— Блин! — глубокомысленно заключила она, — вот и упокоили беспокойников. Интересно, мне кто-нибудь может объяснить, почему у меня та-ак трещит голова?!

— Ветка постаралась, — отозвалась Леся.

— К-К-Какая?

— Какая летела, та и постаралась, — пожала плечами девушка и поморщилась, даже такое привычное действие отозвалось ломотой во всем теле.

— А с Самойловым что?

— Ты.

— В смысле, я? — глаза у Милады размером походили на блюдца. Здоровые и ничего не понимающие.

— Ну, ты очень хотела к мумиям в гости сходить, а он не пускал. По-моему, вы что-то не поделили, и ты решила его сначала загрызть. Дальше я упустила момент, но в следующий раз ты его уже чуть ли не на составные части разбирала.

— Ё… ханый бабай, — произнесла Милада и поспешила принять горизонтальное положение, уткнувшись носом в землю.

— Да, да, — успокоила ее Леся, — хорошо, что Атан еще не очнулся. Он нам тут такую трепку задаст, что мало не покажется.

— А Владимир, что он скажет. Он вообще мальчик тепличный, с магией не знакомый. Он нас теперь чудовищами считает.

— Ну, это вряд ли. Тебя в хуторе знали все. А про меня Атан что-нибудь сочинит. Ему не выгодно, если кто-то про меня узнает. Это ж, как ни как, его территория. Так средненькие способности травницы и никаких проблем, — Леся грустно усмехнулась и попыталась подняться. Ноги отказывались слушаться. Энергии у них выкачали, будь здоров, если выживешь. Так что заморачиваться она не стала, и осталась в прежнем положении.

— А ты не хочешь ему рассказать? — спросила Милада.

— О чем? — хмыкнула Леся, — о чем я должна ему рассказать? Извини, Владимир, но я неизвестно кто, с большим даром к магии, который периодически мне отказывает? Причем отказывает намного чаще, чем помогает.

— Ну, у вас вроде как чувства…

— Вроде как. Он не примет меня такой, какая я есть.

— А как же все, что произошло? Ты думаешь, что он дурак? Он ничего не понял? Меня вырубило на середине обряда. Причем задолго до того, как стукнула ветка. Ты закончила ритуал…

— Там всего и оставалось, что строчку сказать.

— В ней вся сила, последняя энергия уходит с ней. Судя по тому, что состояние у тебя не лучше чем у меня, энергии ты вложила не мало.

— Им тоже плохо, Милад. Они в себя прийти не могут.

— Они обычные люди, Леся. Очнуться в лучшем случае вечером или завтра утром.

— Почему ты не сказала мне, что это за ритуал?

— Тебе бы это помогло?

— Возможно. Хотя бы о последствиях могла меня предупредить.

— Я не знала, — просто ответила Милада, — мы его с бабушкой проводили всего пару раз, я ей помогала, но никогда не было так тяжело. Их было много, Лесь. Даже считать не буду сколько. Это тебе не одного упокоить… Да и факторов много. Главное мы выжили.

— А могли не выжить?

— Я точно могла не выжить. Я оказалась слишком слабой для проведения подобного ритуала и слишком самонадеянной, чтоб отказаться. Не поверишь, но за эту поездку я несколько раз пожалела, что не приняла бабушкин дар. Струсила. Теперь расплачиваюсь.

— Наверное, нам всем приходится расплачиваться за свой выбор. В той или иной степени, — Леся тяжело вздохнула и завалилась на бок, прикрыв глаза. Силы покидали ее вместе с каждым сказанным словом.

Травница поднялась и села, прислонившись спиной к дереву.

— надо дотянуться до моей сумки.

— Зачем она тебе понадобилась и где ты собираешься ее искать? — Лесе не хотелось ничего. Ни говорить. Ни думать. Просто закрыть глаза и спать. И пусть весь мир подождет.

— Искать я ее не буду. Она рядом, — хмыкнула Милада, — я обвязала ею ствол дерева, но она в трех локтях от меня сзади, а я даже подумать боюсь о том, чтоб еще раз пошевелиться.

— Я даже глаза открыть не могу — лень, — простонала Леся не в силах оторвать голову от земли, — сдалась тебе эта сумка.

— У меня там зелье для восстановления сил в баклажке. Я его вывела перед твоим приходом ко мне и наварила на роту солдат, человек на десять хватит. Блин. Как пятой чакрой чувствовала, — Милада засмеялась сама над собой.

— угу. Теперь самая большая проблема до него дотянуться. Я туда не полезу, не смотри даже на меня. Мне ползти дольше. На полпути засну. И то, если смогу сделать хотя бы один ползок, — Леся хихикнула, — Вот видишь, уже заговариваюсь.

— Да уж, ситуация, — Милада согнулась пополам находя что-то уж очень смешное в этой ситуации.

— И чего ты смеешься?

— Да ситуация глупая, — сказала Милада, — чуть-чуть поднапрячься и все будет и силы, и ночевать здесь не придется, мало ли что в этом лесу еще водится, не зря запретными местам и называют. А мы так и останемся здесь спать. Если не поднимем задницы и не достанем из моей сумки волшебный эликсир.

— Ты только что попыталась до меня достучаться. Дома никого нет и мне все равно, что будет происходить. Я хочу спать, — Леся зевнула и отключилась.

— Да уж. Хочешь, не хочешь, а теперь спасать этих троих придется самой, — пробормотала Милада, — ценой неимоверных усилий. А чтобы они эти самые усилия оценили, придется для начала привести их всех в чувство, а потом устроить концерт.

Травница тяжело вздохнула. Представила себе, что она великомученица, видать, скоро ее должны канонизировать и, стиснув зубы, чтоб не сильно громко лязгали от слабости, поползла. К концу маленького импровизированного путешествия Милада обессилела на столько, что руки тряслись, а ноги не повиновались.

— Блин, всегда так… На самом интересном месте, очередной облом, — всего-то и нужно было, что дотянуться до сумки и вытащить объемную баклажку с зельем… Руки тряслись. Милада не могла даже подняться на них. От усилий на глазах выступили слезы. Они застилали глаза, так, что смотреть вообще стало невозможно. Травница уткнулась носом в землю, размеренно дыша, набираясь сил.

— Всего чуть-чуть, — шептала она себе, — осталось совсем чуть-чуть. Потом все забудется, как страшный сон. И больше не будет бессилья и этой дурацкой слабости.

Жизнь, как всегда была к ней не справедлива. Милада перестала чувствовать ноги. Двинуть ими не было никакой возможности. Обхватив дерево, как спасательный круг, девушка попыталась подтянуть непослушное тело.

— Ну, чуть-чуть, Боги, какие бы вы не были, помогите нам чуть-чуть. Тут пара ладоней до нее, — слезы катились по грязному лицу, хотелось выть в голос от безысходности. Но Милада прекрасно понимала, что на вой уйдут последние силы и они просто напросто заснут все. И никто не даст гарантий, что проснутся.

— Повою потом, — обещала она себе, — обязательно повою. И поскандалю, обязательно. Побью посуду. Вытреплю все нервы, только бы… дотянуться.

Она подтянула корпус буквально на пол-ладони и упала.

— Уже лучше, — продолжала уговаривать себя девушка, — кто-то должен быть сильным, кто-то должен им помочь. Они не дали мне умереть. И я не должна расслабляться.

Рывок. Расстояние не сократилось.

— Нужно передохнуть и снова браться за дело, — подумал она. Самое лучшее в этом случае — это лежать без дела месяца два. Хотя через два месяца могут и пролежни появиться. Нет, лежачий отдых нам не поможет.

Рывок. Слезы. Рывок. Слезы…

Когда ее руки дотянулись до застежки на сумке, она ощутила ни с чем несравнимую радость от того, что все-таки дотянулась. Нащупав приятную тяжесть баклажки, она радовалась так, как, наверное, не доводилось ни разу жизни. Выдирая пробку зубами, она чувствовала себя самой счастливой в жизни. А уж когда сделала первый живительный глоток, счастье засияло озаренное надеждой.

— Теперь все будет хорошо, — говорила она себе, — чувствуя, как острыми иголками покалывает конечности, к которым начала возвращаться чувствительность.

Милада выполнила свое обещание и закатила огромное представление, в лицах и красках рассказывая приходящим в себя страдальцам о том, что ей довелось пережить, чтобы их спасти. Должного действия это не возымело. Конечно, отвар, которым Милада отпаивала друзей, помог и очень быстро. Силы ребята восстановили. Но у Владимира ныла разодранная спина, Атан пытался справиться с военным маршем у себя в голове, а обожженные руки Леси отзывались нестерпимой болью на каждое движение.