Кэтрин была поражена:

— А Джастин?

— Он говорил, что мое лицо нужно рисовать и рисовать, но ведь этого заслуживают не только красивые лица, правда?

«А мне никто даже этого не говорил», — припомнила Кэтрин с горечью. Она и в детстве считалась гадким утенком в своей семье, и в прекрасного лебедя так и не выросла. Наверное, поэтому ей трудно было избавиться от чувства щенячьей благодарности к Нику, однажды спьяну приласкавшему ее.

— Он написал твой портрет? — вернулась она к Джастину. — Хотела бы я увидеть...

Николь кивнула, шмыгнула и утерла слезы неловким, детским движением.

— Не знаю, выставит ли Джастин мой портрет в Нью-Йорке... Наверное, Мэг будет против. Впрочем, никто ведь не знает, кто именно на портрете... И что я что-то значила для художника. Когда-то.

— И сейчас значишь, — заверила Кэтрин с жаром. — Иначе почему он названивает тебе по ночам?

Николь снова шмыгнула:

— Да, действительно, почему?

— Именно потому, что ты живешь в нем, и это не дает ему покоя. Угрызения совести редко беспокоят тех, кто уже разлюбил. Он не стал бы звонить, если бы это была всего лишь тревога за тебя. Я уверена, что он любит тебя не меньше, чем прежде, и презирает себя за то, что предал тебя ради...

Она замялась, и Николь завершила за нее:

— Ради искусства, Кэт. Не ради Мэг, это я и так знаю. Но именно она смогла проложить для него дорогу к славе. А что могла сделать я?

«Отобрать свои деньги у Рона Коллиза и потратить их на любимого человека, — внезапно осознала Кэтрин. — Вот почему она начала действовать только сейчас, когда поняла, что именно нужно этому Джастину. Теперь все понятно... Кроме одного: как это сделать?»

— Даже если Маргарет и в самом деле уйдет от него, — продолжила она свою мысль вслух, забыв, что Николь говорила о другом, — чему я попытаюсь поспособствовать, чем это поможет тебе?

Высвободившись, девушка испытующе посмотрела на подругу:

— Не понимаешь? Действительно, не понимаешь? Если Маргарет уйдет, тогда я выйду за Рона Коллиза замуж.

11

Кэтрин ворочалась без сна всю ночь. Сынишка, с которым они спали на одной кровати, сладко посапывал и причмокивал рядом, но эти мирные звуки не усыпляли Кэтрин. Ей не давало покоя ощущение, что она, вырвавшись из семейного ада, угодила в такую геенну страстей, что живой отсюда не выбраться.

«Выйти замуж, чтобы отомстить! Такого я еще не слышала! — женщина в сотый раз перевернулась на живот, но подушка оказалась такой горячей, что Кэтрин застонала от неудовольствия. — Господи, мне ведь хотелось только одного: спокойно жить вместе с Майком и наслаждаться каждым днем. Так и было бы, не очутись я именно в этом городке, и не повстречайся с Николь... Но я ведь сама побежала за ней в тот день... А теперь я уже никак не могу подвести ее!»

Сквозь медленно наплывающие сны пробивались лица Норы, Маргарет, Рона... И смутное, лишенное черт — Джастина. Чем так пленило Николь это лицо, что она готова ради этого парня пожертвовать собой и разрушить жизнь нескольким людям?

«Впрочем, — остановила себя Кэтрин, — их жизнь и так — сплошные руины. Бедная Нора, такая славная девочка, ей бы жить, как цветку, нежась на солнце, а она только и слышит, как родители орут друг на друга... Или не видятся целыми днями. Почему люди отказываются расстаться даже когда им так очевидно плохо вместе? Если бы Ник не держал меня силой и не противился разводу, мне не пришлось бы бежать, сломя голову, и я не оказалась бы в эпицентре бури, из которой теперь попробуй выберись...»

Закрыв глаза, женщина в очередной раз попыталась притянуть сон, но вместо этого увидела перед собой лицо Ника. Ухмыляющееся и гневное одновременно. Лицо, в котором никогда не было любви к ней...

Пытаясь спастись от видения, Кэтрин быстро открыла глаза, но зацепившиеся за тьму черты мужа все еще были перед ней. Он смотрел сердито и в пронзительном голосе, который Кэтрин услышала вполне явственно, звучала злость:

— Что, сбежала от меня, стерва? Чем тебе не жилось со мной, а?

— Ох, Ник, — пробормотала Кэт, натянув простыню. — Оставь ты меня в покое...

— Или в постели я был плох? Теперь-то небось одна спишь, кто на такую уродину позарится?

— Это не твое дело, Ник!

— Как же не мое! Я еще вроде как твой муж, так что с кем ты спишь — это как раз мое дело, — видение угрожающе ухмыльнулось, нависнув прямо над лицом женщины. — Что, небось на Рона Коллиза глаз положила?

Кэтрин ужаснулась:

— Да что ты несешь? Ты не представляешь, что это за человек! К тому же, Николь...

— Сдалась тебе эта Николь... Француженка! Мой батя не зря вечно твердил, что нельзя доверять иностранцам. Кто она тебе, эта Николь? Сестра? Мать? Плевать, чего она хочет! Ты давай свою жизнь устраивай, если уж от меня сбежала. Дура несчастная!

— Наверное, я дура, — согласилась Кэт. — Только и ты не понимаешь, что для меня значит Николь. Она приютила нас с Майком, она заботится о нас, она нашла мне работу. Что бы я вообще делала без нее?

Ник презрительно фыркнул:

— Да уж, поди с голоду не сдохла бы. Выкрутилась бы как-нибудь...

— Не знаю, Ник...

— Да теперь вон, куда ни плюнь, там какая-нибудь социальная служба. Поплакалась бы им на мужа-злодея, они бы с тобой носились, как с писаной торбой.

— Но сложилось не так... Что тебе нужно, Ник? С чего это ты вдруг беспокоишься обо мне? Уже ведь убедился, что в моей постели не бывает других мужчин. Так чего же ты от меня хочешь?

Его крепкая рука потянулась к горлу Кэтрин, и женщина вскрикнула, пытаясь увернуться, защититься, как-то спастись от этого человека, которого любила когда-то. Он хрипло рассмеялся:

— Стра-ашно? А ты бойся, бойся. От меня тебя ведь никто не защитит. Николь твоя не защитит. Кишка у нее тонка! И у тебя тоже. Так что, женушка, или возвращайся по добру, по здорову, или ищи спину покрепче, за которой можно было бы спрятаться, а не то найду тебя, и...

Встревоженный голос Николь пробился сквозь сон:

— Кэтрин! Кэт! Проснись, это всего лишь кошмар. Слышишь меня?

— Слышу? Да, слышу, — приподнявшись на локте, женщина испуганно огляделась: Майк спал рядом, сбросив простыню. — О, Господи...

Николь лукаво улыбнулась:

— Любимого мужа видела?

— Откуда ты знаешь? — она приходила в себя постепенно. Сердце все еще колотилось от страха, который Ник внушал ей даже будучи лишенным плоти и крови. Никогда она не перестанет бояться его...

Укрыв сына, Кэтрин вопросительно посмотрела на подругу, присевшую на край ее постели.

— Ты бормотала его святое имя, — насмешливо пояснила Николь. — Ну, и нагнал же он на тебя страха!

Кэтрин нехотя призналась:

— На самом деле все было еще ужаснее.

Перестав улыбаться, Николь погладила ее по руке:

— Ну, все уже позади. Здесь он тебя не найдет. Для этого нужно прочесать все Штаты. Вряд ли он испытывает столь горячее желание отыскать тебя. Это не в обиду, — поспешно добавила она. — Просто такая сволочь всегда найдет на чьей груди утешиться, вот что обидно! Бабы всех любят, чужое горе их не учит...

— Ты думаешь, он уже кого-то нашел?

— Да нет! Откуда мне знать?

— Наверное, так и есть. Вообще-то он нравился женщинам.

Николь процедила:

— Я же говорю! Какая-нибудь дурочка обязательно найдется.

Кэтрин боязливо покосилась на спящего сына:

— А если он захочет отыскать Майка? Чтобы вернуть его себе? Майк — его единственный сын.

— Если он захочет вырастить из него такого же подонка? — задумчиво проговорила Николь. — Тебе в отместку? Все может быть. Это уже сложнее.

Девушка с досадой поморщилась:

— И почему ты ни разу не обратилась в полицию, когда муж избивал тебя? Что за безграничное всепрощение? Нельзя было спускать это ему с рук!

Кэтрин начала беспомощно оправдываться:

— Понимаешь, я же учительница, мои дети узнали бы... Такой позор!