Кусла вспомнил их первую встречу, и вокруг неё действительно витала та гнетущая атмосфера, которую описывал Пост. Также он вспомнил меланхолию, которая была видна в каждой черте ее лица.

— Моя недостаточная защита рукою Ордена не уберегла Томаса от смерти, и я не чувствую страха или беспокойства в действиях Хора; даже если убийцы принадлежат к самому Ордену, то мои мысли ничуть не изменились бы, потому что мой долг заключался в обеспечении безопасности Томаса от них, — сказал Пост, прикрыв глаза.

— Однако я слегка расстроен узостью мышления этих людей, которые не понимают важности алхимии, следуя только учению Божьему, и погубившими ценный талант Томаса, так как его исследования были для них ересью. Кроме того, их истинная цель, возможно, заключалась в получении данных и усилении своего контроля над алхимиками.

Причина, по которой Орден мог не волноваться о голоде, и по которой паломники, которые только и знали, что молиться, могли продолжать жить мирной жизнью, заключалась в том, что Корпус Транспортировки Поста зарабатывал деньги в городе. Долг Ордена заключался в ведении войны, и алхимики были ценной группой людей в крестовом походе, потому что технологии, которые они разрабатывали, могли обеспечить значительное снижение затрат.

На самом деле немногие из рыцарей Ордена понимали всю важность алхимии.

А люди, естественно, алхимиков презирали.

Особенно, когда всё шло слишком хорошо.

Если у власть имущих будет столь же жалкое мышление, то их мысли будут похожи на мысли тех, из Хора.

— Поэтому мне надо принять очень сложное решение.

Пост раскрыл глаза шире и посмотрел на Куслу.

Алхимикам нужно было обманывать, угрожать другим, прикрывать себя завесами ужаса и секретов, чтобы обеспечить своё выживание. Однако мир торговцев был другим. И в нём процветали те, кто использовал своих сограждан.

Пост, который сумел накопить огромное состояние в этом мире, смотрел на Куслу.

И Кусла знал, что его оппонент не был кем-то, с кем можно было легко справиться с помощью лишь пары трюков, поэтому он словно невзначай потянул спину.

— Думаю, я сохраню эти свитки, просто на всякий случай.

— Э-это же...

—— Верно, они могут никогда не увидеть дневной свет вновь.

Лицо Поста исказилось. Это было выражение лица того, кто взвешивал нечто неизмеримое.

— Но если это спасет множество алхимиков, то меня не будет волновать ваша ненависть.

— ...

— Орден слишком разросся, и стал таким сильным из-за войны. Эра подлых средств прошла. Конечно же, война не является чем-то мягким; но штаб-квартира Ордена слишком отдаляется от войны, и, к сожалению, никакого гула войны не слышно здесь.

Создание, рост, расширение, самозащита.

Это был неизбежный, постоянный процесс для любой организации.

— Кровавые события не слишком подходят для того, чтобы показывать их всему миру, и прямо сейчас вы, должно быть, чувствуете давление со стороны высших чинов. Однако вам надо выживать ради Ордена и ради себя.

Кусла не мог оспорить этого и сохранил молчание.

Пост, видимо, решил, что молчание было знаком согласия.

— Я должен уважать вас за то, что вы так честны со мной, поэтому я сделаю, что смогу, чтобы добыть для вас привилегии. Что же касается удаления этого ярлыка, прилипшего к вам, то оставим это на потом, так что подождите. Я помогу в меру своих возможностей, чтобы наградить такого лояльного, как вы, человека.

Это были простые и лестные слова; говоря откровенно, они были нужны, чтобы заткнуть ему рот.

Но Кусла не мог отказать Посту, в этот раз.

Исследования Томаса были полностью заключены в пергаментах, а пергаменты лежали на столе у Поста.

Кусла прищурил глаза и посмотрел на нечто более отдаленное, чем морской пролив.

— Тебе это тяжело далось.

Эта фраза означала конец разговора.

Кусла поклонился Посту и покинул кабинет.

В момент, когда он переступил порог комнаты, он ненароком выдохнул.

До похода к Посту он уже сделал несколько предположений о том, чем мог закончиться этот разговор.

И...

Как только он вышел из комнаты Поста, то завернул за угол длинного коридора и увидел Вэйлэнда, смотрящего на него с непроницаемым лицом.

— Вернулся с пустыми руками~

Вэйлэнд, который слегка вздремнул, всё же выглядел так, словно сутки не спал, а первая попавшаяся одежда, которую он натянул, делала его похожим на нищего.

— Он забрал их все.

Услышав это, Вэйлэнд фыркнул, тут же отойдя от стены, к которой он прислонялся, и последовал за Куслой.

— И что же мы будем делать дальше~?..

Алхимики всегда говорили тихо, будь то в закрытом помещении или на открытом воздухе.

Никто не знал, подслушивают ли их.

— Мы — алхимики. Что ещё нам делать?

Орден дал им мастерскую, Орден обеспечил их обильным финансированием, и Орден был тем, кто обеспечил их полной защитой и позволил избежать Инквизиции. Ремесленники в городе одалживали у них денег, чтобы поддержать производство, а расплачивались секретами своей работы, которые передавались из поколения в поколение, а теперь были отданы алхимикам.

Поэтому... кто знает, перед кем алхимики должны были пресмыкаться и кого должны были благодарить сильнее — Орден или ремесленников?

— Кусла?..

— Мы уже решили, что нам нужно делать.

По середине широкого двора росли зеленые деревья, бесстрашные перед лицом морозов.

Кусла посмотрел на эти деревья через окно, а затем перевел взгляд на Вэйлэнда.

— Мы всегда делаем то, что нам надо сделать.

— !..

— Ты ведь заранее сделал их копию, верно?

Рука Вэйлэнда была вся в чернилах, а вокруг глаз были видны широкие черные круги.

— Мы — алхимики. Никто не может остановить нас и заставить свернуть с пути ведущего к Магдале.

— Вот такие дела~

Вэйлэнд усмехнулся, сказав это, и продолжил:

— Однако...

— М?

— Я немного беспокоюсь кое о чём, — сказал Вэйлэнд и посмотрел во двор.

— Беспокоишься? — спросил Кусла, проследив за взглядом Вэйлэнда.

— Что мы будем делать с ней~?

Вэйлэнд слегка пожал плечами.

— Очевидно, что я вижу её в роли ищущего содержимое пергаментов.

— Естественно, мы обманем её.

Кусла понимал, что другого выбора у них не было.

Он посмотрел на Вэйлэнда, выражая всем своим видом, что всё уже решено, и увидел саркастическую улыбку, после чего тот похлопал Куслу по плечу и ушел.

— Я вернусь в мастерскую первым~

Вэйлэнд помахал рукой, стоя спиной к Кусле.

И тот, кого оставили, хотел бросить несколько слов в уходящую спину, но сдержался.

Он понял, что это способ Вэйлэнда сосредоточиться на своей работе.

Поэтому взор Куслы устремился во двор.

И обнаружил Фенесис, сидящую в беседке на пронизывающем холоде.

Когда Кусла подошел к ней, Фенесис подняла голову.

Она сузила глаза, возможно, из-за слепящего утреннего солнца.

— Ах...

И как только она поняла, что это был Кусла, то быстро протерла глаза и фыркнула.

— Что ты тут делаешь?

— То, ч-что я делаю, никак с тобой не связано!

Фенесис сидела в беседке в центре двора штаб-квартиры Ордена, довольно близко к комнате, где разговаривали Кусла и Пост, и напоминала молодую девушку из деревни, обессилевшую после тяжелой работы.

Когда она попыталась встать на ноги, то пошатнулась из-за головокружения.

Кусла тут же поддержал её и был удивлен, обнаружив, насколько холодным было её тело.

Кажется, она сидела тут уже довольно давно.

— Я думал, что ты уже ушла в мастерскую.

— Т-тогда почему ты тут?..

— Для меня основой основ является то, что я должен сходить к своему мастеру, когда что-то произойдет.

Когда Кусла сказал это, Фенесис с горечью скривилась.

— Ну, полагаю, это не твой стиль.

И Фенесис опустила голову еще ниже.

— Я думаю, что вчерашний разговор о свободе был обычной шуткой.

— ...

— Они запретили тебе сближаться с нами, алхимиками, и напомнили тебе о твоей миссии, я прав?