Пишу наобум, без особой надежды на ответ, ведь минуло уже полгода. Но если подобное чудо случится, если ты вдруг отве­тишь!.. Твое письмо будет весточкой с большой земли, посланием из другого мира. В моей душе с тобою связано что-то трепетное, нежное и яркое, как солнечный лучик, — и такое же неуловимое.

Твой преданный воспоминаниям, Александр.

Р.$. Если письмо невероятным образом все же попадет в твои руки, пожалуйста, ответь! Мой адрес: ......... До востребования.

Письмо второе

( начало мая)

Здравствуй, Саша!

Дни у нас и в самом деле яркие, солнечные, почти летние — однако второй день у меня плохое настроение. Разом свалилось несколько мелких неприятностей, а это настроения не прибавля­ет. На Главпочтамт я зашла на второй день после того, как пришло твое письмо. До этого заглядывала зимой, ничего не было, я оби­делась и больше не ходила. А тут вдруг будто толкнуло — иди! Пришла — и мне вручили письмо. Спасибо, что выкроил время. Я так устала от обыденности, захотелось, чтобы случилось что-нибудь хорошее — и вот весточка от тебя. По радио ежедневно рассказывают о ваших героических буднях, так что де­ржись.

По-моему я тогда говорила тебе, что лечу в Сумы к дочери? Гостила у них неделю. Они живут вместе с его матерью в двухкомнатной квартире. Свекровь недавно вышла на пенсию и теперь нян­чит новопоявившуюся на свет Аленку. У молодых родителей все нормально (тьфу! тьфу! тьфу!), то ссорятся, то мирятся — жизнь как жизнь.

Пишу, и почему-то настроение выправляется. Интересно по­чему?..

Я на самом деле выгляжу хорошо или это был дежурный ком­плимент?.. А ты... ты стал таким сильным, мужественным. Чувс­твуется, что человек решительный и ответственный. Когда вдруг увидела в аэровокзале тебя рядом — испугалась, разволновалась, возникло желание убежать. И одна мысль в голове билась: не хочу! не хочу пережить все сначала! Но тотчас подумала: что это я?.. Прошло столько лет, у каждого своя жизнь — и успокоилась.

Все-таки я благодарна судьбе за это нечаянное свидание. Посидели в ресторане, молодость вспомнилась. И насчет фотографий... Неужели возможно подобное совпадение? Вот и не верь в телепатию! А потом случайная встреча на перекрестке воздушных дорог...

Какими неуклюжими и робкими мы были двадцать лет назад! Смотрю сейчас на своих детей и думаю: а ведь и я была такой же максималисткой, также стремилась к независимости. В юности жи­вешь так бесшабашно, словно впереди целая тысяча лет, а не ка­ких-нибудь пятьдесят. Со временем накапливается жизненная уста­лость, которую год от года все труднее преодолевать. Или это рассудительность и мудрость повисают стопудовыми гирями и больше не дают совершать разные глупости?

Хочу немножко похвастаться. Я теперь "отличник здравоохра­нения" — и такая положительная, просто ужас. Утром занимаюсь гимнастикой и бегаю в Березовой роще, где когда-то стояла Турухановская церковь, — помнишь? Хоть я и взрослая женщина, мать семейства, но иногда так хочется, чтобы тебя похвалили, сказали, что ты молодец. Будем считать, что ты меня хвалишь!

Если всерьез, то задействована жизнью по самую макушечку. Практически все время работаю на полторы ставки, потому что постоянно кто-нибудь из врачей болеет или же в отпуске. А болеют много из-за непосредственного контакта с инфекцией. И больные разные бывают, иной будто нарочно чихает и кашляет прямо на тебя, так что устаешь повторять: больной, кашляйте в платок! Боятся, что не поверю в болезнь? Опытный врач только глянул на пациента — как рентгеном просветил. К сожалению, у меня на больного уходит вре­мени меньше, чем потом на писанину в его историю болезни.

Перечитала письмо и не знаю, стоит ли отсылать, — несураз­ное какое-то. А, отошлю! Прочтешь ты его и больше писать мне не захочешь... Но ты напиши, когда появится лирический нас­трой. А я побежала — еще столько дел!

До свидания, Алла.

Письмо третье

(конец мая)

Доброе утро, Алла!

А может быть уже день или вечер?..

Не знаю, когда ты заберешь это письмо, но так хочется, чтобы оно скорее попало в твои руки. Я снова на почте, где хозяйка — девушка с русой косой. Сегодня она вручила мне твое письмо и посмотрела с явным любопытством. Если бы ты могла себе вооб­разить, с каким внутренним трепетом я уже несколько раз справ­лялся у нее насчет писем!.. Как старался прочесть в ее небесных глазах свой приговор: есть? нет? Чувствовал себя школьником, без памяти влюбившимся в одноклассницу и от переизбытка эмоций сочиняющим стихи.

Почему ты решила, что твое письмо несуразное? Вот эта твоя мысль действительно несуразная!

Рад, что у твоей дочери нормальная семейная жизнь. Сейчас у молодых это редкость. Наверно мы плохо готовим их к жизни. В школе им внушают, что жизнь прекрасна и удивительна. И она действительно прекрасна и удивительна! Но жизнь есть борьба. По­стоянная борьба с обстоятельствами, с самим собой. А этому у нас нигде не учат. Человек не должен ждать подачек от судьбы. Он должен быть в ответе за себя, за свои поступки. Мы же в школе, а затем в вузе взращиваем настоящих иждивенцев.

Перечитал написанное и вот подсмеиваюсь над самим собой. Раз потянуло на морализаторство — старею. А до чего не хочется! Казалось бы совсем недавно сидел у ночного костра и распевал студенческие песни под гитару. В небо взлетали золотистые искры, грудь разрывалась от переизбытка сил и энтузиазма. И рядом бы­ла ты...

Что-то потянуло на романтику... Это меня-то, закаленного трудностями и выговорами мужика, уже три дня небритого и похо­жего на сбежавшего зека.

Улыбнулась?.. Пусть бы твоя улыбка возникла сейчас в углу избушки, там, где помещали раньше образа! Твоя неповторимая улы­бка, загадочная, как у Чеширского кота...

Невольно оторвался от письма и долго созерцал темный угол, в надежде увидеть твою улыбку. Когда на улице вдруг выглянуло из-за туч солнце, в полумраке что-то на миг сверкнуло, думаю — твоя улыбка, которая прилетела на мой зов через многие тысячи километров.

Дома пока все в порядке — имею в виду свой дом на колесах. С женой тоже более-менее. Раньше мы с ней понимали друг друга, теперь же, когда выросли дети, между нами словно какая-то ниточка порвалась. Вместе обитаем в одном помещении, едим, даже спим в одной постели, но ушло что-то главное. Семейная жизнь течет по инерции, нет больше того внутреннего ощущения покоя, защищенности, счастья, которые должно приносить совместное существование.

Когда произошел наш с тобой разрыв, я сразу уехал к себе в Благовещенск. Будущую свою жену, которую помнил неловкой девчонкой, увидел уже другой: она расцвела, превратилась в белоку­рую, пышущую здоровьем девушку с румянцем во всю щеку. И к то­му же неглупую — училась в пединституте. Я отравлял тебе одно письмо за другим, но не получал ответа. А она была рядом... И я говорил с нею о тебе, о своей любви. Тогда мне казалось, что она понимает меня и даже сочувствует.

Наши с ней судьбы очень похожи: деды из амурских казаков. Отцы дружили между собой, вместе ушли на фронт — и не верну­лись. Даже дома стояли напротив. У матери ее остались на ру­ках двое детей, у моей — трое. Кормились огородом, продыху не знали от работы, но детей в люди вывели, — хоть и постарели на глазах. Когда жизнь после войны немного наладилась, один мой брат запил. Появились деньги, а город-то небольшой, скука, вроде и деваться некуда, в общем, человек сломался. И лечение не помогло. Мать с ним до сих пор мучается: родной сын, не бросишь. Нет ей покоя и на старости лет. А со мной отказывает­ся жить...

      Женился я через год. Свадьбу, как положено, всей улицей играли. Ну а воспоминания о тебе я спрятал в сокровенный тайничок своей души, куда никому не позволял заглядывать. Это было только мое.

Хочется, чтобы ты это знала.

Дочка после школы поступала в мединститут, но не добрала баллов. Конечно, расстроилась. Теперь работает в больнице сани­таркой, зарабатывает стаж, снова готовится в институт и посещает курсы. Поступит, я уверен, она у меня упорная.

В этом году сын заканчивает мореходное училище. Самостоятель­ный, куда с добром! Родители ему не указ. Пошел не в меня, а в деда, моего отца — такой же кряжистый, сильный. В позапрошлом году поставил нас с женой, так сказать, перед фактом: явился в отпуск с законной супругой. Мать в слезы, я пытался строжиться — да уж чего... А этот разбойник смеется — все, батя, по закону, я совершеннолетний!.. Деваться некуда, благословили. Девушка мне понравилась, правильная, добрая. Честно говоря, доволен я, что он рано женился. Насмотрелся на мужиков, которые без семьи по свету мыкаются неприкаянные.

Подумалось вдруг: половина жизни уже прожита, а вроде и рассказывать нечего!.. Все только работа, работа... А где же тот высший смысл, ради которого человек является на зем­лю? Или весь смысл моего бытия в том, чтобы мотаться на газике по колдобинам, ругмя ругаться с мужиками, быть глодаемым комарьем — и вести, вести Трассу через тайгу, через мари, по веч­ной мерзлоте, преодолевая горные хребты и форсируя реки?!.

Написал это и зауважал сам себя: первопроходец! А потом прислушался к себе и понял, да, первопроходец; потому что мне, по большому счету, нравится идти впереди других хотя бы на один шаг.

Если спросить рабочего, ты зачем приехал на Трассу? Он по­смотрит на тебя, как на идиота, и ответит — хороший заработок. Но деньгами тут не удержишь. Трасса — это работа на пределе возможного, тут сразу видно, чего ты стоишь. Внутреннее созна­ние того, что ты причастен к истории страны, что ты творишь эту самую историю, дает людям ощущение собственной значимости. И еще, эти заросшие щетиной дяди — романтики. Да-да! Деловые романтики, если можно так сказать. Им важно претворить в реальность свою мечту, увидеть ее воплощенной в Трассе. Услышать когда-нибудь гудки идущих по ней поездов...