— Тоже мне! — шипел он, с остервенением шнуруя высокие казённые ботинки, которые выдавали всем курсантам. — Генеральчата! Ишь как носы-то задрали, когда в машину шли!

— Тебе показалось, — примирительно сказал Чейз, лёжа на кровати с электронной книжкой. — Они нам всем завидуют. Мы-то можем хоть целый день бегать, где вздумается, только в столовку знай себе вовремя наведывайся. А им ни чихнуть, ни пукнуть при папочке, и постоянно отчитываться. А уж если учесть один штрафной Штэфа, за историю… Папашка с него шкуру спустит, я уверен.

Грайд злорадно прыснул со смеху на своей кровати.

— И ничего смешного! — спокойно возразил Чейз. — Штрафной — это всегда серьёзно. Я сам вон чуть не схлопотал за историю. И то высшего балла не получил, выкрутился уж не знаю как. С меня семь потов сошло, когда сдавал. Этот Миккейн просто самый настоящий садист. Это ж надо такие вопросики!

— Интересно, а хоть кто-нибудь вообще получил высший балл? — пожал плечами Долори, отвернувшись от маленького зеркальца с отбитым уголком, которое было приклеено к дверце его шкафчика с внутренней стороны.

— А как же! — Чейз многозначительно кивнул в сторону сладко посапывающего Ка.

— Интересно, как это у него получается? — снова спросил Долори, которого от штрафного отделяла всего пара баллов.

— Глубокая глотка! — с расстановкой и ядом в голосе произнёс Тод.

— Идиот, — с презрением скривился Чейз, уставившись в книжку.

— А что? — взвился Тод. — Да всем известно, что Миккейн — педофил! Ни одного пацана не пропускает! Особенно таких, у которых усы ещё расти не начали. А Ка что-то подозрительно хорошо со всеми учителями уживается!

Найт густо покраснел, вспомнив прикосновения учителя к своей руке, его взгляд и его мягкий, тёплый голос. Хм. Или вкрадчивый?…

— Чего случилось? — негромко спросил Бофи, когда Найт чуть приостановился и перестал разминать его плечи. Найт встрепенулся, продолжил, но было поздно: Бофи уже отодвинул его, привстал и картинно развёл руки в стороны.

— Господа! Как мы забыли про нашего юного вундеркинда! Мыш-то ведь тоже сдал на отлично!

— Ну а тебе как удалось? — пристал к нему с расспросами Долори. Остальные подняли заинтересованный гул.

— Я… Я просто… Я на вопросы отвечал. Вот и всё…

— Да ладно заливать! — отмахнулся Тод. — Там такие вопросики были, что даже профессор не ответит!

— Вовсе нет! — Найт широко и открыто улыбнулся. — На самом деле ничего сложного! Просто там головой надо думать было, а не зубрить готовые ответы, вот и всё!

— Слушай, да все знают, что наш детколюб на тебя запал, ещё с той первой лекции, когда он тебя назвал образцом человека, — показал зубы Тод.

— Ну колись-колись! Ну расскажи, как дело было! — вторил ему Долори, на лице которого, впрочем, играла лишь задорная улыбка, а не ехидная кривая ухмылка, как у Тода.

— Ну как, — краснея и сглатывая вязкую слюну, заговорил Найт, — я пришёл, сел, прочитал вопросы, и понимаю, что ничего не знаю, а потом мы начали говорить…

— Он тебя лапал, да? — не унимался Долори.

— Да нет же! — воскликнул Найт, и в его голосе пробились дрожащие нотки беспомощности. — Мы просто говорили об истории Империи, о странах, на территории которых она сейчас находится, ну и…

— Ну он же тебя к себе звал на чашечку чая? По ручкам же гладил эдак многозначительно? — Долори подошёл и уже нависал над Найтом, а тот мог лишь мотать головой из стороны в сторону, не зная, как же объяснить, как доказать ему…

Делейт тем временем закончил шнуровать второй ботинок, распрямил спину и, направляясь к двери, как бы нечаянно толкнул в плечо Тода, а Долори отскочил сам, догадавшись о его намерениях. Зато от Найта оба отстали.

Ещё несколько дней Найт боялся повторения неприятного разговора и допоздна отсиживался в мнемотеке, либо плавал в бассейне под водой, стараясь заплыть на глубокую половину, вызывающую священный ужас у первокурсников. Там было тихо, спокойно, и упругие толщи воды мягко толкали его в плоский живот, словно выгоняя из таинственной тёмной глубины.

Только один раз Найт пересёкся с Делейтом в мнемотеке.

Было поздно, раньше в это время уже давали сигнал к отбою, а сейчас в мнемотеке почти никого не было. Только едва слышно гудели сиреневатые лампы по периметру потолка. Ровными рядами стояли тяжёлые длинные столы, на которых темнели открытые или закрытые ноуты с выключенными мониторами, а на спинках стульев или на клавиатурах висели, словно спящие змеи, мнемокабели. За одним из столов Найт заметил Делейта. Синеватое мерцание экрана мягко освещало его сосредоточенное лицо. Найт приостановился, но затем смело прошагал в его сторону, бесшумно сел за соседний стол и пододвинул к себе ноут.

Делейт встрепенулся и вынул мнемокабель из маленького порта-отверстия на виске.

— Я мешаю? — спросил Найт негромко.

— Да сиди, — Делейт сунул руки в карманы форменного комбинезона, нахохлился и, громко топая ботинками, стремительно пошагал мимо, к выходу.

Найт проводил его взглядом и, поддавшись порыву, повернул к себе ноут, который Делейт забыл выключить. Экран показывал стандартную строку поиска и таблицу найденных соответствий, а также огромное количество фото. Поиск личности по Сети, причём каким-то образом Делейту удалось выйти из локальной сети Академии во внешнюю, общегосударственную. Он искал мужчину в возрасте от двадцати восьми лет по фамилии Лебэн.

Найт закусил нижнюю губу, проматывая страницу вниз. В Империи более двухсот миллионов населения. Почти сто восемьдесят — мужчины, и Лебэнов среди них просто невероятное количество. Как можно искать по таким обобщённым параметрам? Надо же уточнять…

Крышка ноута захлопнулась перед лицом Найта с таким грохотом, что мальчик аж подпрыгнул. Он вскинул испуганные глаза и увидел над собой Делейта. Тот стоял, насупив густые чёрные брови и поджав губы.

— Тебе своего ноута мало?

— Прости, я лишь…

— Тебе, как погляжу, больше всех надо, — процедил Делейт.

Найт помотал головой. Встал, не зная, куда себя деть от смущения и стыда.

— Не лезь. Не в своё. Дело, — с расстановкой проговорил Делейт, показав зубы. Затем повернул к себе ноут и быстро его отключил, предварительно стерев результаты поиска из буфера памяти.

Найт всё это время стоял молча, вытянувшись по струнке, как будто боялся пошевелиться. Делейт взглянул на него и усмехнулся.

— Чего застыл-то столбом? Не боись, бить не буду. Хотя надо бы. Прямо по любопытному носу.

С этими словами он протянул руку и небольно щёлкнул по кончику носа Найта. Альбинос захлопал ресницами. Делейт рассмеялся по-детски громко и открыто.

— Ты смешной! Зачем ты вообще поступил на Боевое? Ты же рохля! Какой из тебя киборг-то?

— Так получилось, — пожал плечом Найт. — Я просто не хотел разочаровывать…

— Отца? — вдруг резко спросил Делейт, вскинув на него пронзительно-чёрные глаза.

— Одного хорошего человека, он меня нашёл на улице, и… — продолжил Найт чуть сбивчиво.

Делейт фыркнул, перебив:

— Да хватит притворяться! Никакой ты не подзаборный найдёныш. Ты и ведёшь себя как… хех… ну прям как принц! И ума палата, раз даже наш Очкарик тебе высший балл поставил, и высоченный вон какой, а это у аристократов часто бывает. Просто ты урод, вот твой папаша тебя сюда и сбагрил потихоньку, чтобы его не посчитали репродуктивно негодным, раз таких, как ты, плодит. Небось, он и знаться-то с тобой не хочет, а? Ни письмишка не напишет, ни звонка не сделает.

Найт слушал со смешанным чувством обиды, негодования и жалости к этому колючему, злющему мальчишке, который опять сунул руки в карманы с такой силой, что те, казалось, вот-вот оторвутся.

— Я не урод, — вдруг чётко и спокойно сказал Найт негромким низким голосом. — Я просто альбинос. Ты сам сказал, что альбиносы с 312 года официально не являются генму.

— Генму, может, официально и не являются. Но уродами быть не перестали.

— Если тебя отец выкинул из своей жизни, как ненужную вещь, — после короткой паузы вдруг сказал Найт, — то в этом никто не виноват! Ни ты, ни тем более я!