Судя по пробуждению и испытываемым ощущениям, я и мое тело находилось не в телеге каравана, и даже не на пресловутом Кривом перевале. Судя по монументальным блокам, из которых были сложены стены, помещение, где я очнулся, имело очень прочную конструкцию.

"— Тюрьма?" — предположил я.

Оглядевшись, я сообразил, что был не прав. Чистота и свежесть всего, что меня окружало плохо ассоциировалось с тюремными камерами. Более того, воздух имел привкус дождя, а под руками ощущалось не истертое старшими братьями и сестрами льняное белье. Единственное, что очень сильно смущало, так это потемневшая от времени спинка кровати, кожаными ремнями к которой были примотаны мои руки.

— От же нелюди, совсем пацаненка заморили, — открывшаяся бесшумно дверь, пропустила в помещение лохматую фигуру с длинными ушами: — не уж то совсем Царю дела нет до сирых и убогих!

Первое чувство радости, что кто-то появился, сменилось возмущением. Судя по словам незнакомки, а это была женщина без всяких сомнений, меня назвали пацаненком, да еще сирым и убогим. Это было без сомнения оскорблением в мой адрес, так как в нашей деревне подобным образом звали калек, не имевших какой-нибудь конечности и не способных работать.

— А ты глазки-то притуши! — неожиданно дернувшись ко мне, сумасшедшая уставилась в мое лицо выцветшими глазами: — не дорос еще, чтобы рот открывать в моем присутствии!

Столь ярко выраженная агрессия со стороны кажущейся безобидной женщины подействовала на меня отрезвляюще. Я взял под контроль лицевые мышцы и придал своей физиономии глуповато-вежливое выражение.

— Вот так и ходи, — вновь становясь доброй и заботливой, проворковала незнакомка: — иначе сожрут, и не посмотрят, что у тебя сопроводительная есть!

— Сопроводительная? — удивился я, после чего запоздало сообразил, что не поздоровался и не назвал своего имени: — здравствуйте, меня зовут Вася.

— Какой же ты все-таки ребенок, — улыбаясь "материнской" улыбкой, страхолюдина нависла над моей кроватью: — запомни, пожелание здоровья в крепости Отрада, приравнивается к оскорблению. Второе, всем живущим здесь нет никакого дела до того, как тебя именовали раньше. Сейчас ты никто и звать тебя никак. Сможешь доказать, что ты полезен, получишь и имя, и уважение. Не сможешь, горнило стихий ни от кого не отказывалось!

— Извините, — сказал я и решил пошутить: — а может не надо в горнило стихий?

— Мы все попадем в горнило стихий после смерти, расплачиваясь за использованный в течении жизни бахир! — судя по фанатичному блеску в глазах, женщина часто посещала церковные проповеди.

— Э-э, — скривился я, показывая свое отношение к религии, чем, видимо, разозлил собеседницу.

— Не веришь, ну и напрасно, — выдернутый из ножен с пояса длинный нож, тут же придал серьезность ее словам: — а меня зовут Клео!

Попытавшись отпрянуть назад, я выгнулся всем телом, натянув удерживающие меня ремни. Сумасшедшей только этого и было надо, резкими взмахами женщина перерезала путы.

— Если ты обделался, то убирать будешь сам, — пригрозила Клео, подозрительно посмотрев на мои штаны.

К счастью мой испуг был не настолько силен, чтобы произошло непоправимое. Глянув вниз и убедившись, что все хорошо, я пренебрежительно фыркнул, показывая, как отношусь к мыслям о том, что такое могло со мной произойти. Хлесткий удар по щеке сбросил меня с лежанки. Падая, я задел головой о стену, отчего перед глазами помутнело и звук женского смеха стал чуть глуше.

— Ты его там не прибила? — пока я валялся на полу, в помещение открылась дверь, пропуская еще одного человека.

— Совсем старших молодежь не уважает, куда катится этот мир, — пренебрежительно отмахнулась Клео и добавила: — эй ты, вставай, или еще добавлю!

Стоило мне подняться, сначала на четвереньки, а потом и в полный рост, как вошедший мужчина окинул мою субтильную фигуру придирчивым взглядом и остался чем-то доволен.

— Добро пожаловать в крепость Отрады, — сделав в мою сторону книксен, Клео развернулась на каблуках и вышла, бросив через плечо: — в Царскую школу для одаренных уродцев и отверженных!

Ее последние слова вызвали во мне противоречивые чувства, не зная что и думать, я с растерянностью посмотрел на оставшегося мужчину.

— Ко мне следует обращаться наставник Федор, иди за мной и не отставай, — убедившись, что я крепко стою на ногах и не собираюсь падать, он развернулся и покинул помещение.

Идя вдоль гулких переходов, какое-то время я наблюдал за широкой спиной провожатого. Идти в неизвестность было немного жутковато и я решил спросить, куда от меня ведет. Обращаться к спине мне показалось глупым и я чуть ускорился, стараясь поравняться с мужчиной.

— Чего тебе? — правильно истолковав мои маневры, наставник Федор сам чуть сместился вбок, давая место в узком коридоре.

— А куда мы идем? — я начал разговор и не дав ответить тут же спросил: — а как я сюда попал?

Как выяснилось из дальнейшего диалога, мое тело доставили с Кривого перевала сильно обмороженным, с чуть тлевшей искрой жизни. Длинноухая и лохматая Клео, оказавшаяся местным лекарем, выходила меня за два дня, применив лечебные техники стихии Жизни. Со слов наставника Федора, крепость Отрада выполняла две задачи. Первое, это защита рубежей нашей империи с северного направления. И вторая, не афишируемая, отстойник для одаренных, единение со стихией у которых прошло не удачно.

На мой вопрос, почему же тогда крепость считается царской школой, наставник объяснил, что для защиты перевала, живущих в крепости одаренных обучают специальным боевым техникам за счет казны Царя. Покинуть крепость после такого обучения одаренный мог лишь переехав в другу крепость, имеющую аналогичные ограничения. Создание семьи и передача изученных техник наследникам допускалась только среди "своих", контакты с внешним миром находились под запретом.

— Но почему? — возмутился я, хоть и не планировал в ближайшем будущем обзаводиться потомством: — неужели Царь не понимает, что это плохо?!

— Ты не внимательно слушал, — остановившись, Федор воздел палец кверху, призывая отнестись к его словам со всей серьезностью: — в нашу крепость попадают одаренные, имеющие единение с двумя или тремя со стихиями. Даже если ты сбежишь из Отрады, то рано или поздно сам поймешь, что крепость это единственное место, где такие как мы, могут обрести семейное счастье и завести друзей.

— Не понимаю, — замотав головой из стороны в сторону, и видя, что наставник собирается продолжить движение, я придержал его за рукав, эмоционально добавив: — не понимаю и не верю, что одаренные с несколькими стихиями никому не нужны! Ведь такой человек может заменить двоих, а то и троих одаренных!

— Чистота Крови, — обронил он, и видя, вытянувшееся в недоумении мое лицо, с мрачным видом добавил: — при бесконтрольном размножении одаренных с несколькими стихиями через пару поколений в "рунной" избе не смогут подобрать руну, чтобы провести обряд единения со стихиями. Таких как мы, в народе зовут уродцами и отовсюду гонят, и это не просто слова…

Высказавшись, наставник замкнулся в себе, всем своим видом показывая, что продолжать разговор не намерен. Пристроившись за его спиной, я шел следом, борясь с нахлынувшими вопросами "почему и за что". Спустившись еще на один уровень, мы наконец-то дошли до мрачного коридора, в который выходило множество дверей. Остановились перед кельей, в которой мне предстояло дожидаться следующего утра, наставник Федор молча пропустил меня вперед, после чего задвинул железный засов, заперев дверь снаружи.

Келья оказалась длинным помещением с малюсенькой отдушиной под самым потолком. Справа и слева вдоль стен стояли широкие лавки. Одна из них уже была занята, на расстеленном одеяле сидел парень, отчего-то выглядевший испуганно.

— Привет, я Вася, — представился я.

— А я Павел, — моргнув пару раз, он оторвал свой взгляд от закрывшейся с грохотом двери и посмотрел на меня: — а я уже думал, что пришли! Должно же с утра!