшафта и большинства деревьев, со своим бассейном, со специальными площадями для пикников.

— Прекрасно! — пробормотала Эшли. Как ни восставала она против присутствия здесь его компании, именно на строительство вилл она и надеялась с самого начала.

— Вот почему мы хотели бы купить твой дом.

Ее светло-карие глаза широко раскрылись:

— Мой дом?

— Мои землемеры уже разработали проект, и твой дом оказался практически в центре стройки. Поэтому мы предпочли бы, чтобы тебя здесь не было. — Витор снова лукаво улыбнулся.

Эшли поджала губы. Так вот почему Витор вел себя так примирительно! Прошлое тут ни при чем — он хочет выгнать ее из собственного дома! Исходя из непреклонного эгоизма, он лишь постарался смягчить смертельный удар!

— Ты считаешь, что старый дом будет дисгармонировать с вашими роскошными виллами, и поэтому хочешь купить его и снести? — спросила она ледяным голосом.

Витор шагнул к открытой двери, чтобы взглянуть на дом с его необычными окнами с частым свинцовым переплетом, с белыми ставнями, со стенами, как бы омываемыми водопадами темно-красных цветов бугенвиля.

— Напротив, такой характерный дом только украсил бы новостройку, — возразил он. — Паулу предложил устроить в нем скромный клуб для окрестных жителей, и мне это показалось неплохой идеей. — Он повернулся к ней лицом. — Приобрести же твою собственность нас побуждает нежелание иметь хоть и мелкое, но предприятие посреди жилого района. Поэтому я и приехал сделать тебе предложение.