5* В соответствии с системой обозначений производимой в Мелеце летающей продукции серийные номера М- 15 начинались на 1S (обозначение 1А в свое время досталось Lim-1, 1C – Lim-5, 1 D – lim-5P, 1 G – Ан-2 и т.д.), но на внутренней стороне килей они наносились в русскоязычном написании – 1C. Затем наносились порядковые номера серии и машины внутри нее. Поскольку предполагался большой объем серийного выпуска, номера серий с самого начала предусмотрели трехзначные. На самолетах первой серии применялось обозначение 1SP, но попавший в серийную эксплуатацию первый экземпляр спарки, хотя и был четвертым самолетом 1-й серии, в советских документах имел серийный номер 1 S 001-04 без латинской буквы П.

1 июля 1975 года министр гражданской авиации СССР Б.П.Бугаев подписал приказ о проведении в СССР госиспытаний самолета М-15.4 августа во Львове СССР передали восьмой самолет первой серии (в дальнейшем – борт 0108), а также борта 0201, 0202 и 0204. Всего в ходе госиспытаний было выполнено 834 полета с общим налетом 379 часов 16 минут. Три машины подвергались испытаниям в различных климатических поясах СССР – от Череповца до Еревана. Вскоре к ним присоединились самолеты 0203 и 0205. имевшие аэрофлотовскую регистрацию СССР-15216 и 15217. Первый из них перед этим испытывался в Мелеце на предельных углах атаки. Труды аэродинамиков ЦАГИ не пропали даром – польский пилот С. Голембиевский отметил, что самолет обладает высокой статической продольной устойчивостью и имеет «¦четкие предупреждающие признаки выхода не большие углы атаки а виде тряски конструкции и органов управления во всех конфигурациях и на всех режимах полета». Тряска начиналась за 5-7 км/ч от минимальной скорости. Наружная подвеска поведения самолета не изменяла. Летчики ГосНИИ ГА отметили хорошую управляемость, устойчивость и доступность пилотам Ан-2 средней квалификации. Это стало одним из немногих достоинств новой машины, проявившихся во время испытаний.

Данные остальных этапов принесли целый букет замечаний. Из-за ограниченного формата статьи сложно перечислить все дефекты, но вот некоторые из них. По условиям пробег при отказе тормозов должен был составлять 640x25 метров, но реально самолет пробегал аж 930. Недостаточной оказалась дальность полета – на высоте 3000 метров с аэронавигационным запасом керосина на один час она составила 281 километр вместо 380. При полете на высоте не выше 100 метров на скорости 160 км/ч с АНЗ на 30 минут продолжительность полета составила 51 минуту вместо часа. При полетах с размокшего грунта грязь попадала в лобовое стекло (а стеклоочиститель очищал слишком малую площадь) и в двигатель. При посадках на грунт было отмечено биение носовой стойки до полного выбирания хода амортизатора – сказывалась предсказанная тенденция к зарыванию носом. Из-за тсуо же при взлете с размокшего грунта подъем носовой стойки происходил одновременно с отрывом. Торможение шло рывками. При посадке с неработающим двигателем существовала большая вероятность отказа тормозов из-за падения давления гидроаккумулятора (оказалась неудачной его резиновая диафрагма). Поскольку большую часть полетного времени предстояло работать с отбором воздуха от двигателя, был произведен расчет максимально допустимой температуры воздуха при работе на 0,8 номинала. Выводы были неутешительные: при полетах с аэродрома на уровне моря это значение не могло превышать +14°С, а если летное ноле располагалось с превышением в 2000 метров, то температура окружающего воздуха не могла подниматься выше… 6 градусов мороза (со временем ограничения смягчили). Не был предусмотрен запуск АИ-25 в полете. Вызывала нарекания кабина, с недостатками которой позднее столкнулись эксплуатационники.

Химбаки М-15 были разнесены по крылу для расширения опыляемой полосы. (ВР)

Сопла АИ-25 (вверху) и ВСУ АИ-9 (внизу] (ВР)

ВСУ АИ-9. (аПАНХ)

Верхняя правая панель кабины. (аПАНХ)

Левая панель управления с РУД. Задняя (вверху) и передняя части. (аПАНХ)

На самолете 0201 с 29 сентября 1975 по 1 июля 1976 года в краснодарском ВНИИ СХСП ГА испытывалась СХА (пилот И.И. Коротич). Для испытаний жидкостного оборудования химбаки заправляли подкрашенной водой и раскладывали поперек его полета над полем учетную линию – предметные стекла и листки бумаги. После опрыскивания все это собиралось и анализировалось (стекла просвечивали через проектор на специально разграфленный экран) для измерения размера капель. Для проверки системы опыления на поле расставлялись воронки-уловители с подвешенными в них баночками, которые потом взвешивались на особых весах. В ходе испытаний М-15 было выявлено большое количество недоработок. Штанговые и вращающиеся распылители работали более- менее нормально, а к аппаратуре для сухих веществ были предъявлены претензии. При работе гранулированными веществами несоответствие нормам было частичным, а когда в химбаки загружали порошковые вещества, аппаратура вообще оказывалась неработоспособной – порошок забивайся в криволинейные патрубки. Гидровесы. которые должны были информировать о расходе химикатов, давали погрешность ±100 килограммов. Переоборудование самолета из одного варианта СХА в другой должно было занимать 3 человеко-часа, но на практике эта норма превышалась в десятки раз. При установке и снятии ЛИ-9 не обеспечивалась техника безопасности. Авиагоризонт ГХ-07 был признан неудачным, а приборное оборудование кабины недостаточным. Свет ламп на приборной панели оказался слишком ярким, а хвостового огня – слабым. М-15 должен был снизить себестоимость ЛХР на треть, но на испытаниях удалось добиться лишь 20%.

Производители схалтурили и в мелочах. Резиновые рукава не были отбортованы, располагались с касанием лючков и элементов конструкции самолета и были перекручены. Для работ по планеру и СХА применялось три типа масленок. Не было порядка даже с инструментом. Постоянно оказывалось, что отвертки не подходят к винтам, ключи – к гайкам, а некоторых размеров ключей нет в комплекте. Вместо того чтобы включить в инструментарий круглое зеркальце на длинной рукоятке для визуального контроля за агрегатами, его укомплектовали обыкновенным прямоугольным, которое можно было встретить в любой женской сумочке.