— Я хочу приложить все усилия, чтобы последовать за теми людьми.

— Хорошо, но не забудь обсудить это с Харакавой-куном и остальными после своих размышлений, хорошо? Даже найдя собственный ответ, без остальных ты не сможешь найти ответ, чтобы собрать нас вместе.

— Значит, мы получим настоящий ответ, только когда ты и Саяма вернетесь, правда?

Синдзё заметила улыбку в тоне девушки.

С ней всё будет хорошо, — решила она перед тем, как выдать прощальные слова.

— Ладно, давай постараемся. И позаботься о Казами-сан и Изумо-сане.

Она положила трубку, осознав, что истинный ответ скорее зависел от возвращения Изумо и Казами, чем от неё и Саямы. Телефонную карточку выкинуло с дырой возле места «осталось десять».

…Это был довольно длинный разговор.

Синдзё выглянула в окно и увидела тени громадной горы.

Поезд въезжал в гористую местность. Согласно карте Японии, которую она видела в классе, путь через эти горы проведёт их от Хаконе в Сизуоку. Оттуда они окажутся ближе к Токай, чем к Канто.

Расстояние к Осаке и Сакаи сокращалось.

…Что же произойдёт?

С этой молчаливой мыслью девушка направила взгляд к мраку между горами.

Затем осознала, что, положив трубку и разлучившись с Саямой, теперь ей не с кем обсудить свои мысли.

— …

Синдзё обхватила дрожащие плечи и начала выходить из кабинки.

Девушка добралась до своей кровати.

Во сне она сможет избежать этих чувств и сомнений.

Тихие шаги двигались через тускло освещённый холл.

Аварийные лампы освещали белые стены и длинные сиденья комнаты ожидания. Напротив них находилась длинная стойка, накрытая занавеской.

На стойке выстроились таблички с надписями «рецепты», «учёт» и прочими.

Это больничный холл.

Шаги замедлились, пока их владелец осматривал таблички на стойке.

Большое окно за сиденьями должно было впускать чёрный свет, но отражало того, кто производил шаги.

Через холл шагала стройная девушка с короткими светлыми волосами.

Она двигалась к тройке людей на западном краю сидений комнаты ожидания.

На одном из них сидела девушка с длинными светлыми волосами.

Рядом с ней расположился парень с красной банданой на голове.

И к колонне рядом с сиденьями прислонился ещё один парень.

— Харакава, я только что говорила с Синдзё. Судя по всему, она продолжит путь в Сакаи. Эм, ну… она не хочет ни о чём сожалеть.

— Наверное, так лучше для неё. Но, Хио Сандерсон, нюанс в этом выражении немного не вяжется.

— Э?

Она удивлённо наклонила голову и остановилась, тогда как длинноволосая девушка постучала по плечу парня рядом.

— Рюдзи-кун, мы уходим?

Однако ответил не парень.

— Хиба уснул, Микаге.

Хио осознала, что улыбается на этих словах.

…Хорошо.

В этот день много чего случилось, поэтому её радовало и утешало, что она может улыбаться, по крайней мере, сейчас с наступлением ночи.

Она увидела, как Микаге наклонила голову и ткнула пальчиком Хибу в щёку. После четырёх тычков парень зашевелился с закрытыми глазами. Он опустился, раздражённо дёрнулся и в целом извивался как гусеница.

— А-а, М-Микаге-сан. Нет… прекрати… Рыбье мясо!!

— Харакава, я хочу кое-что сказать, и оно угрожает динамично из меня вырваться, но следует ли мне это говорить?

— Не переживай об этом, Хио Сандерсон. Волнения никак его не исправят.

— Ты, наверное, прав, — сказала она, когда Микаге наклонила голову сильнее.

— А-а, Микаге-сан. Нет-нет. Не высасывай желток жареного яйца!

Хио недоумевала, что в этом такого возбуждающего, но по какой-то причине Хиба прогнулся назад, его спина перевернулась, и он упал за сиденье.

Ах, — подумала Хио, как раз когда услышала нечто похожее на удар камня по земле.

Тупой звук раскатился по пустому холлу, и ноги Хибы задрожали, выпирая за спинкой сиденья.

Наконец он проговорил с пола.

— А! П-почему я в такой позе? Постойте-ка, только не говорите, что это не стена, а… пол?! В таком случае, это концептуальная атака?!

— Хиба Рюдзи, я знаю, что ты сейчас счастлив, но немедленно поднимайся. Это приказ от старшеклассника.

Хиба сконфуженно сел на белый пол, осмотрелся по сторонам и, наконец, глянул в глаза Микаге, которая наклонила голову на бок.

— Синдзё-сан что-то сказала?

— Ох, ну, она всё так же едет в Сакаи. Но, ну…

Хио замешкалась, но решила сказать.

— С твоей головой всё в порядке?

— К-конечно в порядке! То, что ты блондинка, ещё не даёт тебе право так грубить! Меня окружают странные люди, и ты можешь по ассоциации подумать, что я тоже такой, но они меня ещё не заразили!

Это ложь, — заявила Хио в своём сердце с улыбкой на всё лицо.

…Но если они его «ещё» не заразили, получается, это вопрос времени.

— В общем, Казами не покинет больничную палату, так, может, мы пойдём?

Едва Хио об этом спросила, как увидела быстрое изменение на лице Хибы.

Всего на долю секунды его брови опустились.

Девушка знала, что это значит. Она слишком хорошо понимала, почему они здесь, и что значит остаться самой в таком положении.

И Харакава придал этому значению голос.

— Казначей не выйдет из палаты, и нам нечем ей помочь, так что расходимся по домам… Нет, идём в жилище деда Хибы, как и планировали. Оно недалеко отсюда и близко к UCAT.

Он скрестил руки на груди и перевёл взгляд на белые панели на потолке.

— Президента усыпили лекарствами. Я не знаю подробностей о его руке, но слышал их разговор о конструировании протеза, и что его рука, предположительно, станет на место с помощью какой-то странной техники, которая на самом деле не лечит. …И казначей присматривает за ним, пускай он и спит.

Хио казалось, что Харакава намеренно выбрал фразу «присматривает за ним».

Он был тактичен по отношению к ним и Казами, но на самом деле…

…Она просто отказывается его покидать.

Когда Хио и остальные прибыли в больницу около часа назад, Изумо уже отправили в палату.

Хио видела койку, перевозящую его в отдельную палату, и увидела Казами. Та звала его имя и выкрикивала что-то ещё, цепляясь к кровати.

…И она плакала.

Когда они покинули UCAT, Сибил как раз прибыла после спасения их двоих и проинформировала, что жизнь Изумо вне опасности. Она заметила Концептуальное Пространство, ушла раньше всех и вмешалась, когда Икко и Мицуаки пытались напасть.

Это произошло как раз после того, как руку Изумо разворотило.

С бледным лицом, лишённым выражения, она сказала им следующее.

…Я сомневаюсь, что вы чем-то сможете помочь в больнице.

Она видела плачь Казами даже больше их.

— …

Хио помнила, как Казами даже не пыталась повернуть к ним взгляд.

Она помнила, как Казами звала имя Изумо, словно призывая его заметить её.

Помнила дрожь в голосе Казами, когда та прокричала «Прости меня».

Казами уцелела, а Изумо получил ранение, потому что он её защитил.

Совсем как когда я потеряла маму, — подумала Хио.

Она вспомнила о случившемся, но можно ли это сравнить с нынешней Казами?

Изумо остался жив, так что же, рыдания Казами…

…Чрезмерная реакция?

Хио задумалась об этом, но покачала головой. Её реакция не была чрезмерной.

…Может, я просто чересчур черства.

Вдобавок, дело не в том, что Казами чуть не потеряла Изумо.

…Она не потеряла его из-за чистого везения.

С этой мыслью, Хио и Казами оказались в одной лодке как те, кого защищали дорогие им люди.

Но у Казами была сила, тогда как у Хио — нет.

Тем не менее, Казами защитили, и важный для неё человек потерял часть своего тела.

Почему же она извиняется перед Изумо, несмотря на то, что он её не слышит?

…Совсем как я в своё время.