Морий усмехнулся. Бессмертный проводит своему племени такую антирекламу, что впору убегать, не оглядываясь. И старательно замалчивает плюсы. Богатство, власть, сверх-способности... Не хочет пускать чужака в круг избранных. Ведь всем известно, что любой из посвящённых обладает властью и силой, недоступными простым свободным.

— Я уже решил, — уверенно заявил махаон.

— Я бы предпочёл, чтобы ты всё-таки подумал, — спокойно заметил Лорд. — Но передам твоё желание совету — окончательное слово за ними. А ты узнай у старейших махаонов — без их разрешения мы тебя точно не возьмём.

Вспыхнув от стыда, Морий резко вскочил, только сейчас поняв, что принимая решение, мог подставить своё племя.

— Договорились, — пообещал он посвящённому. — И я буду ждать вашего ответа.

Из дневника Пантеры

Общее собрание длилось уже несколько часов, поэтому сделали небольшой перерыв и в зал пропустили младших волгорцев — они принесли обед. Несмотря на то, что большую часть вопросов мы решили заранее, оставалось ещё немало мелочей, которые требовалось согласовать перед официальным заключением союза с племенами амазонок и махаонов. В связи с этим, я поняла, что несмотря на вроде бы хорошие отношения, мы всё равно чуждые друг другу. Между сатанистами, посвящёнными и волгорцами когда-то тоже возникало немало разногласий, но сейчас проблем нет — мы понимаем и поддерживаем друг друга. С кошками уже сложнее. Если говорить честно, то для племени кошек мы сделали исключение, поскольку, если смотреть по сути, они поддерживали союз с самого начала, просто никак не хотели признавать этого официально. Семь лет назад они всё-таки согласились войти в союз, но до сих пор почти не вмешивались в обсуждения, хотя всегда присутствовали на совете, голосовали, и, если их спрашивали, показывали, что имеют на каждый вопрос собственное мнение. Их точка зрения различается с нашей, но в мелочах.

В отличие от кошек, русалки присоединились к союзу пять лет назад уже на других, гораздо более жёстких и ограничивающих их власть, условиях. Хотя они ни разу не выказывали желания выйти из союза, все понимали, что равенства между нашими племенами нет. Причём разница очень существенна, фактически русалки имеют право вносить предложения, но решение остаётся за нами — их мнение весомо только в спорных случаях. Впрочем, по словам русалок, им всё равно удобнее и выгоднее состоять в союзе... а ещё они сказали, что после того, как присоединились к нам, гораздо лучше поняли причины и мотивы многих наших спорных и вызывающих негативные реакции решений. Однако переговоры с русалками проходили гораздо проще и без таких заморочек, скорее всего, из-за того, что условия жизни у этого племени хуже: оно поселились в отдалении, в болоте, транспортное сообщение к которому до сих пор не очень развито.

В отличие от русалок, амазонки и махаоны находятся на расстоянии всего в пару дней пути от Волгограда (а если на лёгком скоростном судне, то и за неполный день добраться можно), да ещё и место у них более здоровое — в результате, они, даже сохраняя независимость, существуют в очень неплохих, более того, хороших условиях. Думаю, именно по этой причине переговоры затягиваются, и решение всё время откладывается: мы не согласны принимать в союз новые племена на равных, а они не хотят занимать подчинённое положение. В каком-то плане я могу понять амазонок и махаонов (мы ведь когда-то тоже думали, стоит ли присоединяться к союзу) — вступив в союз, им, мало того, что придётся поступаться своими интересами, так ещё и подчиняться — а это неприятно. Правы были наши экономисты, когда приводили аргументы за вступление в союз — это была работа на будущее, и вначале договор принёс нам больше проблем, чем пользы. Но мы уже давно не жалеем, что решились на этот шаг. Тем более, что к настоящему времени союз представляет собой очень серьёзную силу — в наших руках большая часть власти и средств. Да, есть ещё Колыбель, но, во-первых, мы союзники, а во-вторых, большая часть йети продолжает жить отдельно и не пытается вмешиваться в нашу политику... в отличие от людей.

Честно попытавшись поставить себя на место махаонов с амазонками, я пришла к выводу, что если бы перед нами встал этот вопрос сейчас, то сомнений возникло бы гораздо больше и неизвестно, за какое бы решение в конце концов я проголосовала. Но даже несмотря на это, я против уступок и поддерживаю принципиальную позицию. Мы создали союз в сложные времена, работали на него в ущерб своим племенам, так почему теперь должны позволять тем, кто посчитал свои интересы важнее общественных, иметь такой же вес в совете? Ведь если смотреть откровенно, ориентируйся союз только на себя (то есть те три племени, которые вошли в него в самом начале), он был бы в более выигрышной позиции.

Во время вечернего перерыва к нам подошёл Лорд.

— Морий, молодой махаон, просит принять его в наше племя, — доложил он.

Мы переглянулись: народ редко переходил из одного племени в другое, так что это было событием.

— Ты объяснил, почему этого делать не стоит? — с кислой усмешкой поинтересовался Илья.

— Да, — кивнул полуэльф. — Но, судя по мимике и жестам, Морий не воспринял слова всерьёз.

— А это уже его проблемы, — резко заметила я, вспомнив произошедшее около десяти лет назад.

Тогда одиночка попросился к нам в племя, судя по всему, точно так же проигнорировав предупреждение. Почему-то народ предпочитал считать, что мы преувеличиваем свои трудности... может, потому, что у нас не принято особо жаловаться? Как бы то ни было, тогда молодого йети взяли в племя, а он мало того, что принёс кучу проблем (которые потом пришлось исправлять нам), так ещё и «передумал». Более того, не будь союз племён серьёзной силой и не поддерживай мы друг друга, тот йети так бы и ушёл, наплевав на клятву верности, обещание соблюдать законы и обычаи племени посвящённых. Тогда нас поддержали даже власти Колыбели — им тоже очень не понравилось поведение мужчины. Под совокупным давлением он смирился, благодаря чему избежал перевода в разряд преступников, но доверие восстановить так и не смог. Из-за этого случая мы ужесточили правила приёма в племя, стали относиться к новичкам более настороженно... и, если честно, холодно.

Может, мы бы вовсе запретили брать новых членов племени, но это вошло бы в противоречие с конституцией. Согласно ей, каждый свободный имеет право выбора, в том числе и выбора, с кем будет жить и где работать. Другой вопрос, что по нашим, внутренним правилам племени, из посвящённых не уходят без специального разрешения совета (а оно пока ни разу не давалось)... но ведь каждый из нас добровольно соглашался соблюдать эти правила. Некоторые из наших детей ещё до присяги уходили к волгорцам, сатанистам, а один юноша и вовсе стал обычным удуном — это был его выбор. Но если кто-то всё-таки решил вступить в племя посвящённых, то пусть соблюдает правила. Как каждый из нас.

И всё же любой имеет право попытаться стать посвящённым. Чтобы осталась возможность передумать, мы установили месячный испытательный срок: в это время претендента не посвящали ни в какие тайны, зато вовсю грузили неприятной и тяжёлой работой — той, которую всё равно придётся выполнять. Исключение составляли наши дети — они невольно проходили «испытание» в детском и подростковом возрасте и прекрасно представляли специфику нашего племени. Кстати, благодаря месяцу «на раздумья», от нас за последний десяток лет ушло двое претендентов — то есть все чужаки, которые выразили желание присоединиться. После второго случая волгорцы с сатанистами провели небольшую проверку, но убедились, что всё нормально — мы не создавали для претендентов каких-то особых, невыносимых условий. Просто к нам шли в надежде разбогатеть или получить могущество, но не думали, что на деле плюсы не так уж и велики, а платить за них приходится немалым. Может, это и неправильно, но я испытывала облегчение каждый раз, когда новички не выдерживали и уходили — очень уж не хотелось повторения случая десятилетней давности. Тем более, что тот «случай» до сих пор у нас и является живым укором нашей непредусмотрительности.