Леся развернулась:
— Читай, как только поднимется ветер, — сказала она через плечо и подошла к Владимиру.
— Смотри внимательно, чтоб Миладу не утащило внутрь. Держи, если надо, ударь, но не позволь оказаться внутри этого гроба. Я очень на тебя надеюсь.
Леся стала рядом с Миладой, поддерживая ее за руку. Меч Атана, который Милада уже успела заговорить для завершения ритуала, оттягивал правую руку от непривычки. Что они творят? Она не представляла. Она должна это сделать. Главное почувствовать боль чужой души во время. Милада скороговоркой шептала начало заклинания. Голова ее запрокинулась, глаза закрыты, руки разведены в стороны. Леся отошла от нее и стала наблюдать. Атан стал по другую сторону братской могилы, держа потрепанный фолиант на вытянутых руках. Владимир подошел ближе к Миладе, чтоб предотвратить любую возможность не уследить за ее движениями.
— Карлава, — громко сказала Милада в молитвенном экстазе.
Земля под ногами затряслась. Раздался громкий хлопок, и стальная крышка отлетела в сторону, скосив половину кустов и деревьев за спиной Атана, который вовремя успел пригнуться. Полувысушенные трупы в битком набитом стальном гробу взывали о помощи безобразными зияющими дырами ртов. Милада размеренным шепотом, напоминающим жужжание пчел в улье, продолжала плести заклинание. Владимир, обхватил Миладу за талию и прикрыл глаза.
— Она тянет из него энергию, — решила Леся и закрыла глаза для того, чтоб в очередной раз дотянуться до чужой боли и успокоить ее.
Поднялся ветер, сносящий с ног. Атан не твердо стоял на ногах, сохраняя равновесие:
Даур снидже хорта морлите синхоэн
аун схирте бимто моде ту сифан
корда мили ту эрте сому ногиван
вонту сильэн ду рхарт ту ро прирэн.
Души тех, что блуждают во мраке
Звук его голоса подхватил ветер и разнес по всему лесу эхом, отзывающимся в вышине деревьев. Ветер усиливался, пытаясь сорвать со странника плащ, но Атан держался, продолжая читать:
Успокойтесь, найдите приют
Не терзайте живых. Не терзайте себя
Уходите!
Ветер сшиб с ног Атана. Он стал на колени, с трудом вытащил кинжал подаренный Владимиром и воткнул в землю, держась одной рукой за него он продолжил читать.
Даур снидже хорта морлите синхоэн
аун схирте бимто моде туан сифан
корда мили ту эрте сому ногиван
вонту сильэн ду рхарт ту ро прирэн
Атан почти успел дочитать. Оставалась одна строчка, разгулявшийся ветер вырвал книгу из рук странника, и она полетела над головами компании, норовя попасть в лоб. Атан схватился за хрупкую опору кинжала двумя руками и стал молиться. Что же теперь будет? Впервые в жизни искренне, боясь не только за себя. Даже в ту ночь, когда его драли черти, прогоняя через ужас ада, он так не боялся. Он был один. Никому не нужный, да и ни в ком не нуждающийся.
Владимир крепко сжимал Миладу, пытаясь удержать ее от падения вниз. Она брыкалась и рвалась вперед. Глаза ее светились безумием. Владимир перехватил Миладу за талию одной рукой, оттащил от края, прижал ее к огромному стволу дерева, прикрыв собой. Над его ухом лязгнули зубы. Она еще и кусаться вздумала! Ногти Милады, словно когти взбешенного животного рвали на нем одежду, разрывая в клочья добротную кожаную куртку.
Леся не могла нащупать чужую боль. Духи не отзывались на ее призыв. Она билась в отчаянии. Что ж это за дар такой, если он не отзывается в нужный момент! Она открыла глаза. Ветер хлестал ее по щекам, выворачивал кусты и деревья с корнем. Атан на самом краю могилы держался еще, в странном оцепенении шепча собственную молитву. Владимир закрывал собой Миладу рвущуюся к краю. Остатки одежды болтались на нем лохмотьями, капельки крови выступили на багрово-красных ссадинах, расцветивших его спину. Ветер швырялся обломками, пылью, и сорванной листвой. Здоровая ветка летела в сторону Владимира, продолжающего бороться с Миладой.
— Владимир, пригнись, — заорала Леся, пытаясь перекричать разбушевавшуюся стихию.
Он услышал ее и в последний момент пригнул голову. Со всего маха ветка врезалась в лоб Милады и та бессильно повисла на руках Самойлова.
Толстенный фолиант кружился в воздухе, словно хрупкая снежинка в морозном воздухе. Атана постепенно тянуло в окружение мумий, но он сопротивлялся. Ее саму мотало со стороны в сторону. Вбивая меч Атана на половину клинка в землю, с передышками, она смогла добраться до него и ухватила за край плаща. Раздался треск рвущейся ткани, но Атан вовремя ухватился одной рукой за собственный меч.
Она попыталась докричаться до Владимира, но он не слышал ее из-за воя стихии.
— Костер… — орала она, — зажги их… Кинжал…
Владимир не слышал ее, он пытался устоять на ногах, но стихия была сильнее хрупкого человека. Свалившись, он покатился по земле, сбивая пальцы в кровь, срывая ногти, пытаясь удержаться хоть за что-нибудь.
Думай, Леся. Думай, — крутилась настойчивая мысль.
— Держись за кинжал, — прокричала Леся Атану в ухо.
Рывок. Она поднялась с колен. Еще рывок, еще и еще один назло стихии, сносившей с ног. Пламя полузатушенного костра слабо мерцало в полутьме.
Магия это вам не просто так, — подумала Леся. Ухватившись за летящую на нее очередную ветку, она поворошила ею костер, пытаясь раззадорить пламя.
Как же мне не хватает твоих умений, Милада — подумала девушка, — сейчас, хотя бы маленький щит…
Ничего не выходило. Порывшись в кармане, она нашла заботливо положенные туда Миладой листочки мяты, жевельвельника, амолты.
— Она все предусмотрела… — пронеслось в голове Леси.
Крик Владимира вывел ее из оцепенения. Он ухватился за колючие ветки куста, и теперь его безжалостно мотало, а его хрупкая опора грозилась вывернуться из земли вместе с корнями. Атан, в странном сне застыл не двигаясь. Будто вокруг него ничего не происходило.
Леся отвернулась и принялась за дело. Она подожгла мешочек с травами, опустилась на колени, наполовину проваливаясь к мертвецам в железный короб. Они должны загореться, должны загореться. Думала она. Ветер сбивал пламя. Она прикрыла его руками, чувствуя, как горит собственная кожа. Она закусила губу, чтоб не кричать от боли и прижала руки с горящим в них факелом из трав к первому попавшемуся трупу.
Пламя занялось мгновенно. Пожирая все, до чего только могло добраться. Леся рывком поднялась с колен и схватила меч Атана, предусмотрительно заговоренный Миладой, для окончания ритуала.
Срывая голос, она прокричала что было сил последние строки заклинания, которые должен был сказать Атан.
СеЭ фиорэ атаче киоста. Кар се многэ. Карлава!
Она с размаху всадила меч в землю по самую рукоять и упала, продолжая сжимать рукоять меча, как последнее спасение. Громкий стон сотни пронзительных голосов — взрыв в могиле и пламя потухает, словно его и не было. Ветер становится сильнее, поднимает стальную крышку и возвращает ее на место.
Хлопок.
И оглушительная тишина накрывает с головой.
— Покойтесь с миром, — успевает сказать Леся, прежде чем свалиться в спасительную тьму забытья.
Пробуждение было тяжелым. Все тело болело, каждый сустав выкручивало, а еще она замерзла. Леся сделала глубокий вдох, и холодный воздух со свистом наполнил легкие, которые горели огнем. Она открыла глаза. Полутьма накрыла ее. Она испугалась, что не может видеть, но через несколько минут глаза привыкли, и она вспомнила, где находится.
Леся поднялась и села. Слабость разливалась по ее телу, заполняя собой все ее существо. Она осмотрелась. Взгляд натолкнулся на Атана. Он лежал на холодной земле лицом вниз, все еще сжимая в руках вбитый в землю кинжал. Милада пришла в себя и теперь тихонько постанывала, сидя у дерева, к которому ее оттащил Владимир, прижимая руку ко лбу, на котором наливалась синевой здоровенная шишка размером с Лесин кулак. О местоположении Владимира можно было судить только по ногам, торчащим из куста, за который он до недавнего времени держался, как утопающий за соломинку. Милада попыталась встать, но затея эта была обречена на провал с самого начала. В результате сложных манипуляций, направленных на приведение тела травницы в вертикальное положение, она оказалась на четвереньках.