— Хм? — спросила она, оглядываясь на него, попутно беря тарелки и протирая их. — Да как-то не особо мне туда и хочется. Да и дел у меня там практически нет.

— Ну а вот это уже неправда. — Её дядюшка всегда был таким серьёзным. Он продолжил, не оставив даже места для паузы: — Там ведь твои друзья, верно?

— Друзья, да…

Пастушка отрешённо улыбнулась. Она взяла пригоршню песка из стоявшего рядом с ней ведра и начала втирать его в поверхность одного из блюд со звуком шкхрть-шкхряб.

— Полагаю, этого человека можно при желании назвать другом. Но я думаю, что для меня она, скорее всего, больше компаньон, с которым мы разделяем общие ценности.

— Иногда тебе стоит выбираться отсюда и веселиться.

— Хм-м…

Пастушка издала звук, не похожий ни на согласие, ни на отказ.

Проверив, что втираемый ею песок избавился от всех пятен на тарелке, она вновь промыла её водой.

Наконец, она нежно протёрла блюдо, тем самым высушив его, и вернула его на полку для посуды.

— Но мне надо приглядеть за скотом и урожаем, проверить каменную стену и забор, доставить продукты, а затем нам обоим надо подготовиться к завтрашнему…

Она считала свои задачи на пальцах — у неё действительно было много работы. Так много всего надо было сделать. И сделать это надо было сегодня. Она должна была заняться всем этим сегодня. Всем этим надо было заняться, и откладывать это не стоило.

«Верно», — Пастушка кивнула, от чего её грудь слегка затряслась. — У меня нет времени на баловство. Хорошо, что у нас полно работы!

— А я говорю тебе сходить повеселиться. — Его голос не принимал никаких возражений.

Она посмотрела на него, ошеломлённая его резким тоном.

Её дядюшка был непреклонен. Когда он становился таким, то скорее горный ландшафт бы изменился, чем его мнение. Он провёл десять лет растя её, и она прекрасно его понимала даже без слов.

— А? Но… ам…

— Ты всё ещё в нежном возрасте. Сколько тебе? Я хочу услышать, как ты произносишь это вслух.

— Ам, мне… восемнадцать… — Она неистово кивнула. — Почти девятнадцать27.

— Тогда работа от рассвета и до заката не является твоей обязанностью. — Пастушка напрягла свой мозг в попытках подобрать ответ.

«...А? Почему это я так сильно против прогулки в город?»

Эта мысль вспышкой пронеслась по её разуму и исчезла. Сейчас было не до неё.

— Н-но что насчёт денег…

— К счастью, мы не крепостные. Недостаток ресурсов не управляет нашими жизнями.

— Ну, да, но…

Это было бесполезно. Её вялое сопротивление быстро было подавлено, и Пастушка потеряла дар речи.

Ну и что теперь? Тарелки были чисты, и у неё больше не было на руках карт, которые она могла бы разыграть.

Она лениво походила по кухне, пока, наконец, не плюхнулась в кресло напротив своего дядюшки.

— Тебе не стоит беспокоиться обо мне. — Он был как всегда добр и говорил с ней, словно с маленьким ребёнком.

Пастушка накуксила губы — не обязательно было говорить с ней именно так — но ничего не сказала. Может, и сам этот поступок был каким-то детским. В таком случае…

— Сходи повеселись. — Пока он смотрел на неё, его морщинистое лицо смягчилось и расслабилось. — Юная девушка, работающая на ферме каждую минуту своей жизни, кроме тех, когда она спит? Уверен, у тебя там найдутся какие-нибудь девичьи дела, или тебе просто захочется чем-нибудь заняться.

— Наверное…

Пастушка не особо в этом разбиралась.

«Девичьи дела?»

Чем бы она могла заняться? Приодеться? Поесть сладостей? Все её идеи казались пустыми и неясными.

По сравнению с этим, завтрашняя погода выглядела ясной и понятной…

— ...Ладно, — сказала она минуту спустя, всё ещё неуверенная в том, поняла она хотя бы что-то или же нет. — Я схожу туда ненадолго.

— Да, так и поступи.

— ...Ладно.

Увидев облегчение на лице своего дядюшки, она смогла лишь кивнуть.

У неё не было тележки, а его не было рядом — она была здесь сама по себе.

Она заметила, что её шаг был довольно неустойчивым, хоть она и шла в город по столь знакомой дороге.

Как она обычно ходила по этой дороге? В итоге она почувствовала себя крайне озадаченной.

А затем, прорезая путь сквозь толпу входящих и выходящих авантюристов и торговцев, она прошла сквозь городские врата и вошла в город.

Пастушка криво улыбнулась, когда ноги начали нести её к Гильдии Авантюристов — месту, к которому она шла в первую очередь, когда оказывалась в городе. Осознанно отменяя действия своего подсознания, вместо гильдии она пошла прямо вперёд, вглубь города, к рыночной площади.

В воздухе витали болтовня, крики торговцев, звуки детских игр, крики их матерей, зовущих их, и переговаривающихся друг с другом авантюристов. Погрузившись с головой в эти звуки, Пастушка безучастно села на случайную скамейку. Она наблюдала за мальчиком и девочкой, возможно, лет десяти, пробегающими мимо. Она проследила за ними взглядом и вздохнула.

«Если подумать…»

— ...А у меня вообще есть друзья?..

В этом мире не осталось никого из тех, кого она могла бы знать с самого детства. Она переехала десять лет назад, и первые пять лет из этой декады она была поглощена лишь тем, что было у неё прямо перед глазами28.

«Как-то поздновато сейчас предаваться воспоминаниям».

Учитывая то, какой она была тогда, ей ещё повезло, что он позвал её, пока та мялась на месте.

Тогда на его шлеме всё ещё были рога, а её волосы были гораздо длиннее.

Все последующие пять лет её голова была заполнена лишь им. Она прицепилась к нему, не имея возможности просто повеселиться.

— Ох, но…

Она помотала своей головой, думая о регистраторше и официантке, с которыми она виделась практически каждый день. Их вполне можно было посчитать её подругами — но их было всего две. Что ж, и двоих друзей было вполне достаточно.

Множество людей вообще не имеет друзей.

— ...Я вполне неплохо справляюсь.

Эта мысль хорошенько поправила её настроение. Она слабо улыбнулась и продолжила наблюдать за людьми, приходящими и пересекающими площадь.

Выражения их лиц казались бесконечно разнообразными. Кто-то, кажется, был занят своим времяпрепровождением, кто-то выглядел печально. Некоторые казались одинокими, другие радостными. Но все они шли по площади без единого колебания, имея в головах какую-то конкретную цель. Работа или еда, или место, которое они звали домом, или же место, в котором они могли повеселиться, или, или…

Совсем не как она.

Пастушка сидела на скамейке, прижав колени к груди.

«Это серьёзная проблема».

«В конце концов, у меня всё же нет никаких привязанностей к чему-либо за пределами фермы…»

— ?.. Что-то не так?

Ей показалось, что она узнала раздавшийся над её головой голос.

Она посмотрела наверх и увидела девушку с золотистыми волосами, глядевшую на неё с лёгким замешательством. У неё была элегантная стройная фигура, а одета она была в скромную конопляную одежду, простую и непритязательную.

Пастушка моргнула, пытаясь вспомнить, кем та была, а затем хлопнула в ладоши.

— Э-эй, ты ведь та жрица…

— Ох, да. А вы девушка с фермы, верно?

— Ага, всё верно. — Пастушка кивнула и встала, похлопав себя по округлому заду, стряхивая с него пыль. — Что с твоей одеждой?

Вместо своего обычного одеяния Жрица была одета в уличную одежду; по сути, её нынешняя одежда могла вполне себе принадлежать девушке из фермерской деревушки.

— В этот раз мне пришлось остаться тут, так что я подумала… может, мне стоит сходить развеяться. — Тонким пальчиком она почесала свою щёку в жесте, ярко показывающим неловкое смущение. — Но я совершенно не знаю, чем мне заняться.