— Поднимите его и помогите дойти до доктора, — распорядился Георг, наконец-то придав осмысленность перетоптыванию у двоих подчиненных.

Пока болезного поднимали с земли и отводили в сторону, командир прибывших людей хранил молчание. Лишь после того, как мы остались одни, он позволил себе вздохнуть и посмотреть на меня с укором.

— И зачем ты его пнул? Ты хоть знаешь чей это сын? — вместо того, чтобы узнать, что случилось с лагерем, очередной "козел" принялся меня пугать, перейдя на ты.

— А ты не хочешь узнать, что я думаю о смерти десяти ни в чем неповинных людей? — сделав шаг вперед, я оказался вплотную, лицом к лицу с Георгом: — а я думаю, что они погибли из-за того, что отряд опоздал по вине одного из твоих солдат. Что ты думаешь с тобой будет, когда все выяснится?!

— Думаю ты не доживешь до суда, — закаменев лицом, мужчина понизил голос.

— Я выжил в пустыне во время атаки твари Хаоса, весь лагерь погиб, а я нет! Ты все еще уверен в своих словах?! — продолжая напирать, я так же понизил голос.

— Гхм, — отступив назад, Георг прокашлялся, после чего продолжил нормальным голосом: — думаю всем следует до завтра отдохнуть. Я распоряжусь, чтобы вам принесли ужин и оставлю охрану. В пустыне полно тварей Хаоса и мы должны быть готовы отразить неожиданную атаку.

— Благодарю вас Георг, вы прекрасный командир и я уверена, что с вашим прибытием мы все теперь находимся в полной безопасности, — выступив вперед, Алла незаметно ткнула меня локтем в бок, намекая, чтобы я не ерепенился и принял предложенные правила игры.

— Спасибо, — не став кивать, я, тем не менее, произнес слова благодарности.

Оставшись одни, мы еще посмотрели на мечущиеся в ночи с факелами фигуры, после чего дружно вернулись в палатку. Меня слегка потряхивало от всего произошедшего и я уселся на сбившееся одеяло, пытаясь унять появившуюся в руках дрожь. Алла тоже присела, но не рядом со мной, а на расстоянии, исключающем возможность любых досужих разговоров.

— И зачем ты его ударил? — через какое-то время девушка прервала тишину, царившую в палатке.

— Нервы, — непонятно ответил я, надеясь, что она отстанет.

— Это не "ответ", — судя по ее голосу, она всерьез намерилась отчитать меня за устроенную драку.

То, как я себя вел с солдатами, было не похоже на меня прежнего. Пережив боестолкновение, что-то во мне изменилось, избавив от прививаемой с детства покорности перед родовитыми. Более того, я наконец-то ощутил результат от проведенного над самим собой единения с пятью стихиями. Все конструкты, что я теперь активировал имели двадцати пятикратное усиление, по сравнению с обычными одаренными. Это давало ощущение собственной значимости и позволяло вести себя так, как казалось правильным.

— Я тебе чем-то обязан? — решив поставить девчонку на место, я повысил голос.

— Что? — она не поняла, переспросив: — при чем здесь обязан?

— Если я тебе чем-то обязан, то ты вроде как ты можешь требовать у меня ответ за мои поступки, — зло выговорил я: — но я тебе ничем не обязан, так что не надо требовать от меня отчета о моих действиях!

— Но ты же безродный! — искренне возмутилась она: — ты обязан мне подчиняться!

— Представительница благородного рода?! И что же в тебе такого особенного? — с издевкой сказал я и предложил: — давай, заставь меня! Ну?!

Вскинувшаяся что-то сказать, Алла замерла на какое-то мгновение, после чего отвела глаза и опустила голову. Она явно не знала, как себя со мной вести, так как сложившаяся ситуация выбивалась за рамки привычного уклада.

На Руси безродные являлись самыми бесправными людьми. Их могли эксплуатировать все, у кого возникала такая необходимость. Не имеющего защиты рода, безродного могли даже убить, так как выплачивать виру за смерть по закону было не надо. Принадлежность к роду, даже в качестве слуги, давала одаренному ступенчатую защиту от посягательств других одаренных, которые так же состояли в роду. Ступенчатость защиты заключалась в том, что родовитые терпели выходки знатных, которые, в свою очередь, ничего не могли сделать благородным. Над всеми же стояли древние рода, члены семей которых "плевали" на всех вместе взятых, кроме Царя и его кровную родню.

— Ужин, — сунувшийся в палатку солдат, чуть помедлил, после чего поставил поднос на землю и ушел.

За время ужина ни я, ни Алла не стали нарушать воцарившегося молчания. О чем думала девушка я не знал, но судя по напряженно что-то обдумывающему лицу, ничего хорошего ждать от нее не приходилось. Одно то, что я проявил свои познания в активации круга Порядка, порождало кучу неудобных вопросов. Глянув на ее ногу, распоротую срикошетившей тварью, я отметил успешность примененного мной лечения. После этого пришла мысль, что и по этому поводу могут возникнуть ненужные подозрения.

Решив не мучить собственный мозг предположениями о том, что решит сказать обо мне Алла, а о чем умолчит, я повернулся к девушке спиной и попытался заснуть. Через какое-то время в палатке наметилось шевеление, Алла переползала ко мне поближе, пытаясь одновременно и не запутаться в одеяле и не вылезать из него.

Прижавшись к моей спине, она наконец-то затихла, сквозь тонкую ткань наших одежд, я почувствовал, как ее бьет мелкий озноб. На самого себя я уже давно активировал технику обогрева. После того как солнце садилось за горизонт, температура в пустыне опустилась до минусовых значений. О девушке я как то не подумал, погруженный в свои мысли, и она сильно замерзла.

— Скажи мне, кто я? — шепотом спросил я.

— Ты? Ты Вася, безродный, стихия Металл, без ранга, — девушке потребовалось пять минут, прежде чем она сообразила, что я от нее хочу и ответила правильно.

— Так всем и говори, а насчет всего остального, тебе могло показаться и ты ни в чем не уверена, — подсказал я.

— Я поняла, — помолчав пару минут, Алла согласно кивнула головой, о чем я мог судить по дернувшемуся натяжению укрывавшего нас одеяла.

Активировав на девушку технику обогрев, я выждал пару минут, давая конструкту время проявить свои свойства. Алла повела себя странно, вместо того, чтобы отстраниться, она еще плотнее прижалась к моей спине.

— Не правда ли, если полежать вдвоем под одним одеялом, то можно быстро согреться, — сказал я, как бы про между прочем.

— Да, думаю да, конечно же да, — Алла прыснула от смеха, рассмотрев в происходящем разговоре что-то смешное.

— Давай спать, — предложил я, так как не понял ее настроения и решил, что было бы неплохо успеть до завтра выспаться.

Теплая ладошка, скользнувшая по моему животу, подсказала, что я ничего не понимаю в том, чего на самом деле хотят женщины.

— Да, давай спать, — сказала она, но я уже положил свою ладонь на ее бедро, закинув руку назад.

Утром нас никто не разбудил, давая выспаться. Проснувшись, я продолжил лежать под одеялом, прислушиваясь к звукам ожившего лагеря. Девушка Алла мирно сопела за моим плечом, утомленная долгим днем и не менее долгой ночью. Сообразив, что часовой элементарно может стесняться войти, я недобрым словом помянул Георга, выставившего охрану и полез наружу.

Рядом с палаткой действительно оказался солдат, молодой парень, но уже имеющий право на ношение брони и оружия. Его лицо старалось оставаться бесстрастным, но стоило нашим глазам встретиться, как он подмигнул, показывая свое отношение к устроенному нами посреди ночи в спящем лагере "шуму".

"— Чтоб вас всех, — в сердцах высказался я: — не могли на день позже прийти, все равно толку теперь, что от ведра, если корова не дает молока!"

Поговорка, которую я слышал от отца с малых лет, напомнила о родных людях. Злость и ненависть, переполнявшая некогда меня к членам семьи, куда-то ушла, уступив место тоске по родным краям.

— Тебя ждет командир, — увидев, что я выполз из палатки, ко мне подошел солдат с сержантскими знаками различия.