—  Глаз с них не спускайте, – подойдя к башмачнику, попросила она. – Напомните в случае, если разобьют светильни, что водоросли в них ядовиты. Следите, чтобы они носили перчатки. Кажется все.

—  Прощайте, калель.

Дэльвильта стояла на обочине, пока обшитый темным бархатом берлик не скрылся за поворотом. И тут вспомнила о Ламинасе!

Свалив оказавшуюся рядом прислужницу, она ворвалась во двор и ринулась к дверям замка. Взбежала по ступеням, загасив накидкой светильню, и влетала в комнату. Ламинасы взметнулись к потолку.

—  Быстро! – задыхаясь, сказала Дэльвильта, повисая на двери. – Догони берлик! Скорее, пока Мулибрис не закрыл дверь!

—  Хорошо! – испуганно пискнула Ламинаса и заносилась над столом. – Где мои вещи? Все, взяла. Прощайте, друзья!

—  Быстрее!

—  Да-да! – Ламинаса подлетела к хозяйке и, поцеловав свою ручку, приложила к невидимому уху. – Тейата селиадо муртали!

—  Береги их, как все это время берегла меня.

Маленькая помощница вылетела в коридор. Опустившись на пол, Дэльвильта всхлипнула и зажала рот липкой от крови ладонью.

Все обсуждали последнюю новость: Дамланта арестовали за пристрастие к вину. Гильдии запрещалось употреблять крепленые напитки, так как служители всегда должны оставаться в здравом уме. Как-никак они в ответе за происходящее в городе. На них лежала большая ответственность, и любой их неверный поступок мог обойтись кому-то слишком дорого.

Посыльный из королевства Пасторель задержался у ворот Мадритэла, чтобы перекинуться парой слов с кухаркой. После подошел к стражникам, и те проводили его в залу. Парень приветствовал короля и кивнул стоявшему напротив Мулибрису.

—  Король Пасторель устраивает прием по случаю отъезда дочери – калель Линтессы и приглашает вас на вечер. Королева желает порадовать гостей песнями и танцами вашей подопечной.

—  Я принимаю приглашение и буду рад услужить королеве.

Посыльный раскланялся и последовал за стражником. Мулибрис повернулся к королю, недавно велевшему покинуть его замок.

—  И? – не понимая, почему Литерай еще здесь, спросил Мадритэл. – Я приказал вам сегодня же освободить мои владения!

—  Уверен, вы погорячились и уже сожалеете о своем поступке. Если вы признаете себя неправым, то я не затаю на вас обиду.

Король нахмурился и посмотрел на Мулибриса, как на умалишенного. Указав на него пальцем, помотал головой и рассмеялся, окинув потолок рассеянно-удивленным взглядом. Громко щелкнув пальцами, похоже, собирался позвать стражу.

—  Вы, как погляжу, тронулись умом, ускорит Литерай.

—  Нет, что вы. В безрассудстве первенство за вами. Ибо не я провел ночь в покоях королевы Алакрита, не я обесчестил принцессу Пасторэля, не я во хмелю опозорил безвольную прислужницу.

Мадритэл обомлел, поджав верхнюю губу и широко раскрыв глаза. Долго смотрел на Мулибриса, а тот все так же спокойно продолжал перечислять его неблаговидные деяния.

—  Довольно! – не выдержав, крикнул король и, поднявшись, грозно взмахнул широким рукавом. – Сколько вы хотите за молчание?

Мулибрис помедлил с ответом, пропустив между пальцами красную ленточку. Увидев ее, король вскинул руку.

—  Это вы проникли в читальню отца! Я донесу на вас немедля и…

—  …и служители Гильдии потребуют отдать им похищенное. Я, естественно, не посмею им отказать, и перечень всех ваших похождений угодит прямо в руки Старейшин. Почерк усопшего короля послужит веским доказательством подлинности документа.

—  Подлец! Говори, сколько ты хочешь за эту бумагу?

—  Вы что-то стали нервным в последнее время. – Мулибрис поднял глаза на побледневшего, лихорадочно сжимавшего кулаки короля. – Не о чем волноваться: казнь не грозит единственному наследнику королевства. Вас ждут десять ударов морской плетью. Позорная порка на глазах всех Айнаколцев, но не более того.

—  Что тебе нужно?! – резко приблизившись к Мулибрису, спросил король, опасливо глянув на пробежавшую мимо прислужницу.

—  Я искренне желаю вам счастья. Потому хочу, чтобы вы соединились в брачном союзе с моей подопечной.

—  Ни за что! – Мадритэл глянул на свои дрожавшие пальцы и вцепился в гладкие подлокотники трона. – Став моей супругой, она получит право владеть половиной всего богатства! А потом нечаянно станет вдовой и унаследует все королевство целиком!

—  Плохого же вы мнения о своих верноподданных. Но не мне вас судить. Что ж, не буду больше докучать. Насладитесь жизнью, пока вас все обожают. Ведь, говорят, после морской плети остаются безобразные шрамы. Так что, уже ни одна благородная калель не захочет объединения с ославленным на весь город королем.

Мулибрис поклонился и развернулся к выходу.

—  Хорошо! – крикнул король, топнув и ударив ладонью по трону. – Я надену венок Олеансы на твою подопечную, черт бы ее задрал!

—  Поздравляю!

—  Не думайте, что вы останетесь безнаказанными!

Улыбнувшись, Мулибрис учтиво склонил голову и вышел.

Встретив во дворе кухарку, велел ей сообщить Дэльвильте о предстоящих проводах, где ей необходимо быть. Проходя мимо стола, он взял горсть сориток и метнул одну в висящее над колодцем ведро.

Сегодня на удивление тихо. Вороной четверки нет на месте.

—  Калель сказала… – зарделась вернувшаяся кухарка, смущенно комкая передник. – Сказала, что... Просила передать вам, чтоб…

—  …чтоб я сдох. Ясно. Скажи, что на закате я буду ждать ее у ворот. – Мулибрис шагнул к двери, но остановился. – А где дети?

—  Дети? – удивленно переспросила женщина. – Так ведь по велению калель Валунтасии этой ночью они отбыли в Вархронт. Скажите, а теперь, коль у нас будет меньше работы, то и получать…

—  Безусловно.

—  Но ведь дети-то в Айнаколе вне закона! – уперев кулаки в бока, ухмыльнулась женщина. – Если вы снизите нам плату, я расскажу Гильдии, что вы держали в замке незаконных жителей, а за разглашение тайны грозили нам смертью!

—  Хорошо, что у тебя нет семьи. Никто не будет о тебе горевать.

Мулибрис пошел к дверям, а напуганная кухарка помчалась к воротам, не иначе как собираясь наделать глупостей.

* * *

Дэльвильта сидела на кровати, изучая исполосовавшие кожу борозды. Досталось ей вчера от ядовитого орикса. Эти гады куда хуже остальных кладбищенских тварей. После древесных когтей царапины долго кровоточат и не залечиваются травяными настоями.

Оттянув ворот пеньюара и спустив его с плеча, она повернулась к зеркалу боком. Как показаться на приеме в таком виде? Как затянуть себя в тугое платье, если даже от легкого прикосновения все тело саднит? Но если она не предстанет сегодня перед гостями, то расползутся нежелательные слухи.

Открыв шкаф, она вытащила платье с глубоким вырезом, полупрозрачной накидкой и кружевными рукавами. По крайней мере, в нем нет корсета и накрахмаленного ворота, которые бы терли кожу.

Она присела на кровать и завязала ремешки туфель. Потом соорудила хвост и украсила его хрустальными веточками.

У ворот ее ждал Мулибрис, одетый в черную туньеку, подпоясанную широким ремнем. Дэльвильта подошла к дверям и оглядела опустевший двор. Да, нелегко привыкнуть к этой тишине. Так и казалось, что кто-нибудь из детей выбежит из-за угла.

—  Признателен за твое благоразумие, – сказал Мулибрис и ударил по железной птице, заклевавшей яблоко. – Ты очень красива сегодня.

Дэльвильта промолчала и вышла во двор, где их уже ждал берлик. Придержав подол, она устроилась на сидении, обшитом бахромой. Мулибрис сел рядом, хотя обычно располагался напротив. Конюх чмокнул, и пара вороных, сотрясая бубенцы, отправилась в путь.

По широкой улице, залитой солнцем и расписанной тенями, прогуливались горожане. Цветные перьевые зонтики, отблески массивных брошей, лоск длинных накидок. Проезжавшие мимо берлики приветствовали друг друга поклонами конюхов. Многочисленные семейства, вовсе не состоявшие в родстве, обменивались фальшивыми признаниями в любви.