Кодзи ответил, слушая битьё тарелок и стекла, исходящее через три дома.

— Прошу, прекрати распространять обо мне чепуху! С каких это пор я педофил?!

— Э? Т-ты ещё хочешь, чтобы я тебе объяснила? О, нет. Мой брат и правда не заметил!

Рёко повернулась к Пэсу, который подошёл к ним.

— Правда, Пэс? Все это знают, разве нет? Если согласен, тогда сядь. …Сидеть! Видишь, он сел! Даже собаке понятно, что ты педофил! Это стандартное знание даже в Животной Префектуре, недавно добавленной к японским сорока трём!

— Я полностью проигнорирую вторую часть, но ты явно скомандовала ему сесть!

— О-о чём ты говоришь? Я просто сказала «сидеть»! Это не команда!

Кодзи вздохнул.

Затем повернулся к Пэсу и произнёс совершенно нормальным тоном голоса, чтобы поднять собаку на ноги.

— Хороший мальчик.

Он подождал пару секунд, но Пэс не вставал.

По прошествии ещё пары неподвижных секунд, Рёко неожиданно возликовала.

— Ура! Я победила! Суд животного сострадания объявил тебя виновным в педофилии(четырнадцать лет тяжёлых работ)!

Кодзи схватил Рёко за руку.

— Ах.

Она невольно разжала кулак, и оттуда попадали небольшие красно-бурые предметы.

Пэс подобрал языком пару кусочков с земли и съел их.

— Сестра, — сказал Кодзи. — Какая женщина прячет в одежде собачий корм на случай возможного издевательства над братом?!

— Она перед тобой. …Только не говори, что ты отвергаешь реальность и видишь что-то совсем другое?!

— Я признаю, что бывают времена, когда я представляю идеальную сестру и невольно опускаю голову.

— Ну надо же! Значит, воображение заставляет тебя наклониться вперёд, чтобы скрыть реакцию тела?!

Рёко покраснела и указала двумя руками на Кодзи.

— Серьёзно. Если забыть о моих чувствах, это вгоняет меня в краску! А если не забыть… подлец! Прекращай полагаться во всём на сестру!

— Просто удивительно, как легко ты предполагаешь, что ты соответствуешь чьему-то идеалу.

Кодзи вздохнул и глянул на небо.

— Где Сино-сан?

— Хм? Ещё не вернулась. Недавно было землетрясение, так, может, поезда остановились.

Последний ночной поезд давно уже ушёл.

Они оба это знали, но обсудили всё равно.

— Сино-сан пообещала купить нам напитков…

— Вот.

Рёко вытащила из кармана две банки.

Кодзи их взял и посмотрел на женщину, отказывающую смотреть ему в глаза.

Она продолжала глядеть чуть выше, чем прямо перед собой.

— Я получила их от Си-тян. Она сказала мне, что ты хорошо о ней заботился. Сказала, что ты потерял много очков из-за того, что педофил, но есть хорошие больницы, так что тебе нужно поработать над собой и исправиться.

— Я пропущу это мимо ушей, но я просил её купить три банки.

Рёко ненадолго смолкла, после чего ответила брату.

— Третью выпила я, само собой. Эти твои.

— Ясно, — Кодзи встал. — Значит, Сино-сан заходила?

— Так и есть.

— Тогда почему ты ещё здесь?

— Я её провожала. И это привело к экстра иннингам. Была ничья наверху восемнадцатого, и я пыталась подавать всю игру, — сказала она. — Гораздо важнее, молодой господин звонил? Похоже, в Окутаме изрядный переполох.

— Сегодня он должен быть в школе, поэтому позвонит, если что-нибудь случится. Он просто так не умрёт.

— Какой ты беспечный, — Рёко горько улыбнулась. — Ну, думаю, нет.

— Я просто не такой серьёзный, как ты.

— Конечно, конечно.

Она подпёрла голову рукой.

В то же время с неба донёсся неожиданный звук.

С северо-запада мгновенно прогрохотал рокот и растворился на юге.

— Что это было? — спросил Кодзи. — Прозвучало очень низко к земле.

— Чуть больший и намного, намного больший пролетал ранее.

Рёко выдохнула пар и посмотрела в чёрное небо.

— Сегодня какой-то странный день.

Она чуть ли не чеканила слова.

— Надеюсь, с Сецу-тяном и молодым господином ничего не случилось.

С востока на запад северную Акигаву пересекала река Аки, а вдоль цепочки ветряных гор и лесов располагался жилой район.

Его построили на северном склоне горы.

Спереди одного дома было написано «Казами».

Гараж двухэтажного здания опустел. Ближайшие же дома все спали.

Наверное, поэтому в пустое жилище Казами вламывались два человека.

Две подозрительные личности носили белые одежды, девушка стояла на балконе второго этажа, а парень остановился перед главным входом.

Подозрительная девушка прокомментировала то, что окно балкона неосмотрительно оставили открытым.

— Вполне в моем духе. Я думала, что такое может случиться, поэтому забыла его закрыть.

— Если хочешь ставить это себе в заслугу, не говори, что ты «забыла», Чисато. Кроме того, ты могла забраться туда одним прыжком с X-Wi.

— Свет перебудит соседей. И мы носим белое, так что будем выделяться, Каку.

— Ты реалистична в страннейших вещах, — вздохнул Изумо. — Не проще было вернуться в общежитие? Не пришлось бы даже просить Сусамикадо отнести нас туда с Окутамы.

— Хм… И правда, ждать в общежитии было бы лучше, чем путаться под ногами у всех занятых восстановлением Окутамы, — Казами почесала затылок. — Но, мне кажется, нахождение в общежитии вызовет свои трудности.

Изумо внизу ничего не сказал, и Казами знала, что он наталкивал её продолжать.

— В смысле, если мы вернёмся в школу, то обнаружим двор, где ранили Синдзё, и там будет Саяма. Я чувствую, что мы должны что-то для него сделать, или там поговорить. Просто такое ощущение, что нужно столько всего передумать, когда это случилось только сегодня… или уже вчера.

С момента ранения Синдзё не прошло и двенадцати часов.

Долгое время на них выливалось всё больше и больше ужасной информации, и она упомянула наихудшую из всех.

— Выходит, японского UCAT больше нет?

Местоположение базы UCAT и ИАИ в горах Окутамы обрушилось, и вроде как шла работа по очистке дорог.

Даже сейчас они слышали отдалённые звуки вертолётов в воздухе и машин на земле.

Причиной всему залп основной пушки Левиафана.

И…

…Мы не можем связаться с людьми, бывшими внутри японского UCAT.

Штаб-квартира была уничтожена, так что в этом нет ничего удивительного.

Из-за концепта сокрытия информации, люди внутри не осознали бы его приближения.

Очевидно, что это значило.

Люди в том подземном пространстве были стёрты с лица земли. От них не останется и следа.

И в связи с подобным исчезновением, нет никакой возможности это подтвердить.

— Всё потому, что мы не успели вовремя.

— Не забивай этим сильно голову.

Казами кивнула на голос снизу, но всё равно случившееся стояло перед глазами.

Сибил, Ооки-сенсей, Диана, мать Харакавы и Директор Цукуёми — все находились там. Ооширо Итару и Sf тоже, и было ещё немало других храбрых людей, чьих имён она не знала.

— И Синдзё…

Когда её ранили, Казами слышала, как в небесах раскатывался рёв Саямы.

Всё что ему оставалось сейчас — вернуться в общежитие.

Что он сделает, когда осознает, что там никого?

Что он сделает, когда осознает, что не избежал её потери, даже после того, как она была спасена от концепта вырезания жизни?

————.

Казами покачала головой.

Девушка знала, что её мысли повернули в странную сторону.

Она такая же. Казами что-то потеряла, как и все остальные.

Но для неё всё произошедшее началось с крика Саямы.

…Я и сама перестала понимать, что значит чувствовать горе.

Что же ей делать: самой заорать, держать всё в себе или просто попытаться понять?

Казами не могла выбрать, поэтому решила последовать совету Изумо и успокоиться.

Она открыла окно перед собой.

— Я дома.

Девушка выдала бессмысленное приветствие и по какой-то причине нагнулась и сняла обувь перед входом.

В комнате было темно, но это её комната. Изумо ни разу сюда не заходил.