— Чего ты не можешь? — нетерпеливо перебил он.

Сердце Джулии забилось так часто, что стало трудно дышать, а говорить почти невозможно.

— Мне очень жаль…

— Тебе жаль?! — воскликнул Роджер. — Кто должен сожалеть, так это я! Я просил прислать полноценного работника, а мне прислали какую-то сумасшедшую, которая решила покататься на мотоцикле с одним местным болваном, помешанным на скорости.

Джулия была рада, что Роджер не видит ее лица, не видит страха, застывшего в ее глазах, а в том, что ее лицо и взгляд выражают ужас, она не сомневалась. Она панически боялась оказаться во власти мужчины — любого мужчины, а особенно Роджера. Сейчас он казался ей чудовищем из кошмарного сна, а все потому, что он был настоящим мужчиной из плоти и крови, со всеми мужскими желаниями и потребностями, которые влекли за собой и все остальное: секс, силу, насилие. Эти три слова многократно повторялись в голове Джулии, и ей стало казаться, что она сходит с ума.

— Ради Бога, поставь меня на ноги! — хрипло взмолилась она. — Кажется, меня сейчас стошнит.

— Не слишком ли ты драматизируешь? — спокойно спросил Роджер, не замедляя шага. — Я всякое повидал, так что, даже если тебя вырвет, меня этим не испугаешь.

— Я серьезно.

— Успокойся, мы уже пришли. — Он остановился возле самого большого коттеджа, поставил Джулию на ноги и выпрямился. — Дальше можешь идти сама. Если тебе все еще нужно в ванную, иди.

Как только Джулия поняла, что она свободна, паника улеглась.

— Спасибо, мне уже лучше.

— Иди, — нетерпеливо повторил Роджер, открывая дверь.

— В какой школе тебя учили хорошим манерам? — возмутилась Джулия.

— Подозреваю, что в той же самой, где и тебя.

Только встав на ноги, Джулия поняла, что, пока Роджер нес ее на руках, все ее тело пылало, как в огне. Но это было скорее приятное тепло, чем тот хмельной жар, который, отхлынув, оставляет после себя только боль.

Она вошла в коттедж и огляделась. Интерьер представлял собой оригинальную смесь современности и старины.

— Что ты об этом думаешь? — раздался у нее за спиной голос Роджера.

— Очень мило.

— Я рад, что тебе нравится.

— Да, мне очень нравится. — Голос Джулии дрогнул, и она быстро добавила: — Вся команда ютится в хижине, где нет ни горячей воды, ни канализации, а ты наслаждаешься всеми благами цивилизации.

— Горячая вода есть, тебе нужно было только набраться терпения, а…

— И ты еще имеешь наглость учить меня терпению?! — взорвалась Джулия. — Сомневаюсь, что обитателям «Райского уголка» требуется эта добродетель.

— Может, и не требуется, — легко согласился Роджер, — но мне…

Джулия снова перебила его:

— Но тебе не приходит в голову мысль поделиться этой роскошью с остальными!

Она стала ходить по комнате, вслух отмечая все достоинства жилья:

— Большая и наверняка очень удобная кровать, пуховое одеяло, льняные простыни… два кресла, диван, стопка глянцевых журналов, камин… — Джулия открыла какую-то дверь, за ней оказалась ванная. — И ванна, в которой вполне можно устраивать соревнования по плаванию!

— Не хочешь ее опробовать? — предложил Роджер. — Она достаточно просторна для двоих.

Джулия круто развернулась и посмотрела ему в глаза. В них сквозил смех, но и еще что-то. Все тело Джулии, только что напряженное от благородного негодования, которое она испытывала, вдруг размякло, сделалось податливым. В ванной пахло чем-то экзотическим, вероятно, запах исходил от куска мыла, а может быть, от одного из многочисленных флакончиков. Джулия почувствовала себя ребенком, попавшим в кондитерскую лавку. Коттедж, в который привел ее Роджер, казался волшебным островком, существующим вне пространства и времени, даже извечный страх Джулии перед грубой мужественностью стал проходить.

Она посмотрела в окно, задернутое полупрозрачной муслиновой занавеской. За окном — ни души, только зелень и солнечный свет. Она наедине с Роджером в романтической обстановке, такая возможность может никогда больше не представиться… Но как же гордость? Мысли Джулии путались. Она подняла взгляд на Роджера. Он стоит так близко, что она ощущает аромат его кожи, так близко, что она может до него дотронуться, даже обнять его. У Джулии слегка закружилась голова, романтическая обстановка, экзотические ароматы, перенесенное потрясение — все это вместе каким-то образом выпустило на свободу чувства и инстинкты, которые она долго в себе подавляла. Она положила руки на талию Роджера. Он вздрогнул от неожиданности и настороженно прищурился.

— Что ты делаешь?

Роджер был бы не прочь дать Джулии то, на что она напрашивалась, но только не на ее условиях, а на своих. Он в упор посмотрел на ее затвердевшие соски, проступающие сквозь ткань блузки. У нее великолепная грудь — высокая, не слишком большая, но и не слишком маленькая. Роджер представил Джулию обнаженной: она лежит в постели — в его постели, — обхватив ногами его талию, пухлые губы приоткрыты… А когда он даст ей то, о чем она просит, ее губы будут жадно ловить воздух, глаза затуманятся от страсти. Роджер много раз видел это выражение в женских глазах, и оно давно перестало его волновать. Но почему-то вид Джулии Осмонд, потерявшейся в эротическом тумане, его возбуждал. Однако Роджер лишь укрепился в своей решимости заставить ее подождать. Он не может добраться до Малколма, но, наказав его дочь, он, возможно, даст наконец выход неутоленной жажде мести и испытает облегчение.

Роджер увидел, что выражение глаз Джулии меняется. Ее взгляд казался невинным, как взгляд новорожденного котенка, только что открывшего глаза. Если бы Роджер не знал ее отца, он мог принять это невинное выражение за чистую монету. Именно такое выражение лица было у Малколма Осмонда сразу после катастрофы! Неужели она держит его за наивного простачка? Ошибаешься, детка! — подумал Роджер с мрачной решимостью. Хочешь секса — будет тебе секс, но я сам выберу время, когда ты получишь все, на что напрашиваешься.

— Я все же хочу осмотреть твою ногу, — сказал Роджер, пряча свои мысли под маской рациональной деловитости. — В ванной должна быть аптечка.

Слова Роджера привели Джулию в чувство, ее охватила ярость пополам со стыдом. Надо же было так расчувствоваться! Она подавила стыд и дала волю гневу.

— Похоже, ты отлично ориентируешься в коттеджах! — прошипела она.

— Естественно. — Роджер открыл шкафчик с зеркальной дверцей и достал из него аптечку. — Ведь «Райский уголок» принадлежит моей матери.

Осознав свою ошибку, Джулия густо покраснела.

— Я регулярно приезжаю проверить, как идут дела, нет ли проблем, которые управляющий не может решить самостоятельно. Но ты меня отвлекла. Снимай джинсы, я осмотрю твою ногу.

У Джулии пересохло во рту.

— Лучше я закатаю штанину.

Роджер пожал плечами.

— Как тебе будет угодно.

Джулия закатала штанину и подняла ногу, поставив ее на пуфик. Роджер склонился над ее ногой и деловито обхватил рукой ее щиколотку.

— Кажется, у тебя всего лишь царапина, но ее нужно продезинфицировать. Я этим займусь, а ты расслабься и постарайся не дергаться.

Джулия подчинилась. Чтобы не думать о том, что Роджер держит ее ногу своими руками, и не вздрагивать от его прикосновений, она спросила:

— Долго ты собираешься здесь пробыть?

— Я вообще не планировал здесь задерживаться, пока не появилась ты. Первоначально я собирался только заглянуть на полчасика, побеседовать с управляющим. Между прочим, эти коттеджи — не только место отдыха пресыщенных богачей, «Райский уголок» дает работу местным жителям.

— Кто придумал устроить здесь курорт?

— Я. «Райский уголок» — мой подарок матери. Я хотел занять ее чем-нибудь, дать возможность отвлечься от мрачных мыслей после…

Роджер оборвал себя, словно спохватившись, что наговорил лишнего. Его лицо исказила гримаса, он выпустил ногу Джулии так резко, как будто ему вдруг стало невыносимо к ней прикасаться. Но он быстро взял себя в руки и как ни в чем не бывало продолжил обрабатывать большую царапину.