— Я ни в чем не виновата, Люк. Верь мне. Но скорее всего, именно мне предъявят иск.

— Некоторые готовы вывернуться наизнанку за несколько долларов. Слава богу, что я никогда не уподоблялся таким людям.

— Давай сменим тему. Ты не забыл, что я приехала сюда поесть?

Люк радостно заулыбался:

— И когда ты научишься готовить?

— Боюсь, никогда, — рассмеялась Диана.

— Никак не могу понять, что ты за штучка. Не умеешь готовить. Не можешь шить. И еще много чего не можешь, что должна уметь любая девушка твоего возраста.

Она смерила старика взглядом. Он снова ухмыльнулся и вставил в зубы свою старую, пахнущую табаком трубку.

— Я никогда не считала тебя ищейкой, Люк, — сказала она. — Именно поэтому мы друзья.

— Знаю, знаю. И ничего я не разнюхиваю. Просто естественное любопытство. Какая-то совершенно непонятная девчонка. Когда я увидел тебя год назад, мне сразу показалось, что тебя что-то беспокоит. Прошло так много времени, но ничего не изменилось. Может, ты думаешь, что беда миновала, но это не так.

— Великий философ! — попыталась отшутиться девушка.

Люк встал с кресла и сказал:

— Я только пытаюсь объяснить, что всегда нужно поговорить с кем-то, если тебя что-то мучает. Нельзя носить все в себе. И я к вашим услугам, если вас заинтересовало мое предложение.

Они пошли внутрь, и Диана помогла старику накрыть на стол. Он пожарил мясо и картошку. На десерт Люк порезал большими кусками свежий белый хлеб, вытащил из шкафа банку с клубничным вареньем и сварил кофе. Девушка удивилась, что после пикника с Берком она опять чувствовала себя голодной. Ей очень нравилась простая еда старика.

Потом неожиданно, даже не успев прожевать кусок хлеба с вареньем, Диана заговорила:

— Я приехала с востока. Год назад я собиралась выйти замуж. Мне казалось, что наконец я встретила хорошего мужчину. Я очень любила его. Наши отношения строились на доверии. Потом я неожиданно узнаю, что он просто использовал меня. Я сама по себе ничего не значила для него. И это произошло со мной уже во второй раз. Поэтому мне надо было уехать именно так. Я хотела найти человека, которому могла бы доверять.

— И ты приехала в Гамильтон-Сити. Как ты можешь знать, что такое не случится и здесь?

Ее губы слегка дрожали, но она улыбнулась:

— Потому что здесь я совсем другая. Не такая, как дома. Потому что здесь никто не знает меня. Я имею в виду...

— ...что ты выросла в богатой семье? — хитро ухмыльнувшись, спросил Люк. — И здесь ты живешь под чужим именем?

Диана с удивлением посмотрела на него:

— Как ты догадался, Люк?

Он пожал плечами:

— Это очевидно как дважды два. Я не знаю, кто ты, да это мне и не нужно знать. Мы с тобой просто друзья. Думаю, ты справишься со всем этим. И надеюсь, что ты найдешь в Гамильтон-Сити то, зачем сюда приехала.

Неожиданно из ее глаз брызнули слезы, и она крепко сжала старую, морщинистую руку Люка, которую он протянул ей через стол.

— Я тоже очень надеюсь на это.

Глава 8

Позже Диана расстроилась, что рассказала все старику. Но теперь слишком поздно сожалеть об этом. Впрочем, и менять что-либо ей тоже уже не хотелось. Но разговор с Люком вызвал неприятные воспоминания. То, что она так хотела забыть, снова напомнило о себе.

Вернувшись в свою квартиру, Диана не могла найти себе места и ходила в нерешительности из угла в угол. Ее мысли были далеко от Гамильтон-Сити и «Партиз, инкорпорейтед». Девушка думала о своем большом и красивом доме на Сансет-авеню, где она выросла, никогда и ни в чем не нуждаясь. Диана вспомнила отца.

Отец! Она уже протянула руку к телефонной трубке, но потом передумала. Упрямство взяло верх. Ей не стоило самой делать первый шаг. Он прекрасно знает, где находится его дочь. У нее хватило здравого смысла сказать ему это. Но с тех пор, как Диана уехала, отец не написал ей ни одного письма и ни разу не позвонил. Она не ожидала такого развития событий. Их ссора оказалась слишком серьезной и не оставила у них обоих ничего, кроме горечи и разочарования. Он высмеял ее идеи и сказал, что ей не под силу будет сделать то, что она задумала.

— Ты всегда отличалась глупым упрямством! — грубо крикнул отец, когда дочь сообщила ему о своих намерениях. — Эдвард любит тебя. Ты делаешь большую ошибку.

— Он любит меня или мои деньги? — резко спросила она. — Я узнала, что Эдвард вовсе не меня так страстно желает получить. Он просто хочет жить здесь, на Сансет-авеню. Он хочет называться моим мужем. Он просто хочет пользоваться всеми преимуществами, которые даст его новый статус.

Отец свирепо смотрел на нее, сжимая и разжимая кулаки:

— Ты ошибаешься. Ты не найдешь лучшего мужа для себя.

— Это ты ошибаешься. Уверена, что найду.

— Ты занимаешь определенное социальное положение в этом городе. И это налагает на тебя некоторые обязательства. Ты не можешь выбежать на улицу, подобрать первого встречного негодяя и притащить его домой.

Для отца негодяем был любой человек, не достигший соответствующего материального положения и не принадлежащий к высшему обществу.

— Я сделаю именно это, отец. Я найду человека, который будет любить меня, а не мои деньги.

— Ты ведешь себя как ребенок. Ты не знаешь жизни.

Потом все стало совсем плохо. Диана уже не помнила, как ей пришел в голову план уйти из дома, поменять имя, вступить в мир обычных людей и найти кого-то, кто любил бы ее просто так, ни за что.

— Я не хочу слышать об этом, Диана, — закричал отец, узнав о ее намерениях. — Я не вынесу такой глупости!

— И тем не менее я сделаю это.

— В таком случае не рассчитывай на мою поддержку! Твой счет в банке будет аннулирован. И из дома ты уйдешь только в том, что сейчас на тебе надето.

— Ничего, я обойдусь и без всего этого, — гордо ответила Диана, бросив испепеляющий взгляд.

— Позвольте полюбопытствовать как? — Голос отца дрожал от злости. — Что ты вообще умеешь делать? Скажи мне.

— Я справлюсь.

Диана не хотела больше вспоминать все это. Слезы медленно ползли по ее щекам. Что с ней? Почему она никак не может забыть эти ужасные мгновения. После ссоры с отцом девушка почувствовала себя такой несчастной, такой одинокой и опустошенной. И ей ничего не оставалось другого, как уйти из дома. Она отчаянно боролась, училась, становилась мудрее; сейчас в ее руках было дело, которое могло стать успешным. Все это давалось ей нелегко.