Командир 63 корпуса Л. Г.Петровский, выходя из окружения, погиб в бою 17 августа 1941 г. у д. Скепня Жлобинского района.

Выходя из окружения, погиб командир 467 стрелкового полка 102 стр. дивизии полковник Ш.Г. Кипиани у д. Виляховка Быховского р-на.

Группа бойцов и командиров 102 стр. дивизии до 200 человек во главе с бывшим начальником штаба, командиром этой дивизии комбригом И.Г. Бессоновым (до войны — командир дивизии войск НКВД) при выходе из окружения в боях была уничтожена и рассеяна. Командир дивизии комбриг Бессонов 26 августа 1941 г. сдался в плен у д. Роги Старосельского р-на Гомельской обл. и перешел на службу к врагу. 19 августа немецкие части заняли город Гомель.

25 августа директивой Ставки Верховного Командования Центральный фронт, фактически уже переставший существовать, был расформирован. Немецкие войска полностью оккупировали территорию Беларуси.

Хорошо отлаженная и прекрасно вооруженная немецкая бронированная машина стремительно продвигалась на восток. Впереди нее шли разведывательные отряды. Они, как щупальца огромного спрута, растекались по левобережью Днепра Могилевщины и собирали информацию о противнике. При столкновении с крупными частями русских они не ввязывались в бой, уходили под крыло основных моторизованных сил. Затем совместными усилиями наносили неприятелю сокрушительный удар. При встрече с мелкими группами отступающих красноармейцев, они проявляли решительность и, ведя подавляющий пулеметный и артиллерийский огнь, их уничтожали.

Однако неожиданное наступление русских стрелковых полков 21 армии РККА генерал-лейтенанта Ф.И.Кузнецова, а также упорные бои за Могилев с частями 13 армии Ф.Н. Ремезова, контратаки на Пропойск и Кричев частей 4 армии Л.М. Сандалова, временно сбили наступательный порыв Вермахта.

Это коснулась в большей степени немецких дивизий 24 моторизованного корпуса 2-ой танковой группы генерал-полковника Г.Гудериана. Они вынуждены были приостановиться и развернуться фронтом на юг.

Поселок Поляниновичи Журавичского района в тот момент оказался перевалочным пунктом для командования корпуса. Было принято решение на несколько дней обосновать в этом богом забытом славянском уголке штаб соединения.

Несмотря на утрешний час, было тепло и безветренно. Прогретый воздух, густо перемешанный с пылью от сапог и машин и пропитанный солдатским, а также лошадиным потом смогом стоял на проселочной дороге, тянувшейся от Сельца к Поляниновичам.

— Откройте форточку гефрайтер Вальзер! — сняв фуражку и протирая потный лоб с высокими залысинами, указал недовольно водителю полнеющий майор интендантской службы. — Дышать нечем, скоро задохнемся!

— Надо потерпеть, господин майор, — возразил тому впереди сидящий молодой с ямочкой на подбородке оберлёйтнант с танковыми эмблемами. На его груди, ниже левого накладного кармана красовался железный крест 2-ой степени. — Еще хуже будет. Потерпите, скоро намеченный поселок.

— Не умничайте Франц. — И, майор ничего, более не говоря, сам открыл свою форточку. Плотный поток затхлого воздуха, полыхнул в лицо майора и быстро заполнил салон автомобиля 'Опель-капитан'.

— Фу, — скривился интендант. Но вскоре его физиономия перекосилась еще большей гримасой, причем от испуга, а не от злости. В форточку вдруг ворвался быстро нарастающий треск длинной пулеметной очереди.

— Что это такое Ольбрихт? Здесь не должно быть русских! Вальзер, остановите машину! Немедленно остановите машину! — Но водитель уже и без команды старшего офицера сам нажал на педаль тормоза. Впереди неожиданно затормозил бронетранспортер связистов.

— Не беспокойтесь господин майор, это ненадолго, — хладнокровно произнес все тот же молодой офицер и, обернувшись, удивленно посмотрел на майора внимательными серыми глазами. — Думаю, наш передовой взвод наткнулся на группу русских 'окруженцев'. Скоро бой закончится'. -

Мне бы ваше спокойствие, — роптал майор. — Вы не женаты Франц, а у меня двое детей школьников: Эммочка и Пауль и у Вильды больное сердце. Она не выдержит, если со мной что-то случиться.

— Вам бы булочки выпекать господин майор, как раньше, а вы решили военным ремеслом заняться, — добродушно засмеялся оберлёйтнант Ольбрихт. — Слышите? Уже не стреляют.

— Слава Богу! — майор вновь протер вспотевший лоб. — А вы провидец господин Ольбрихт. — Не преувеличивайте господин майор. Просто я изучил в штабе последнюю сводку о противнике. Короткий бой действительно, еще толком не начавшись, после нескольких орудийных выстрелов затих. Движение обеспечивающих подразделений продолжилось.

Через десять минут 'Оппель- капитан' с офицерами управления, беспрепятственно подрулил к самому большому зданию в поселке. На его входе еще висела добротная доска с надписью 'Сельский Совет'. Офицеры не спеша вышли из машины. Их внимание сразу привлекла недалеко стоявшая группа солдат и младших командиров, которые громко смеялись. Ольбрихт огляделся и по эмблемам, красовавшимся в виде медведей на башнях танков, понял, что это танкисты из 3-ей танковой дивизии.

Когда майор Зигель, так звали интенданта, и оберлёйтнант Ольбрихт подошли вплотную к веселящейся группе панцершютце, те притихли. Только рослый, с закатанными рукавами танкист унтер-фельдвебель, не замечая их, оскалившись, садистки длинной палкой тыркал в лежащего раненого человека. Тот был русским танкистом. Его обгорелый комбинезон говорил о ранении и недавней трагедии. Молоденький паренек сидел на пыльной дороге и затравленно, жалостливо смотрел на немцев. Его лицо было в кровоподтеках. Из рассеченной губы текла кровь. Он пытался отвернуться от ударов унтер-фельдвебеля, но у него это плохо выходило. Получая ощутимые толчки, он слабел на глазах.

— Что здесь происходит? — громко произнес Ольбрихт. — Кто старший, доложите?

Рослый унтер-фельдвебель недовольно повернулся и нагло посмотрел в лицо Франца. На его черной помятой танковой двубортной куртке висел знак за штурмовые атаки и серебряная полоска за ранение. Не приняв стойки смирно, он смело ответил, глядя прямо в глаза оберлёйтнанта, не обратив внимания что в двух шагах от того сзади стоял майор:

— Это наш пленник господин оберлёйтнант. Мы его допрашиваем.

— Допрашиваете? — удивился Ольбрихт. — Какие показания дал русский пленный?

— Этот русский Иван не понимает по-немецки. Придется его расстрелять. Возится с ним нам некогда.

— Подождите выполнять свои экзекуции унтер-фельдвебель, — не отводя взгляда, твердым берлинским акцентом проговорил Ольбрихт. Его раздражал бесцеремонный вид сержанта. — Приведите себя в порядок и доставьте военнопленного в это здание. Я сам его допрошу. Ольбрихт осознавал, что влезает не в свое дело. Но позволить у всех на глазах убить, как зверя, этого военнопленного, он не мог. Он был так воспитан.

— Господин оберлёйтнант! Это наш пленный и мы с ним поступим так, как считаем нужным, — вдруг раздался раздраженный голос. Майору Зигелю была не интересна возня по поводу пленного и он, видя назревающий конфликт с самоуверенными танкистами, удалился осматривать здание сельсовета.

— Кто вы? Представьтесь? — Ольбрихт внимательно посмотрел на подошедшего старшего лейтенанта. Тот хотел что-то возразить, но передумал, видя перед собой мужественного, строгого, хотя и молодого офицера, явно прибывшего из штаба.

— Командир 2-го взвода, 4-ей роты, 2-го батальона, 6-го полка, третьей танковой дивизии оберлёйтнант Нотбек.

— Оберлёйтнант Ольбрихт второй адъютант командира 24 моторизованного корпуса. Офицеры отдали друг другу приветственную честь.

— Вы выполнили свою задачу господин Нотбек?

— Да господин Ольбрихт. Отмеченные на карте поселки свободны от русских. Южнее их тоже нет. Во время разведки произошел встречный бой с русским танком. Унтер-фельдвебель Румпф, командир взвода указал в сторону танкиста с палкой, одним точным выстрелом поразил врага. Наши потери: один мотоцикл и два раненных панцершютце.