И Кусла естественно знал причину этого.

Для него это была не шутка.

Фенесис, которая казалась умной, также это поняла.

— Мы знаем, но мы не можем остановиться. Вот почему мы глупы.

Кусла усмехнулся с саркастическим выражением на лице и посмотрел вниз на Фенесис, стоящую возле него.

Фенесис якобы сопротивлялась чему-то, так как она отвела свой подбородок назад и нерадостно избегала его взгляда.

Казалось, что она не привыкла во взаимодействии с истинными чувствами другого человека.

Охотник, увидевший чистый профиль её лица, тут же мог стать жертвой охоты.

— ... Ты не устал?

Услышав этот короткий вопрос от Фенесис, Кусла на некоторое время был поражен.

— Что?

— Ты не устал? От такой жизни?

Казалось, что Фенесис смотрела на Куслу с жалостью, в результате чего последний начал гримасничать.

Выражение лица у неё было тем же, когда Кусла знакомил её с мастерской. Его прошлое было полностью пропитано ядами, что он уже осознавал о любом покушении на него, и таким образом он продолжал жить своей жизнью. Казалось, что Фенесис глубоко поняла такую реальность, так как выражение её лица было, вероятно, сострадальческим.

Я действительно ошибка, как алхимик, если позволил много о себе возомнившей Сестре, без каких-либо знаний о мире, жалеть меня.

— Кто знает? Ничто подобное не случиться ни с кем, кроме меня. Ты думаешь, я могу вообразить радость Куслы [Интереса], спящего мирно?

— ...

— На данный момент, я начинаю понимать какое смущающее это имя, но люди всё продолжают подозревать меня.

— Э?

— Я просто продолжаю идти своим путем, независимо от текущего дня и времени. Вот что это значит.

Он никогда не говорил ранее таких вещей Фриче.

Почему? Даже если его бы спросили об этом — он не знал бы ответа.

— Это реальность алхимика. Ничего больше, ничего меньше.

Разве я показываю себя слишком явно? Он думал об этом ранее.

Но возможно он желал, чтобы кто-то послушал его.

Томас Бланкет, который ранее работал в этой мастерской, внезапно умер. Фриче также постигла та же судьба, что и его.

Реакция тех, кто по роду своих занятий, должны быть более открытыми на такие события, вполне ожидаемо, но почему другие слишком остро реагируют на то что он делает и к чему стремятся его интересы? Этот вопрос частенько у него появлялся. Его мотив становления алхимиком был действительно незначительным, и здесь нечего было преувеличивать.

Пока он продолжал размышлять, его разум стал белым, словно ряса, висящая на Фенесис.

Перед лицом такой белизны, он подсознательно подумал взяться своей рукой за неё.

— Поэтому, у меня есть к тебе просьба.

Но если он продолжит размышлять об этом, то станет негодным, как алхимик.

Кусла посмотрел на Фенесис и сказал:

— Если ты тут из-за какого-то сильного недопонимания, то пожалуйста скажи мне.

— ... Недопонимания?

— Если быть точным, то это должно называться «секретный приказ».

В ответ на слова Куслы, лицо Фенесис на секунду напряглось. То ли потому что она что-то скрывала, то ли по какой-то другой причине — он этого не знал.

Но хотя он этого не знал, но для него было бы лучше, если он сделал бы обещание.

— Будет слишком проблемно, если мы оба продолжим друг в друге сомневаться. Громадные тени появляются на стене в основном от маленьких кроликов.

— И я этот кролик?

— Это ты сама сказала.

Кусла слегка подразнил Фенесис, и позже, случайно, засмеялся.

Но его улыбка постепенно испарилась, и с тем что осталось на его лице он посмотрел на её руку.

— Мы одинаковые...

— А?

— Э?

Фенесис подняла свою голову и несколько раз моргнула.

Она, кажется, пробормотала это невольно.

— Н-ничего. В любом случае, я твой надсмотрщик, поэтому мне надо закончить эту миссию.

Слова, сказанные ею, заставили их почувствовать другую атмосферу, отличающуюся от ранней. Будет уже слишком, если он продолжит расспрашивать Фенесис, видя, как она вцепилась в статуэтку Святой Матери, и, скорее всего, молилась.

Основываясь на том факте, что она смогла войти в монастырь Ордена в таком молодом возрасте, то казалось, что у Фенесис также была не простая жизнь.

— В любом случае я надеюсь, что мы насладимся этим вместе.

Кусла сказал это, и Церковный набат прозвенел по всему рынку, извещая о наступлении полуденной молитвы.

Несколько следующих дней после этого прошли без осложнений.

Кусла и Вэйлэнд сконцентрировались на расшифровке записей Томаса по металлургии, которые тот вел в своей мастерской, и не замечали никаких скрывающихся в тени врагов.

Фенесис также послушно ежедневно приходила в мастерскую и наблюдала за работой Куслы. Со своей стороны, Кусла волновался, что её отравят свои же и подбросят к ним, но, казалось, что проблем со здоровьем у неё не было. В настоящее время у них не было проблем, которые им необходимо было немедленно решать. Если бы это было отравление ртутью, то тогда бы её десны почернели, если мышьяком, то опухли бы кончики пальцев. Они оба легко увидели бы столь распространенные методы.

Они думали, что сильно мотивированная надсмотрщица будет сосредоточена на своей работе, будет придираться к ним и лезть на рожон. Фенесис же просто открыто наблюдала за ними.

Возможно, слова, сказанные во время прогулки по рынку, как-то сработали и ослабили её предвзятость и подозрительность по отношению к алхимикам.

Хотя Кусла именно так и думал, ведь это означало, что, с уменьшением предвзятости и бдительности, ослабнет и напряженность.

И вскоре, ей стало скучно смотреть за работой Куслы.

— Если ты чувствуешь сонливость, то как насчет пойти туда поспать?

Погода недавно стала прохладной, небо часто было пасмурным и не было уже столь ярким, как в тот день.

Но печь в мастерской не затухала в течении нескольких дней, поэтому не важно какой была погода снаружи – внутри было тепло и уютно.

Кусла предложил это Фенесис, сидящей на стуле, зевающей и, наконец-то, кивнувшей своей головой, выходя из ступора.

— Э, ах... нет... Я в порядке.

— Даже если ты и в порядке, но я начинаю чувствовать сонливость. Зевание заразительно.

— Но... хууу... оооо....

Ряса на её теле выглядела очень широкой, подол и рукава были очень длинными, а сама она была такой маленькой, что напоминала белую кошку, сидящую на стуле и зевающую.

Кусла вздохнул, а Фенесис, которая выглядела довольно смущенной, медленно встала и глубоко вдохнула.

— Как может наблюдатель сейчас спать?

— С зевающим ртом? Кто тут только что подремывал?

— Я не подремывала.

Кусла пожал плечами и вернулся к работе, забив гвоздь и разложив кусок пергамента.

— Что ты сегодня делаешь?

— Кое-что очень проблемное.

Кусла ответил несколько жестким голосом, на что Фенесис неуверенно замолчала, возможно, чувствуя вину, за то, что уснула. Однако, это длилось лишь секунду.

— Но это ничего не объясняет.

— Это дистилляция. Дистилляция.

— ...

Фенесис молча уставилась на Куслу, а затем отвела свой взгляд, испытывая неудобство.

— Если ты просто не знаешь что это такое, то так и скажи.

— Я не знаю.

— Что произойдет, если нагреть воду?

— Чего?

Фенесис только широко раскрыла глаза на внезапный вопрос Куслы, поэтому он повторил его:

— Что произойдет, если нагреть воду?

— Э... ах... ну, она... станет горячей.

— Верно. Ты — гений.

Фенесис некоторое время была ошеломлена словами Куслы, но, придя в себя и осознав, что её дурят, она зло уставилась на него.

— Прости, что зевала рядом с тобой.

Но Фенесис не признала, что она дремала, и по её лицу казалось, что у неё нет намерений извиняться. К этому времени Кусла, слабо вздохнув, поманил её к себе. Она, однако, настороженно сжалась своим тельцем.