— Ты пытаешься меня одурачить?

— Вовсе нет. Я искажаю факты, давая тебе более позитивное мировоззрение.

— Это то же самое, что и дурачить. …Серьёзно.

— Серьёзно? Серьёзно что, Синдзё-кун?

— Ммм, — промычал Синдзё, поднимая руки. — Эм, насчет того, о чем мы говорили ранее.

Синдзё собрал листки бумаги со стола и поднес их к груди.

— Ты хотел узнать, чем я занимался утром и чуть раньше?

— Хотел, — согласился Саяма.

Ну что за сложный человек, — подумал он.

Синдзё отказывался говорить утром и вызвал смуту во время занятий. Эти два факта привели Саяму к одному решению.

…Он решил, что будет лучше просто мне все рассказать?

— Вот как. Позволь мне снова подготовить диктофон. …Ладно, теперь можешь спокойно выкладывать.

— Прошу, прекрати этот вежливый допрос.

— Как пожелаешь. Я бы хотел услышать, что ты хочешь сказать. Ты мне расскажешь?

— Да. Но сперва, Саяма-кун, ты читаешь романы?

— Читаю.

— Например?

— Вплоть до прошлогодних летних каникул, я прочел каждую книгу, выставленную в Библиотеке Кинугасы. Я нацелился на конкретные знания, которые мне нужно было обрести, но могу прочесть что угодно.

— Ясно, — плечи Синдзё немного расслабились. — А к-какие истории тебе нравятся? Что-то вроде Самурая Цудзигири?

— Там нет ничего интересного, кроме самого Цудзигири. …Та книга ничего, до тех пор, пока ты не воспринимаешь ее всерьёз.

На этих словах, он горько улыбнулся в своем сердце.

…История, достойная того, чтобы принять ее всерьёз.

И тут он кое-что понял.

Понял, что Синдзё хочет ему сказать.

Саяма указал на то, что Синдзё держал в руках.

— Вот как. Синдзё-кун, ты пытаешься написать что-то подобное, не так ли?

Синдзё поднял глаза.

Миндалевидные глаза Саямы взирали на него без намека на улыбку.

Саяма попал в яблочко. Листки бумаги в руках Синдзё были…

— Прочитав некоторые истории, мне захотелось написать свою. Я подумал, что должно быть нечто получше этого, и размышлял о том, что бы я сделал иначе. …И эти мысли вылились на бумагу.

— Понимаю.

Саяма кивнул, но Синдзё снова опустил взор.

Он глянул на стопы Саямы, и осознал, что его комнатная обувь на удивление грязная.

— Но я раньше никогда не пытался ничего писать. Мне кажется, что мне чего-то недостает.

— Недостает? Чего же? Общих знаний? Или, может, самообладания или объективности?

— Прости, но я должен перенаправить эти вопросы тебе же, Саяма-кун. Ладно, проехали. Я всегда бросаю писать, не закончив, потому боюсь, что то же самое случится и в этот раз.

— Вот как, — Саяма кивнул, но в итоге задал вопрос. — Синдзё-кун, почему ты мне сейчас это рассказываешь?

— Мне показалось, что будет лучше тебе рассказать.

— И почему же?

Синдзё задумался о своем утреннем отказе и происшествии во время урока.

Он хотел оправдаться и убедиться, что не осталось недоразумений. Однако…

…Почему меня так сильно волнуют недоразумения?

После чего он ответил не задумываясь:

— Я хочу, чтобы ты узнал обо мне больше…

Что я такое говорю? — Он неожиданно осознал.

Его лицо было на удивление горячим.

Синдзё поднял взгляд, уставившись на Саяму. Глядя на него сквозь свои кудри, он разглядел улыбку в его глазах. Саяма кивнул и произнес.

— Это и значит рассказывать историю, Синдзё-кун. Не забудь это ощущение.

— Э?

Но Саяма не стал отвечать на его односложный вопрос. Он произнес кое-что другое.

— Какую историю ты сейчас пишешь? Это экстравагантный детектив, обещающий удивительную любовную линию?

— Я не пытаюсь сочинить какой-то новый жанр. …Недавно, я немного заинтересовался японской мифологией.

— О? Какое совпадение. Я тоже.

— Знаю. Вчера ночью ты читал книгу по мифологии авторства основателя этой школы, да?

— Так ты заметил. Я бы хотел поискать легенды, связанные с Сусаноо и Ямата-но Ороти. Ты бы не мог мне что-нибудь посоветовать?

Синдзё задумался на минутку.

— Хм… Быть может, тебе стоит сосредоточиться на мечах и героях.

— Мечах и героях?

— Да. В японской мифологии фигурируют несколько различных божественных мечей. Самый известный — Кусанаги, и второй по известности — Тоцука-но цуруги, сразивший Ямату-но Ороти. Есть еще малоизвестные, вроде Фуцуномитамы. Среди этих трех, Кусанаги имеет наибольшее значение, — Синдзё попытался припомнить, что он читал. — Кусанаги преподнесли главному богу Аматерасу, и по какой-то причине его имя изменили на Меч Муракумо.

И…

— Тем, кто носил меч в эпоху людей, был Ямато Такэру11. Он герой того же уровня, что и Сусаноо. Изначально он звался Осю и желал воссоединить Японию, потому сначала отправился в Кумасо в Кюсю и встретился там с Кумасо Такэру. Однако Ямато Такэру его обманул, дабы неожиданно напасть.

— Он переоделся в женщину, чтобы приблизиться к нему и убить. Побежденный Кумасо Такэру назвал его героем и дал ему имя Ямато Такэру. Я не прав?

— Прав. Оба этих героя были невероятными людьми. …Сусаноо был груб и агрессивен, и боги ненавидели его, но он был честен с самим собой. Однако Ямато Такэру от него отличался. Он был смел, и люди его любили, но…

— Он жил в окружении лжи.

На этих словах Синдзё замер на месте. В конце концов, он кивнул.

…Ложь.

Он взглянул на левую руку Саямы.

Она по-прежнему была перебинтована, но рука под перевязкой наверняка уже полностью зажила.

Синдзё придется в скором времени его оставить.

И с этой мыслью он невольно проговорил:

— Я бы сказал, что ты походишь на Сусаноо, Саяма-кун.

— Для меня большая честь, что ты приравниваешь меня к богу.

Саяма слегка улыбнулся, и Синдзё улыбнулся в ответ.

Но после этого, Синдзё снова начал говорить.

Слова, которые он выдавал, нависали над его разумом уже давно.

То был источник вины, которую он испытывал по отношению к Саяме, и желание рассказать побольше о себе.

Эта мысль вылилась из его уст в форме, выражавшей все под другим углом.

— Саяма-кун, что бы ты сделал, если бы я был Ямато Такэру?

Занятия кончились, и уборка подошла к концу.

Школу частично заливал свет полуденного солнца, и внутри отдавались новые звуки.

Это крики спортивных команд во время тренировок и удары отскакивающих мячей. Сверху на все остальное навалился шум строительства для Фестиваля Всеобщего Отдыха.

Однако некоторых участков школы никакой шум не достигал.

Одним из них была западная сторона общеобразовательного корпуса 3-го года обучения.

Первый этаж использовали для хранения учебных материалов, потому там редко появлялись люди.

В тени школьного здания стояла высокая женщина.

Ей оказалась Диана, наряженная в черный костюм.

Она провела рукой по волосам и повернулась к школьному корпусу.

У входа в здание располагались шкафчики для обуви. Рядом с ними кто-то стоял.

— Вам что-то нужно? — спросила девушка.

С серыми волосами и в школьной форме, она стояла приблизительно в пяти метрах от Дианы. Небольшая сине-черная птичка сидела у нее на плече, а у ног находился…

— Этого котенка я видела в Библиотеке Кинугасы.

Диана поднесла левую руку к щеке и вздохнула.

Ее ресницы слегка опустились, и она глянула на острый взор девушки с фиолетовыми глазами.

— Чем обязана, Брюнхильд Шильд из 1-го Гира?

— Так ты в курсе? Это все упростит, — Без малейшего проявления эмоций, девушка свободно сложила руки у талии. — Я услышала от кота. Ты сказала Зигфриду держаться подальше от Пути Левиафана, не так ли? Полагаю, ты прибыла из UCAT, но что у тебя на уме?