Кусла похлопал Фенесис по плечу и как обычно встал на ноги, словно они ни о чем и не говорили. Но Фенесис посмотрела на Куслу, словно на хладнокровного зрителя, бросившего её одну.

Однако она быстро опустила голову и, пошатываясь, встала на ноги. Каждое предательство, каждая рана, нанесенная ей, каждое убийство всё же не смогли остановить её в путешествии от города к городу. Настоящим несчастьем была её невинность, которая не исчезла у неё даже после всех тех бесчисленных отвратительных событий, через которые она прошла, и то, что она не смогла стать хитрой змеёй.

— Итак, превращение свинца в золото – это лишь легенда, да?

— Верно, но каждый алхимик знает принцип, поэтому это нельзя рассматривать как легенду. Это «ложь».

Фенесис шатало из стороны в сторону, вероятно, из-за выпивки.

Кусла был немного расстроен этим и предложил ей руку, за которую она и схватилась.

По её пугающей и сомневающейся личности трудно было вообразить, что у неё было такое прошлое, полное подозрений и гонений со стороны других людей.

Он знал, что она имела в виду, несмотря на то, что он не знал, как передать это другим людям, и мог лишь беспомощно смотреть на её проблемы, в то время как хмельное состояние, неуверенность и незнание будущего могли полностью сломить её.

Но иногда только такие люди способны были безжалостно высказать ледяную правду.

— ...Ты ведь знаешь, что только лжешь самой себе, верно?

Кусла вел Фенесис к мастерской, придерживая руками её изящную фигуру, слегка пылающую жаром. Он чувствовал, что её нежное тело было настолько хрупким, что он может сломать его, если хоть немного надавит.

Если бы он сказал Фенесис ту фразу из оставленных Томасом записей, то она смогла бы безопасно завершить свою миссию.

Изменит ли Орден отношение к ней?

Он думал, что изменит.

Орден был практичной организацией, которая награждала людей на основании приносимой ими пользы; они награждали любого человека, полезного им, даже если это был алхимик. Это было заклинанием Куслы, которое превратило бы свинцовый фонтан, который должен был утопить Фенесис, в золотой трон.

Но он ничего не сказал, так как результат сравнения цены записей металлургических опытов Томаса и проблем Фенесис был и так ясен. Не важно, насколько молода она была, как сильно ему хотелось защитить её – всё это не перевешивало значения этих опытов.

Ни рационально, ни эмоционально.

Если поддержать Фенесис, то она непременно прыгнет в его объятия, чтобы избавиться от чувства одиночества, которое испытывала до сих пор, и будет несложно влюбить её в себя.

Кроме того, она не была мерзкой леди, и хоть и реагировала на детские дразнилки, но, если он будет честен с ней, она точно примет его как алхимика. Большинство людей живут не слишком долго, поэтому их возраст тоже не будет большой проблемой.

Если бы это было бы возможно, Кусла хотел бы спасти её и удержать возле себя.

Однако в момент, когда он подумал об этом, Кусла сразу же вспомнил, как суетились рыцари Ордена, обыскивая тело Фриче. Тогда из-за их спин он мог видеть её ключицу. Человеческие кости белого цвета, но кости Фриче казались белее остальных.

Тогда он не чувствовал ни злости, ни горя. Если у человеческих костей такой уникальный цвет, то будет ли отличаться результат, если я заменю ими собачьи кости? Это была единственная мысль, которая крутилась у него в голове.

Когда он осознал это, то почувствовал в себе настоящее безумие, но одновременно с этим и гордость, с облегчением осознав, что стал идеальным алхимиком. С этого момента он мог доказать это кому бы то ни было – ведь даже когда на его глазах была убита его любимая, он всё равно продолжал думать только о металлургии – в этом он мог поклясться даже Богу.

Поэтому он никогда не думал о помощи Фенесис.

Он запретил себе даже мысли об этом.

Если бы он продолжил думать об этом, то в какой-то момент просто убедил бы себя, что надо что-то сделать для Фенесис. Несмотря на то, что Вэйлэнд любит приударить за дамами, он убил монастырского настоятеля, чтобы спасти Сестер; Кусла же бросил кости Святого в огонь просто лишь ради себя.

Он считал незначительным всё то, что не являлось материалами для металлургии или предметами, которые можно было использовать.

Всё было лишь ступенькой на пути к землям Магдалы, к добру ли это делалось или к худу.

Его нечеловечески выглядевший мастер был тем, кто, наблюдая за его поведением, и дал ему это имя – Кусла.

Ты в самом деле живое воплощение «Куслы [Интереса]», своего рода большой интерес, который совместно с бездушным тиканьем часов вытягивает живую кровь из тех, кто по уши в долгах... но это верный путь для алхимика.

Когда решалось, кто будет другом, а кто врагом для Фенесис, Кусла создал преувеличенную, отвратительную ложь, чтобы понизить её мнение о Вэйлэнде и привязать к нему. Однако пока Фенесис полагалась на него из страха перед Вэйлэндом, Кусла оставался еретиком, который без каких-либо угрызений совести мог вырвать плод из беременной женщины для экспериментов.

Превратить свинец в золото, а золото в свинец.

Вещи могли изменить мир в одно мгновение. Люди, чтобы не сбиться с пути, нуждались в какой-то опоре; прямо как Фенесис, которая выбрала жизнь с Орденом, чтобы облегчить своё одиночество, или Кусла, который был одержим землями Магдалы. Они оба были похожи в этом, но независимо от того, как сильно бы он ни хотел протянуть свою руку, чтобы спасти других, сам он этого сделать никак не мог.

Так как Кусла нуждался в спасении больше, чем кто-либо другой.

Так как же он будет использовать свою силу, чтобы помочь другим?

К тому времени, как они вернулись в мастерскую, Фенесис уже полностью потеряла сознание. Кусла перенёс её на кровать и накрыл одеялом. У неё всё ещё было горькое выражение лица, и казалось, оно было таким не только из-за алкоголя.

Он подумал, что у неё красивое лицо, когда она спит, а также отметил, что находит её милой.

Однако Фриче ничуть не уступала ей в этом, поэтому не было особой причины в особом уходе за Фенесис.

Это было так же, словно он повстречал раненого котенка на дороге.

Спасать его было бы не практично, даже если он мог этого не делать.

Кусла погладил Фенесис по щеке и вернулся в гостиную, где увидел Вэйлэнда, сидящего на стуле. Его колени были укрыты одеялом, а сам он смотрел на листок бумаги.

— Ты знаешь, что меня так интересует в тебе, Кусла~?

— Чего?

— С тобой никогда не бывает скучно~

Он оглянулся назад и усмехнулся, показывая улыбку, которая уж точно не была дружеской.

А улыбку, которая всплывает тогда, когда видишь интересный минерал.

— Интерес означает использованное значение.

— А использованное значение означает сам смысл существования~

Вэйлэнд уставился на дубликаты, которые ничем не отличались от пергаментов оставшихся в руках Поста, и улыбнулся, придя к определенному выводу. У Куслы был такой же вид, как и у него.

— Ты можешь её контролировать?

— Смогу.

Разве это правильно? Что бы ни беспокоило эту юную леди, Кусла никогда не будет относиться к ней как к человеку.

Глаза Вэйлэнда были полны восхищения.

Был один священнослужитель, который сказал, что люди будут раздавлены механизмами, и что всё в этом мире может быть объяснено этикой и механизмами.

— Люди также сделаны из множества разнообразных материалов, как сложное водяное колесо.

— Однажды я видел механические часы в мастерской на юге. Эта вещь… – сказал Вэйлэнд, – была словно Интерес.

Алхимик, с тем же именем, пожал плечами и посмотрел на листок бумаги с непросохшими чернилами.

— Давай поторопимся и огласим результаты. Я не хочу, чтобы другие узнали.

— Разве~? Разве не будет жалко отбросить это чудо, описанное в записях?

— Да. Это будет прекрасное прощание с нашим предшественником Томасом.

Услышав слова Куслы, Вэйлэнд, усмехнувшись, поднял голову.