Взяв в руку рюмку с водкой, Мурашов поднялся из-за стола. Все сразу притихли.

Мурашов повернулся к Сухорукову.

- За твои пятьдесят пять, Василий Егорович, мы уже пили – и не раз, - помедлив, Мурашов хитро улыбнулся. - А теперь настало время выпить за твое новое назначение!

Гости удивленно переглянулись, Сухоруков довольно улыбнулся, а Татьяна Ивановна вопросительно посмотрела на мужа. Он быстро отвел глаза в сторону.

Мурашов продолжал:

- Я знаю: многие уже думали, что через месяц-другой командир Тульской воздушно-десантной дивизии станет генерал-майором запаса, - усмехнувшись, Мурашов воздел глаза к потолку. - Но там решили, что рано еще Василию Егоровичу на покой.

Мурашов поднял руку с рюмкой еще выше.

- А поэтому я предлагаю тост за главного военного советника в одной из дружественных нам стран генерала Сухорукова!

Изумленные гости встали. Сухоруков и Татьяна Ивановна – тоже. Все чокнулись и выпили. Пригубив из бокала вина, Татьяна Ивановна продолжала вопросительно и с легким укором смотреть на мужа.

Когда супруги следом за гостями снова уселись за стол, она придвинулась к нему вплотную.

- Вася, какое назначение? Какая дружественная страна? Почему ты мне ничего не сказал?

Взяв в свои руки ее ладонь, генерал Сухоруков виновато улыбнулся.

- Я и сам узнал об этом только час назад, Танюша. Поверь, - он кивнул на Мурашова. - Геннадию позвонили из Главного управления кадров прямо сюда… Хотел рассказать тебе вечером. А он вот опередил.

Татьяна Ивановна вздохнула.

- Где хоть эта дружественная страна находится?

- В Африке, - ответил Сухоруков и снова положил свою руку жене на плечо.

Они посмотрели друг другу в глаза, и Татьяна Ивановна с иронией покачала головой.

- Какая я была дура… Когда поверила, что ты уйдешь на пенсию.

Мурашов сидел рядом с Тюпаловым, который почтительно подливал генерал-полковнику в бокал минеральной воды. Мурашов наклонился к уху Тюпалова.

- А ты через пару недель жди вызова на собеседование в военный отдел ЦК. Не ударишь лицом в грязь – готовься принимать дивизию.

Тюпалов, с трудом скрывая охватившее его радостное волнение, сдержанно произнес:

- Спасибо, Геннадий Сергеевич.

Мурашов махнул рукой.

- Спасибо скажешь потом.

Раздался звонок в дверь. Смирнова, вскочив из-за стола, не пошла – а побежала открывать, потому что почти не сомневалась, кого она увидит на пороге квартиры…

…Через минуту в зал зашел Александр, за спиной которого маячила счастливая Татьяна Ивановна. Под радостные возгласы гостей отец поднялся ему навстречу. Отец и сын крепко обнялись.

- Ну, здравствуй, сынок, - широко улыбаясь, сказал Василий Егорович.

- Здравствуй, батя, - ласково произнес Александр.

Освободившись из его объятий, Александр поздоровался с гостями, а затем полез в принесенную с собой сумку и достал из нее большую картонную коробку. Александр аккуратно снял с нее крышку, и все увидели в его руках покрытый еще совсем свежим лаком деревянный макет самолета.

Александр протянул макет отцу.

- Это, тебе. Есть у нас в дивизии умельцы… Ты же свой первый прыжок в сорок втором совершал из такого?

Генерал Сухоруков бережно и трепетно принял макет из рук Александра.

- Спасибо.

Глаза юбиляра влажно заблестели. Он погладил макет самолета рукой, как будто живой. Мурашов, поднявшись из-за стола, тоже смотрел на подарок с восторгом и грустью.

- Да, прыгали мы из таких, - ностальгически вздохнув, протянул Мурашов.

Василий Егорович поставил макет самолета на полку секции у себя за спиной, а затем, повернувшись к сыну, хлопнул его по плечу.

- Ну, давай за стол! Раз опоздал – будешь пить штрафную…

… Веселье в квартире генерала Сухорукова близилось к концу.

Александр сидел рядом с захмелевшим отцом. Взяв с секции подаренный ему сыном макет самолета, генерал Сухоруков положил его на колени и вновь принялся рассматривать.

Сбоку от мужа сидела Татьяна Ивановна. Она ласково гладила его по плечу.

Решив, что лучшего момента для разговора, который обещал стать тяжелым, не найти, Александр, сидевший рядом с отцом с другой стороны, придвинулся к нему поближе и откашлялся. Он заметно волновался.

- Бать, надо поговорить, - произнес он вполголоса.

Василий Егорович встрепенулся.

- О чем?

- Я хочу…, - Александр помедлил и решительно выпалил. - Хочу в Афганистан.

Сухоруков, вскинув голову, посмотрел сыну в глаза.

- Рано или поздно ты там окажешься. Эта война не на один год.

- Ты меня не понял, - Александр упрямо сдвинул брови. – Ждать в мои планы не входит. Половина ребят с моего курса уже там… И мне пора… Я написал рапорт.

- И что? Подписали?

Александр понуро опустил голову.

- Нет.

Василий Егорович, в глазах которого мелькнула догадка, хитро улыбнулся.

- Не отпускает тебя Чуйкин?

Александр, тоже улыбнувшись, отрицательно помотал головой.

- Не отпускает.

Во взгляде Татьяны Ивановны, которая внимательно прислушивалась к их разговору, появилась тревога. Она придвинулась к мужу и сыну вплотную.

- Вот что, мои хорошие, - сказала она. - Давайте-ка отложим все разговоры до завтра. Сегодня праздник.

- И то верно, - согласился генерал.

Он положил свою руку на плечо сыну.

- Поговорим завтра, хорошо?

Александр нехотя кивнул. Отец убрал руку с его плеча и, обняв, привлек к себе жену. Затем он повернул голову к Мурашову, который сидел напротив, ковыряясь вилкой в тарелке.

- А не спеть ли нам, Гена, нашу фронтовую?

Мурашов с готовностью отложил вилку в сторону.

Откашлявшись и приосанившись, он низким и сильным голосом затянул:

Там, где пехота не пройдет

И бронепоезд не промчится,

На брюхе танк не проползет,

А пролетит стальная птица…

Сухоруков подхватил припев, и уже в два голоса они стройно пропели:

На брюхе танк не проползет,

А пролетит стальная птица…

Следом за генералами начали петь и остальные гости…

…Когда песня стихла, все сидящие за столом громко зааплодировали.

Спохватившись, Мурашов посмотрел на наручные часы и хлопнул себя по коленям.

- Ну, что, Василий… Завтра мне рано вставать. А от Тулы твоей до Москвы еще надо доехать.

Генерал Сухоруков грустно вздохнул

- Хочешь сказать, пора прощаться?

Мурашов утвердительно кивнул и поднялся из-за стола. Сухоруков жестом попросил его снова присесть. Поляков послушно опустился на стул.

Василий Егорович взял в руку початую бутылку водки, налил ему полную рюмку, а затем наполнил свою, сына и жены. Остальные гости тоже наполнили свои рюмки и бокалы.

Василий Егорович поднял рюмку и улыбнулся Мурашову.

- На посошок!

Все выпили…

…Настенные часы-ходики показывали начало двенадцатого. Все гости давно разошлись. В зале тихо работал телевизор.

Александр ушел в свою комнату, и за столом остались только Василий Егорович и Татьяна Ивановна. Генерал курил. Сухорукова, положив голову мужу на плечо и прикрыв глаза, устало дремала.

Жена подняла голову, открыла глаза, повернулась к мужу лицом и ласково погладила его по седым волосам.

- Я-то думала, старый конь уже собрался на покой. Воспитывать внуков, возиться на даче, - она улыбнулась. - А ты, оказывается, еще хочешь поскакать галопом?

Генерал изобразил на лице обиду.

– Ну, какой я старый? - он возмущенно засопел. – Тоже мне, нашла старика!

Татьяна Ивановна примирительно махнула рукой.

- Ладно, ладно. Не заговаривай зубы. Давай, рассказывай про свою Африку.

- Я и сам пока знаю немного, - Сухоруков пожал плечами. - Могу только пересказать, что услышал от Мурашова.

Василий Егорович откашлялся.