— Завтра я поворачиваю обратно, — сообщил Марк после ужина.

— Почему? Я надеялась, что ты передумал, — вздохнув, призналась я. С мужем расставаться не хотелось. Пусть мы оба в стерильной фазе, но всё равно греет душу даже такое простое общение.

— И так уже зашёл дальше, чем собирался, — пожал плечами йети.

Я шутливо боднула его в живот, и Марк со смешком обнял меня своей могучей, мохнатой, приятно пахнущей рукой.

— Мне хорошо с тобой... но уже скучаю по кошкам.

— Всё-таки мы очень разные, — констатировала я, пользуясь моментом и прижимаясь к мягкому боку мужа. — Ты — кот. Гуляющий сам по себе, но стремящийся к обществу.

Марк наклонился и обдал мою макушку теплым дыханием.

— А ты — посвящённая, та, кого больше привлекают тайны и загадки окружающего мира, а не люди.

Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись. Всё-таки хорошо, когда с близкими существами такое понимание. Он не настаивает, чтобы изменилась я, я не пытаюсь переделать его под свои представления. Впрочем, если честно, по моральным качествам Марк почти идеал. А что интересы у нас разные... тут ничего не поделаешь.

Утром мы попрощались с йети и двинулись дальше. Но теперь шли и лезли медленней: кроме исследований требовалось добыть пропитание.

Судя по косвенным признакам, давление воздуха с увеличением высоты на новой родине понижалось медленней, чем на Земле. Но уже через двое суток после начала подъёма дискомфорт стал заметен: у меня закружилась и стала побаливать голова, появилась одышка и сонливость, ослабло внимание. Другие тоже почувствовали недомогание, поэтому мы решили сделать перерыв на день или несколько — до тех пор, пока организм не адаптируется. А он почти точно должен приспособиться — ведь жила же когда-то Алла и её знакомые чуть ли не на самых вершинах. Да, они заболели, но вероятнее всего, под влиянием техники. Симптомы той патологии чётко отличаются, и у нас их пока нет.

Когда-то люди боялись голого камня и толщи земли, но со временем этот страх ушёл. Да, в глубине скал водятся камнегрызы, но, во-первых, здоровый тренированный человек, не говоря уж о йети, почует их заранее, а во-вторых, если понадобится основаться надолго, то можно оградить стены толстыми матами из растений: обычно такой простой защиты вполне достаточно. К тому же жители гор не глупы — раз они предпочитают пережидать сильные дожди в каменных укрытиях, то значит там действительно безопасно. По крайней мере, лучше, чем снаружи. К счастью, сейчас спокойное время и грозы собираются не чаще раза в сутки, а иногда даже не каждый день. Чтобы не искать укрытие, если вдруг налетит непогода, мы снова выбрали одну из пустующих пещер. Такую, в которой пол чуть кренился к выходу, а значит — в дождь вода заливать не будет.

Недомогание прошло уже через несколько часов, однако, на всякий случай, мы решили подождать на этой высоте до следующего утра. Но не сидели безвылазно, а сходили на охоту и собирательство. Я добыла орехов, поймала трёх мелких прыгучих грызунов, а на обратном пути оглушила камнегрыза в два локтя длиной. Последнего обнаружила в заполненной водой впадине между скалами. К моей радости, животное оказалось вполне съедобно, причём как для моего вида, так и для людей.

Как-то так получилось, что мы до сих пор не вскрывали камнегрызов — это была первая особь, попавшая в руки посвящённых. Естественно, я не упустила такой шанс. Выяснилось, что это не червь и не насекомое. По внутреннему строению животное напоминало амфибию, хотя некоторые черты более характерны для рептилий. А ротовой аппарат вообще оказался цедящего типа — судя по всему, питаются камнегрызы чем-то очень мелким.

Впрочем, почему бы и нет? Если в толще скал обитают камнегрызы, растут грибы, на этой породе прекрасно себя чувствуют многие растения — то нельзя исключать, что внутри камня тоже есть жизнь. Может, низшие грибы, может, ещё какие-то мелкие существа.

Тщательно сфотографировав и описав камнегрыза, разделила мускулистую тушку на всех. Несмотря на съедобность, мясо сильно горчило. Но мы всё равно не стали выбрасывать добычу — здесь, в горах, на поиски пропитания уходит больше сил и времени, чем в джунглях. Поэтому лучше не брезговать доступным мясом... пусть и невкусным.

— Но охотиться на них будем только в случае реального голода, — твёрдо заявила Вера.

— Согласна, — поддержала Рысь, скривилась и проглотила последней кусочек своей доли.

— Да уж, вкус тот ещё, — согласилась я. — Но не выбрасывать же теперь.

Физик хмыкнул и откусил, всем видом показывая, что как раз выбросить он ничуть не против. Но вслух ничего не сказал.

Камнегрыза мы полностью съели за один раз — растягивать сомнительное удовольствие никому не хотелось.

Перед сном я долго сидела у скалы, положив ладони на тёплый камень и следя за перемещением растворяющих породу животных. Там, внутри, камнегрызы двигались гораздо медленней, чем когда выползали наружу — видимо растворять камень нелегко и даже в текучей форме он мешает. Ну или нужный фермент вырабатывается у животных не так уж быстро. Благодаря этому не приходилось опасаться внезапного появления камнегрызов. Я ненадолго переключилась на ночное зрение — и гладкая поверхность пола ожила, в двух местах слегка светясь изнутри. Тусклые огоньки ползли, повторяя движение странных безногих амфибий, один потихоньку затухал — по мере того, как животное удалялось. Прошло столько лет, а я всё ещё не устаю наслаждаться удивительными особенностями, которые подарил нам новый организм.

Несмотря на то, что плотность жизни снизилась, пока я не испытывала ощущения клаустрофобии, которое непременно появлялось, стоило одеться. Но расслабляющая обстановка настораживала — поэтому мы несколько раз в сутки устраивали небольшие разминки-тренировки для поддержания кожной чувствительности. Ведь потерять её куда легче, чем вернуть, а снова становиться беспомощными после возвращения в джунгли не хочется.

Ещё одной непривычной, но очень приятной особенностью гор оказалась медленная порча добычи. Сначала, по старой привычке, мы норовили съесть большую часть собранного и пойманного в течение четверти суток, но постепенно поняли, что спешить ни к чему. Даже без тепловой обработки пойманная утром дичь вполне годилась в пищу на закате — хотя и начинала пованивать. Но к запаху нам не привыкать — в джунглях в такое состояние убоина приходила уже через два-три часа.

— Как здорово-то! — искренне восторгалась Рысь. — Да тут прямо хоть кладовые устраивай. Если мясо так медленно портится, то наверняка зерно и многое другое тоже дольше храниться будет. Прямо как в холодных ящиках на Земле, да?

Я невольно улыбнулась.

— Нет, не так. В тех ящиках мясо могло... — я мысленно перевела земное время на местное, — ...сутки-двое лежать, ещё не начав тухнуть. А если заморозить — то вообще очень долго.

— Всё равно хорошо, — отмахнулась от меня воодушевлённая дочь.

Когда мы достигли высококучевых облаков, Рысь обнаружила ущелье — промежуток в пару десятков метров между скалами. Посовещавшись, мы решили разведать, ведёт ли оно куда-то, обрывается тупиком или превращается в пещеру. Но несколько часов похода не принесли ответа — извилистый путь всё не кончался. И только к следующему полудню выяснилось, что мы зашли в тупик.

Скудный обед застал между скал. Тогда же мы допили остаток воды из предусмотрительно взятых с собой фляг (начального имущества, когда-то переданного колыбельскими йети). Потом опёрлись о стены и некоторое время смотрели вверх, на вздымающиеся над головой почти отвесные скалы, поросшие кустами и лианами. Терять целый день на путь обратно было откровенно лень.

— Поиграем в антиграв? — поинтересовалась я, похлопав по сумке с упряжью.

— А у всех ли есть антигравы? — мечтательно улыбнулась Вера небу.

Я вздохнула: геолог права. Сейчас мы не только проводим разведку местности, а оцениваем, насколько она доступна для других людей и йети.

— Если будет необходимость — используем, — предложил Маркус. — Или сами в небе побываем, или ты роль кормилицы и поилицы исполнишь. А пока... — физик встал, уцепился за ветки ближайшего куста и подтянулся. — Тут вроде колючек нет. И растения из тех, что крепко держат. Как думаете, может, испробуем вертикальную дорогу?