– Смотрите на меня, Шарлотта. – Это Шад, его глаза устремлены на меня, кисти сжимают мою раненую руку. Кровь бежит по его пальцам. – Нельзя сейчас останавливать кровь, рана должна очиститься. Пуля задела руку и оставила глубокую царапину, это не так страшно. Дышите глубже. Не падайте в обморок, как кисейная барышня.

– Я хочу пить.

Шад поднимает бутылку шампанского.

– Пусто. Вы выпили достаточно.

– Нет. И даже если я пьяна, то, по крайней мере, ни в кого не стреляла.

Теперь я воспринимаю происходящее: рыдания Энн, успокаивающий тон Бирсфорда, кто-то, думаю, врач, говорит Шаду, что пиявки готовы.

Шад обрывает его, используя выражения времен морской службы.

– Моя дорогая леди Шад! – Это Бирсфорд наклонился ко мне, Энн с лицом, залитым слезами, цепляется за его руку. – Я так сожалею.

– Это вы в меня стреляли? – Я думала, что это Шад, почему Бирсфорд извиняется?

– Конечно, нет, мэм!

– Тогда прекратите извиняться и оставьте меня в покое. Вы идиот, – добавляю я, чувствуя себя от этого намного лучше.

– Держитесь крепче, Шарлотта.

– Почему? – Я испускаю громкий вопль, когда Шад льет что-то на мою руку, ее так жжет, что на глазах выступают слезы.

– Бренди, чтобы дезинфицировать рану, – объясняет он.

– Я хочу немного выпить.

– Ну уж нет. – Он садится на корточки, все это время он стоял рядом со мной на коленях, и вытирает лоб ладонью. Усталый, он выглядит старше, руки у него трясутся.

– Милорд, миледи, чем могу помочь? – спрашивает испуганная Бетти. В волосах у нее травинки, наверняка без Джереми здесь не обошлось.

– Наконец-то хоть одна разумная женщина. – Шад дергает галстук. – Платок у вас чистый? Хорошо. Сверните его и приложите к ране, я перевяжу ее. – Сняв галстук, он перевязывает мне руку.

– Вы стреляли в меня! – повторяю я.

– Я знаю. Простите. Я хотел выстрелить в Бирсфорда.

– А я отказался от первого выстрела! – говорит Бирсфорд таким тоном, словно ему за это медаль полагается.

– Ну и глупо. – Шад встает и протягивает ему руку. – Мои извинения, сэр.

– Иди ты к черту! – обнимает его Бирсфорд. – Ты мой лучший друг.

Оба спотыкаются, похлопывая друг друга по спине, и Шад наступает на мою шляпу.

– Просите, мэм. – Стоя на одной ноге, он вынимает из-под другой соломенное месиво. – Редкостное безобразие, позвольте сказать.

– Теперь да, лорд Шад, – хмурится Энн. – Это мой подарок Шарлотте.

– Да, мэм? Эта шляпа? Для Шарлотты? – Он качает головой. – Очень... гм... щедро.

Шад

Я убежден, что взял в жены, а теперь едва не убил самую глупую женщину в Англии.

Что еще хуже, я без памяти ее люблю.

Думаю, слуги сговорились сообщить ей и Энн, где мы с Бирсфордом должны встретиться. И конечно, когда мой палец лежал на курке, я меньше всего ожидал увидеть свою жену, которая с угрюмым видом, покачиваясь, шла прямо на меня с бутылкой шампанского и в отвратительной шляпе, похожей на цветочную клумбу. Я укрепился в мысли, что Бирсфорд меня убьет, хотя знаю, что он отвратительный стрелок. Я решил промахнуться, но подошел достаточно близко, чтобы напугать его.

И вместо этого попал в Шарлотту.

Когда она рухнула на землю, я думал, что умру от разрыва сердца. Я был уверен, что она погибла от моей руки. Поток проклятий убедил меня, что она жива, однако у нее открылось сильное кровотечение. Пуля оставила на руке глубокую царапину, думаю, она легко заживет, но я все равно долго не мог унять дрожь.

Чтобы скрыть свою слабость, я громовым голосом велю найти нож, принести бренди и мой сюртук.

– Прекратите кричать, Шад, – говорит Шарлотта. – Какой вы злой.

– Помолчите. Вы можете сесть? – Я чуть двигаю ее, прижимая раненую руку к ее боку.

– Дайте бренди, – говорит она.

При этой повторной просьбе я так радуюсь, что Шарлотта жива, что соглашаюсь дать ей немного выпить, хотя и знаю – это нежелательно.

– Хорошо. – Я подношу бутылку к ее губам и позволяю отпить. Она хватает бутылку и делает большущий глоток.

– Думаю, меня вырвет, – говорит моя чудесная жена после секундного размышления.

– Нет. – Я закутываю ее в свой сюртук. – Дышите носом.

– Ей очень плохо, – объявляет Энн. – Я поеду с вами, и Бетти тоже.

– Нет, леди Бирсфорд, спасибо. Я позабочусь о ней, а вы можете взять Бетти в свою карету, если хотите. – Не думаю, что Энн привыкла к джентльменам, нечувствительным к ее обаянию. Она хмурится, очень мило и женственно, но возмущенно отворачивается под резкий шелест юбок.

Бирсфорд улыбается, когда я отказываюсь от общества его жены, но мрачнеет при упоминании о второй пассажирке. Он все время бросает на жену влюбленные взгляды – хотя я подозреваю, что она по-прежнему отвергает его авансы, – и берет ее за руку. Она вздрагивает и ступает в сторону, и я не знаю, кого из них мне больше жаль.

Но Бирсфорд и его холодная жена не моя забота.

– Еще бренди.

– Нежелательно, мэм. Вы можете встать? Если я подниму вас, то могу задеть раненую руку.

Она встает и, как тряпичная кукла, приваливается к моей груди.

– Ой, больно. – Шарлотта хихикает и – увы, для этого нет изящного названия – рыгает.

Карстэрс, который стоит рядом и держит мои пистолеты, шляпу и другие вещи, краснеет.

Я поднимаю Шарлотту на руки и несу в карету. Для такой стройной женщины у нее убийственный вес. Когда я сажаю ее в экипаж, она клянет меня, и ее едва ли можно винить, поскольку я задеваю раненую руку.

Я обнимаю ее, это необходимо с медицинской точки зрения, поскольку я не желаю, чтобы Шарлотта тряслась от движения кареты или упала на поврежденную руку, поскольку пьяна как матрос.

– Как только мы доберемся домой, вам следует лечь в постель, – говорю я.

– Вы ни о чем другом не думаете, сэр?

– Вы будете спать одна!

– Я не смогу сама раздеться.

– Бетти вам поможет. Ведите себя прилично! – Одной рукой Шарлотта шарит по моим бриджам.

– Ого, – счастливо говорит она. – Вы не столь безразличны, как изображаете.

– Шарлотта, вы пьяны и не понимаете, что делаете.

– Еще как понимаю. Вы сами говорили, что я быстро учусь.

– Да, но вы ранены. Сейчас не время. Мэм, пожалуйста, уберите руку. Это неприлично.

– Вздор.

Это все равно, что иметь дело с охваченным любовной горячкой осьминогом. Шарлотта все-таки зажала меня в углу кареты, придавив сильной длинной ногой. Я боюсь отпихнуть ее из опасения травмировать.

Проблема решается, когда моя жена, захрапев, резко валится на меня. Она крепко спит. Я убираю ее руку с бриджей и застегиваю те пуговицы, до которых могу дотянуться. Иначе хорош я буду, явившись домой в спущенных штанах с мертвецки пьяной женой на руках.

Глава 18

Шад

– Мне это ужасно надоело. Сначала вы подхватываете детскую болезнь, потом стреляете в меня, и теперь я должна лежать в постели.

Моя жена сердито хмурится. С тех пор как мы вчера вернулись с дуэли, она вынуждена оставаться в, кровати, и нам обоим это опротивело. Она сильна как лошадь, этот потомок хозяев общественных конюшен. И при этом она не позволяет мне забыть, что я ранил ее, но не могу сказать, что виню ее.

– Прекратите ныть и ешьте суп. – Я зачерпываю ложку говяжьего бульона, который врач (не опекун пиявок на поединке, а парень, который, кажется, знает свое дело) считает подходящей едой для раненого. – Хорошо, что я люблю вас, а то оправил бы выздоравливать к родителям. И еще могу это сделать.

Как я и рассчитывал, в ответ на это Шарлотта глотает бульон.

– Вы этого не сделаете, потому что тогда не сможете каждый час прыгать ко мне в постель.

– Только раз, мэм, вчера вечером, и, насколько я помню, по вашей настоятельной просьбе.

– Выполнить которую было очень неблагородно с вашей стороны.

Я не обращаю внимания на ее ворчание. Я знаю, что она препирается со мной от скуки и боли.

– И затем вы провели ночь на диване в своем кабинете, – продолжает она. – Если вы действительно были там. Не удивлюсь, если вы отправились в театр на поиски шлюх.