Она говорила с типичным выражением лица и на фоне шагов тяжело экипированных солдат, которые неслись по коридору.

— Я всё ещё не исполнила свою ответственность.

Ночной пейзаж за окном двигался на восток.

За тусклым светом города раскинулась тёмная равнина, а над ней царил только мрак.

Тёмная равнина являлась морем, а мрак над ним был ночным небом.

Окно, за которым двигался пейзаж, принадлежало ночному поезду.

В кабинке, расположенной в заднем вагоне поезда в Осаку, кто-то стоял. Синдзё немного согнулась у окна и держала серую трубку телефона.

Её брови слегка опустились.

— Ладно, Хио. Значит, Казами-сан в порядке?

Из трубки ответил взволнованный голос:

— Д-да, но рука Изумо была… как бы это выразиться? Прямо как в кино?

Услышав о серьёзности его раны, Синдзё вспомнила о божественной защите Изумо.

Он, должно быть, сражался внутри концепта, который свёл её на нет.

— Они сражались с теми четырьмя братьями, которые всегда с Доктором Чжао, да?

— Да, — Хио немного замешкалась, но в итоге продолжила. — Но насколько они странные в сравнении со всеми вами? Я-я могу этим воспользоваться, чтобы решить, чего мне опасаться.

— Н-не уверена, что мне нравится, как ты это сказала… Но используя единицы Ооширо, они, наверное, около пятой доли Ооширо.

— Ик! М-мы с таким не справимся.

— Не волнуйся. Харакава-кун с тобой, правда? Если всё станет опасно, ты всегда можешь сбежать.

— Да, но я и вправду могу полагаться на Харакаву?

— Почему нет? В чём проблема?

Синдзё услышала движение на другом конце, когда Хио закрыла трубку рукой.

Затем девушка на другом конце вздохнула и прошептала.

— Э-эм, ну, видишь ли. Недавно я его разозлила.

— ?.. Почему?

— Ну, э… он ощупывал внутри меня и…

— Внутри тебя?!

— Да. Он посадил меня в кресло, схватил толстый жезл, сказал, нам нужно провести испытание, и даже сделал записи. Затем он сказал, что пришло время соединяться.

— Э-это действительно серьёзное отношение…

— О, но было не больно. Очень щекотало, и моё сердце бешено стучало, но, ну, я сидела в изумлении и осознала, что на нас смотрят люди. …Но Харакава сказал, что не делал ничего плохого, поэтому я подумала, он возьмёт ответственность, что бы ни случилось.

— Вы двое определённо прогрессируете в западном стиле. …Харакава обычно неразговорчив, но это звучит довольно впечатляюще.

— Да. Но отчасти меня мучает вопрос, не придаю ли я этому слишком много значения.

— Я-я так не думаю. Если он зашёл так далеко, то определённо полон решимости!

— Но почему тогда он на меня разозлился?

— Ну…

Синдзё задумалась и вспомнила ответ, который видела в журнале.

— О, я знаю, Хио! Тебе нужно постараться, чтобы и он был счастлив! Вроде, ну, обнимать его или обхватить ногами, когда вы это делаете.

— Н-но я раздавлю его в фарш, если так сделаю.

Харакава-кун на удивление хрупок, — подумала Синдзё.

— Т-тогда… т-ты можешь вокально сказать ему, как сильно тебе понравилось.

— Вокально? То есть спеть? Мой прадедушка научил меня йодлю4.

— Такое пение сделает тебя извращенкой. Поэтому, э, ну, сложно сказать, но… просто можно сказать, что чувствуешь, или что ты хочешь, чтобы он сделал.

— Ох, это я смогу. Хороший совет, Синдзё. Я постараюсь.

Синдзё кивнула и вздохнула с облечением.

…Я как-то сумела дать совет, как старшая.

И словно отвечая её мыслям, другой вздох облегчения раздался из трубки.

— Я рада, что смогла обсудить это с тобой, Синдзё. От тебя веет осведомлённостью в таких вещах.

— Мне правда хочется узнать, где ты выучилась так говорить по-японски, но… ну… ты справишься.

Она горько улыбнулась, задумалась, сумели ли они обе расслабиться, и подняла взгляд, чтобы увидеть, как за окном проносится станция.

Поезд проезжал через Идзу рядом с Атами.

…Я так далеко еду.

Эта мысль вызвала слова с надеждой на обратное.

— Ты уверена, что мне не следует возвращаться? Поезд ненадолго остановится в Нагое, так что я могу сойти и сесть на ночной поезд или такси назад.

— Харакава сказал, тебе не нужно возвращаться, поскольку мы не можем связаться с Саямой, чтобы вернулся и он. Он сказал, вы двое идёте в комплекте, даже когда разделены.

— Мне нужно потолковать с Харакавой-куном в следующий раз, когда его увижу… Но, получается, что он всё же доверяет Саяме-куну?

— Сложно сказать. Нюанс скорее был в сторону того, что мы недостаточно знаем о Пути Левиафана, поэтому лучше не вмешиваться.

…Какой рациональный взгляд.

Она подумала, что это вполне в духе Харакавы, но не хотела говорить это перед Хио.

Но если Харакава считал так, Хиба, скорее всего, согласится с ним, как со старшеклассником.

— Тогда я продолжу путь в Сакаи. Позвони мне, если что-нибудь случится.

— Конечно. Ох, если подумать, только что на четвёртом этаже японского UCAT произошёл взрыв.

— Взрыв? На четвёртом этаже находится кабинет Ооширо-сана, разве нет? В таком случае, можешь не переживать об этом.

— П-правда? Но это взрыв.

Синдзё услышала сконфуженную паузу, но это лишь выражало неопытность Хио в делах UCAT. Она адаптируется через полгода, и тогда будет созерцать взрывы, словно это фейерверк.

Хио успокоила свой тон.

— В общем, я думаю, мы сделаем всё возможное здесь, чтобы расследовать наше прошлое. В конце концов, я не хочу, чтобы Отряд Левиафана распадался как раз после нашего присоединения. … Но если мы найдём наше прошлое, Саяма и правда реформирует команду, да? Значит, нам нужно поднатореть. И…

— И?

— Мне самой интересно, потому что тут были мои родители.

— …

— Те люди нас защищали, поэтому я хочу знать, что тогда было за сражение. …Я горжусь своими родителями.

— Да, ты можешь так думать о родителях, но постарайся не думать так о некоторых людях в нынешнем UCAT.

— В-верно. Но даже с ними, записи показывают, что они всерьёз занимаются своей работой.

— Было бы несколько удивительно, если бы они увлеклись всякими извращениями посреди боя.

Но опять же, я видела несколько человек, которые ведут себя как раз так, — подумала Синдзё, но решила держать это при себе.

В любом случае, Хио возлагала немало надежд на UCAT. Синдзё слышала множество вещей, которые не могла сказать сама, и это её радовало.

Хоть и оставался ряд проблем, Хио была подходящим человеком для расследования прошлого. Синдзё тоже хотелось разузнать о том минувшем сражении, но она не хотела вмешиваться, потому что даже не знала своих родителей.

И поэтому она произнесла.

— Ладно, Хио. Будучи старшей в Отряде Левиафана, я должна кое-что тебе сказать, несмотря на наш роспуск: преследуй прошлое. Как тот, кто не особо знает о UCAT, твой уникальный взгляд наверняка приведёт тебя к пониманию множества того, чего мы понять не можем. И бьюсь об заклад, немало людей утратят бдительность в присутствии красивой блондинки.

— Я не думаю, что в последнем была необходимость, но я постараюсь!

После тихого сопения, Хио заговорила снова.

— Ох, но не заставляй себя. Удели достаточно времени и своим поискам.

— Уделю, и спасибо, что держишься того беспокойного и испорченного оратора, любящего загадки.

— Да, и… я хочу стать одной из вас.

— Э? Х-Хио, ты уже одна из нас.

На лихорадочный ответ Синдзё ответил горький смех.

Он полнился самоуничижением, и голос Хио продолжил.

— Большое тебе спасибо. Ещё больше причин подумать обо всём этом. Если Отряд Левиафана сможет реформироваться, тогда мы действительно станем частью вас. Вот почему я хочу подумать о родителях, прадедушке и…

Синдзё услышала дыхание, когда Хио про себя произнесла ещё одно имя.