В тот момент, когда Кусла дошёл до двери, выпивая по пути, на полу он увидел «Шедевр».

— Тогда я не думал ни о печали, ни о чем таком, за исключением одного: как белы были её рассеченные ребра. Кости человека белее, чем что-либо другое. Я говорил о том, что при очищении металла мы используем яичную скорлупу? Мы также работаем с металлом, используя при этом человеческие кости. И вот я подумал – если мы их используем, то что получится, если я вместо костей обычного человека воспользуюсь костями Святого?

Фенесис слушала Куслу, а эмоции на лице совершенно не менялись.

— Те люди из Ордена думали, что у меня тогда случился эмоциональный срыв, но это было не так. Мой разум думал только о металлургии – лишь эта мысль крутилась у меня в мозгу. Прямо на моих глазах зарезали мою любимую. У меня была мечта – защитить Принцессу, но я мог думать лишь о металлургии, когда увидел Принцессу убитой. Для меня земли Магдалы – это просто мираж.

Мастер Куслы окрестил его Куслой за бесчеловечность, а Вэйлэнда сравнил с часами, которые продолжают тикать.

Кусла также был в курсе этого, но не понимал, почему он до сих пор страстно гонится за землями Магдалы.

Именно поэтому он чувствовал себя глупцом, но не мог остановиться, даже осознавая, что он такой же, как и увлеченные азартными играми или пьянством. Его недостатки, вероятно, сохранятся до самой его смерти или до тех пор, пока он будет настаивать на этом, даже зная, что столь глуп. Это было то чувство, когда ты разбираешься с проблемами по мере их поступления.

У алхимиков всегда было это чувство, возможно, потому, что у них всегда было что-то на сердце. Ты – дурак – так они думали, но уважали Магдалу других, так как понимали боль, которая существовала в каждом человеке. Кусла думал, что именно из-за этого металлургические записи Томаса никогда не должны увидеть свет.

Поэтому, когда он услышал подобные слова от Фенесис, то, из-за поглотившей его ярости, мог лишь улыбаться.

— Это удивительно.

Это просто выражение жалости.

Она пытается сказать, что он уже безнадежен?

Кусла подумал именно так.

Но там были слова, которые лучше бы он не слышал.

— Ты действительно верен своей мечте.

— ...

Фенесис крепко схватили за грудки.

Это действие было практически мгновенным, так что то, что произошло дальше, случилось буквально за секунду.

Но именно потому, что это произошло мгновенно, он смог разглядеть лицо Фенесис.

Он схватил её за одежду, но она не показала ни удивления, ни страха.

Лишь спокойную, расслабленную улыбку.

— Ты издеваешься надо мной?

Глупец, целью которого было несуществующее место.

Кусла продолжал внимательно смотреть на Фенесис.

Но та смотрела на Куслу, загадочно улыбаясь.

— Зачем мне это?

— Тогда...

— Я чувствую облегчение, – продолжала она шептать. – Мне очень, очень легко от того, что ты – истинный алхимик.

Кусла в ответ промолчал, не совсем понимая, что имеет в виду Фенесис.

И большее недоумение вызывало то, почему она остается такой спокойной.

Она положила свою руку поверх руки Куслы, схватившую её.

Та была холодной.

Кусла и не думал отпускать руку, которая её держала.

Казалось, что тут было какое-то громадное недопонимание.

— Я считаю, что произошедшее в предыдущем городе было несчастьем, но ты... ты точно сможешь стать Рыцарем, который сможет защитить свою Принцессу.

В этот момент он должен был разозлиться.

Это Кусла сказал себе сам, но тело не двигалось.

Возможно, он подсознательно ждал слов, которые должны были последовать дальше:

— Даже когда важный для тебя человек был в таком разрушенном состоянии, тебя это не загнало в тупик, ты продолжал думать о том, как создать меч, чтобы защитить его. Ты на самом деле предан своей мечте.

— ...

Фенесис криво улыбнулась.

Это было выражение лица девушки, которая только что услышала, как кто-то хвастается своей возлюбленной.

— Эта девушка, Фриче... ты, должно быть, действительно любил её, да? Вот почему ты думал о металлургии, о том, что бы было, если бы у тебя был меч из Орихалка, верно?

Кусла почувствовал, как стержень в его сердце трескается.

Ему стало трудно дышать, он почувствовал, что из носа готова пойти кровь, и он инстинктивно поднес свои руки к лицу.

Он дрожал.

Нет.

Его внезапно переполнила грусть.

Правда, которой пренебрегли, всё изменила.

Кусла стал свидетелем того, как память из свинцовой превращается в золотую.

В тот момент он был не хладнокровным мужчиной, думающим лишь о металлургии, а мужчиной, думающим, как он должен был защитить её. В действительности он чувствовал грусть, растерянность, но эти чувства были отброшены в сторону желанием заполучить Орихалк, который смог бы защитить кого-то столь же важного, как и Фриче. Он просто был обеспокоен собственным рациональным мышлением.

Не то чтобы он не ценил других.

Он просто этого не замечал.

— Вот почему я чувствую облегчение.

Кусла, видимо, купался в потоке эмоций, но всё же он брёл в болоте реальности из-за слов Фенесис.

Его разум был полон сомнений.

Почему Фенесис улыбалась так, будто ей было легко? Что в его словах заставило её чувствовать себя так? Или Фенесис действительно была столь доброй Сестрой?

Но, что более важно, инстинкты алхимика ему также кое-что нашептывали. Не пропустил ли он нечто важное? Как будто какой-то магический ингредиент, о котором он не знал, подбросили в котел металлургии, превращая свинец в золото.

И ради чего именно Фенесис пришла сюда?

Она точно была здесь не для того, чтобы залечить душевные раны Куслы.

Или, она, возможно, пришла сюда в поисках смерти?

— Ты и я – одинаковы. Здесь ведь нет причин колебаться, верно?

— ...

Фенесис схватила Куслу за руку.

Оттягивание руки было остановлено.

Кусла, пытающийся сбежать, был пойман.

Фенесис была той, кто преследовал его.

— Ты кое-что важное понял не так.

— Ты...

— Я пришла сюда не потому, что меня загнали в угол, а чтобы загнать туда тебя.

— Ты же...

Кусла отпустил руку Фенесис.

Она, стоящая рядом с ним, прошла путь от котенка, ищущего тепло, до змеи, ищущей свою жертву.

— Вы все теперь станете нашими подчиненными и предадите своего мастера. Вот ради чего я пришла сюда.

— Ты думаешь, что это возможно?

Кусла положил руку на рукоять меча.

Фенесис слегка наклонила голову и улыбнулась.

— Вместо пустых слов, ты подтвердил это делом.

Какая магия нужна для этого?

Кусла действительно не мог ни о чем думать. Уже было слишком поздно использовать тактику влюбленности, и она точно не была дурой, которую можно было бы легко обвести вокруг пальца. Более того, уже точно нельзя было использовать насилие.

Отравить? Убить? Или сделать союзником?

Ни один из этих вариантов не был жизнеспособен, поэтому Кусла колебался в своих действиях.

И тогда, в один миг, Фенесис полностью выпустила свою магию.

— ... Ты...же...

Он отпустил меч.

Не потому, что магия сработала на нем, а из-за сильнейшего шока, и клинок из его руки вновь соскользнул в ножны.

Фенесис просто сидела на месте.

Но даже так он всё понял.

Он понял, как только увидел Фенесис, снявшую вуаль.

Она пришла с Дальнего Востока, из проклятого племени, спасенная рыцарями Ордена и сопровожденная со всеми предосторожностями. Однако её поместили в монастырь под опекой Ордена – смешная история, сродни выкидыванию порванной куклы.

Но теперь всё стало ясным.

И Куслу это определенно повергло в отчаяние.

То, что Фенесис прятала под вуалью...

Было внешностью Дьявола, описанная в Священных Манускриптах.

Самый презираемый грех среди Семи великих грехов.

— Если ты кого-нибудь позовешь, то тебя посчитают великим грешником, разделившим со мною ложе.