— Ме-е-е, — радостно закончил физик и лукаво посмотрел на весь наш женский коллектив.

Мы радовались, как подростки. Та страшная перестройка организмов преподнесла выдержавшим ещё один дар — умение наслаждаться мелочами. Вернула то, что мы почти потеряли. Мы не ценили дождь и ветер, воду и пищу, то наслаждение, которое испытываешь, когда чешешь то, что чешется. Теперь же снова научились жить. Не существовать, а именно жить... и радоваться жизни.

Вскоре мы достигли подножия гор. Несмотря на привычку к скалам и нависающим громадам, я долго лежала на земле (иначе приходилось слишком сильно задирать голову) и любовалась на вершины, уходящие далеко в небо. Но даже там, на границе с облаками и в просветах между ними не белел снег, а зеленела какая-то растительность. Ещё одна аномалия... впрочем, уже не удивительная. Ведь если в горах есть восходящие гравитационные потоки, то и теплый воздух будет более активно подниматься вверх и обогревать полуорганический камень.

Перед сном мы поохотились и собрали запас продуктов, чтобы завтра не отвлекаться от основной цели. Путь предстоял нелегкий: горы с очень крутыми склонами, придётся карабкаться и постоянно искать более удобный подъём. Можно было бы использовать флиграв... вот только Марка я на нём точно не унесу, да и с другими несколько полётов придётся делать. Конечно, даже такое подспорье сильно увеличило бы скорость передвижения, но скорость — не наша цель. Мы должны оценить саму возможность походов в горы для простых людей и йети, не обладающих артефактной техникой. Поэтому флиграв — лишь подстраховка, дополнительная возможность спасения. Ну и помощь — в случае необходимости.

На ночёвку мы расположились у одной из скал, рядом с зарослями ягодных кустов. А потом долго лежали у костра, лакомились оранжевыми кислыми дарами природы и молчали, вслушиваясь в ночные звуки. Звенели крупные комары, мелодично журчали ящерицы, трагично вздыхала какая-то крупная птица на соседнем дереве. А ветер не только завывал — иногда казалось, что в скалах звучит музыка, какая-то удивительная мелодия.

Непривычные звуки... иные, чем в джунглях.

17 – 24 апреля 37 года

Из дневника Пантеры

Рано утром мы позавтракали, не разжигая костра, и двинулись в путь. Сначала очень осторожно — в конце ночи выпала обильная роса. К счастью, ветер быстро подсушил влагу и теперь даже гладкие скалы уже не были такими скользкими. Огромные валуны, удерживаемые только корнями кустов и деревьев, не вызывали страха — такое часто встречалось и в джунглях. Более того, мы знали, что опасность рухнуть у таких «навесов» очень мала. Да будь иначе, их бы уже давно сорвало во время бурь и гроз.

Автотрофная жизнь здесь в чём-то сходна с встречающейся на островах океана. Местные растения тоже способны растворять корнями и усиками, углубляться ими в камнеподобную основную породу и тоже очень прочные, выносливые на изгиб. Благодаря таким свойствам они способны устоять в природных катаклизмах, а ещё по этой же причине за них удобно держаться. Естественно, колючих или жгучих представителей зелёного царства мы старались избегать, остальные же по много раз протестировали на более безопасных участках пути — насколько крепко они прирастают к скалам, как велик риск выдернуть или сломать растение, а также порезать руку, если резко навалиться всем весом. Испытание выдерживали не все. Одни травы, хотя сначала казались безопасными, медленно выскальзывали из камня, другие делались более острыми при натяжении. Мы учитывали ошибки и постепенно становились уверенней, выбирали опоры более осознанно.

Несмотря на большую крутизну (часто в пятьдесят градусов и выше), встречалось немало широких уступов и даже площадок. На таких, почти горизонтальных, участках мы иногда останавливались отдыхать, перекусывали и любовались открывающимся видом.

Если внизу, у подножия гор, жизнь кипела, то уже через полдня подъёма стали заметны отличия. Животных теперь встречалось меньше. Впрочем, если смотреть с точки зрения жителя Земли, то величина биомассы здесь всё ещё очень высокая. Но нам, привыкшим к джунглям, данная местность казалась чуть ли не полупустынной. Настолько, что это даже вызывало дискомфорт, ощущение, что живность попряталась перед каким-то бедствием. Однако это мнение ошибочно: по крайней мере, козы, насекомые, кошкоподобный хищник, крысы и прочие обитатели гор вели себя спокойно, занимались повседневными делами.

Ближе к вечеру моё внимание привлекла одна из крупных, около метра в длину, серовато-бурых ящериц. Я уже неоднократно замечала представителей этого вида, но данная рептилия вела себя необычно: вместо того, чтобы скрыться при нашем приближении, она напыжилась, сгорбилась, свернула хвост кольцом, опираясь на него, чуть приподнялась на задние лапы и повернулась в нашу сторону. При этом челюсти ящерицы слегка двигались, как будто она что-то жевала.

Мы остановились сразу, как по команде. Странное поведение настораживало и вызывало любопытство. Осторожно отступив, Марк срезал ветку с ближайшего куста, убрал с неё верхнюю, облиственную часть, после чего бросил получившуюся палку в стража. Ящерица резко дёрнулась, раздался отчётливый щелчок, деревяшка слегка сменила направление, упала на камень и покатилась вниз. Рептилия тоже не осталась на месте, быстро юркнув под удерживаемые растительностью валуны. Но уже через несколько секунд выскочила обратно и снова заняла пост на том же выступе.

— Подождите, я схожу, — сказала я и поспешила вниз по склону — туда, куда укатился наш снаряд. К счастью, он удалился всего на пару десятков метров, застряв между пышными травянистыми растениями.

— Вот те и два... — задумчиво потянула Вера, вместе с другими рассматривающая палку, в которой виднелся небольшой желтоватый слиток. Золото не пробило полуторасантиметровую древесину, но крепко в ней застряло. — Ещё одни «высшие»?

— Хм... — Маркус почесал бороду.

— Так, не множьте сущности без необходимости, — тоже с подозрением покосившись на следящую за нами ящерицу, потребовала я. — Иначе давайте всех в «высшие силы» запишем.

— Но они стреляются! — обиженно заявил физик.

Его ревность можно понять: у нас до сих пор так и не появилось серьёзного дальнобойного оружия. Разве что начальные луки (новые быстро портились) и духовые трубки — но последние били только на близком расстоянии.

— Крысы ловушки делают, — тут же указала я. — А ракетки вообще кроны насквозь пробивают. Другой вопрос... — задумчиво взглянув на настороженную рептилию, жестом предложила отступить ещё на пару метров и уже после этого продолжила. — Другой вопрос: не может ли оказаться, что стрелоцветы используют этих ящериц в качестве оружия? В смысле — того самого, стреляющего.

— Не романтик ты, — укорил меня Маркус.

Мы ещё несколько минут постояли, пока я пыталась разглядеть, что же такое охраняет ящерица, а физик выковыривал кусочек золота из ветки.

— Удобный материал для пуль, — заметил он. — Тяжёлый, инерция хорошая получается.

Тяжело вздохнув и поняв, что сейчас успеха не достичь, отправила следить за рептилией одну из мелких камер. После чего мы осторожно обошли необычного стража и двинулись дальше.

Естественно, долго вести съёмку не удалось — жучки сохраняли работоспособность на расстоянии не больше двух километров от телефона. Поэтому когда я получила сообщение, что сигнал слабеет — сразу дала камере команду возвращаться. Но вечером выяснилось, что этого времени хватило — под камнем находилась пещерка с ещё одной ящерицей, большой кладкой яиц и сложенными у входа золотыми камушками. Вот и ответ — кто-то из пары охранял потомство. Обычное, вполне нормальное поведение для животных, заботящихся о своих детях.

На этой высоте уже встречались незанятые пещеры, поэтому на ночлег мы расположились в одной из них. Костёр разжигать не стали, перекусив сырой добычей. Я невольно фыркнула, наблюдая за коллегами. Гнуса здесь значительно меньше, но старые привычки брали вверх и перед тем, как отправить в рот очередной кусок, друзья или резко его встряхивали, или смахивали несуществующих нахлебников. Перевела взгляд на тушку грызуна, которую ела сама... и рассмеялась в голос — я занималась тем же самым! Тут же поделилась забавным фактом с остальными, после чего развеселились уже все.