— Договорились. А почему ты не говоришь, что зайдешь за нами, этак, в половине второго?

— Будет сделано.

26

Положив трубку, Ники оставалась у телефона еще несколько минут. Брови ее были нахмурены.

Уж кого она не ждала встретить в римском корпункте, так это Арча Леверсона. Мягко говоря, лгунишка была застигнута врасплох, хотя и сумела довольно быстро сориентироваться. И все же бедняжка никак не могла придумать, что бы такое сказать ему при встрече. А это следовало сделать, раз не хочется рассказывать ему правду. Он и так уж слишком нянчится с ней и обязательно, это чувствовалось инстинктивно, попытается отговорить ее от исполнения задуманного. Уезжая в Лондон, Ники еще могла ввести его в заблуждение разговорами о Маргарет Тэтчер, но сильно сомневалась, что он проглотит россказни про то, что лучшая журналистка приехала в Рим готовить передачу об Общем рынке.

Ники вздохнула. К сожалению, оттого, что Арч с утра в бюро с Тони, она не сможет ничего сегодня выяснить о сюжете, который перегнали по спутнику в прошлую среду. Придется подождать до тех пор, пока Арч не уедет на Капри. Она поговорит с Тони завтра, ничего другого не остается.

До обеда с Арчем и Тони делать ей было нечего, и девушка почувствовала приступ разочарования, будучи не в силах смириться с мыслью, что ей придется убить столько времени.

Рим Ники знала хорошо — бывала здесь неоднократно. Да и настроения осматривать местные красоты у нее не было. Все уже видено-перевидено множество раз, и в сопровождении лучшего в мире экскурсовода — ее отца Эндрю Уэллса.

Отец обожал Рим так же, как она любила Париж. Он чувствовал духовное единение с ним, и с малых лет Ники смотрела на „вечный город" его глазами. „Рим — колыбель цивилизации", — сказал он, когда Ники была двенадцатилетней девочкой, достаточно взрослой, чтобы воспринять его уроки истории. Он водил ее по лестнице, спускающейся к площади Испании, к фонтану Треви, Катакомбам, Вилле-Боргезе, собору Святого Петра, Ватикану и Сикстинской капелле.

Возвращаясь в хорошо знакомые места, она испытывала удовольствие от посещения любимых уголков, которые имели для нее особый смысл. Но только не сегодня, не в этот раз. Тайна, окутывавшая Чарльза Деверо, целиком занимала ее мысли вот уже пять дней, и она понимала, что так будет до тех пор, пока она не докопается до истины.

Тяжело вздохнув, Ники пошла в ванную комнату принять душ. Она подумала, что ей и в самом деле стоит купить туфли. У ее матери был любимый магазинчик на виа Венето — она заглянет туда по пути в корпункт Эй-ти-эн.

Арч, однако, не стал задавать много вопросов, когда Ники явилась в бюро в полвторого с фирменной сумкой обувного магазина. Он только глянул на нее и многозначительно подмигнул.

Тони загорел и был хорош, как всегда, — все такой же жизнерадостный и заботливый. По-приятельски потрепав Ники по щеке и поцеловав, он представил ее своей новой секретарше Дженнифер Аллен и другим сотрудникам, с которыми она не была знакома. Потом они удалились в кабинет Тони, чтобы поболтать и обменяться последними новостями.

Ники и Тони были старыми друзьями еще с тех пор, когда она только начинала карьеру в компании, а он постоянно работал в Нью-Йорке. Арч и Тони знали друг друга еще больше: с самого начала своей работы в компании.

— Все как в старые добрые времена, — сказал Тони, когда их троица вывалилась из корпункта, направляясь в любимую тратторию Тони за углом.

— Лучшая в Риме, — заметил он, переступая порог.

Обед получился великолепным, в особенности оттого, что был обильно приправлен дружеским трепом, легким, как морской бриз, теплотой, чувством товарищества, шутками, взрывами хохота, разговорами о работе и профессиональными сплетнями.

К своему огромному облегчению, Ники обнаружила, что в обществе Тони и Арча совершенно расслабилась. С этими людьми она чувствовала себя как дома. Они были коллегами, настроенными на одну и ту же волну, и она наслаждалась каждой минутой встречи с ними. Она даже на некоторое время забыла о тайне Деверо. В первый раз за несколько дней Ник вновь стала сама собой.

Но мысли о Чарльзе вернулись, едва она осталась одна в номере гостиницы „Хэсслер". Тем же вечером, готовясь идти на ужин, приняла решение: она-таки все расскажет Арчу. Ей нужен человек, которому можно излить душу и который обладал бы аналитическим складом ума и подошел бы к этой загадке непредвзято.

— Ну ты и красотка, — воскликнул Арч, входя в ее номер в „Хэсслере" в начале девятого.

— Спасибо, — ответила она и улыбнулась.

Поцеловав Ники в щечку, Арч отступил и одобрительно кивнул, оглядев ее кремовый шелковый костюм.

— В этой вещице — суть элегантности, — сказал он и снова одобрительно кивнул.

— Я шила его у Полин Трижер.

Арч долго изучал кремовые туфельки-лодочки на высоком каблуке, прежде чем наконец вымолвил:

— Слушай, Ники, а туфельки ты тоже заказываешь у мисс Трижер?

Ники рассмеялась.

— Нет, что ты. Я купила их сегодня утром. На виа Венето.

— Недешевые, надо полагать, туфельки получились, особенно если принять во внимание цену билета от Лондона до Рима.

— Ты же прекрасно знаешь, что я не туфли покупать сюда приехала, — выпалила Ники. — Хотя туфли мне нужны. Сейчас я расскажу тебе, зачем я здесь на самом деле. Ты не откажешься от бокала белого вина? Я заказала бутылку так, на всякий случай. Если оно не годится, можно попросить принести еще что-нибудь.

— Спасибо, вино — это замечательно.

— Садись вот здесь, если хочешь, а я возьму тебе бокал, — предложила Ники, подходя к шкафчику у окна. Она наполнила вином две большие хрустальные рюмки.

Арч, продолжавший стоять, слегка коснулся своим бокалом ее бокала, пригубил и уселся на софу.

Ники заняла кресло напротив, торопливо глотнув вина, поставила кубок на стол и откинулась на спинку кресла, обтянутую кремовой парчой.

Арч сказал:

— Итак, что ты делаешь в Риме?

Ники ответила не сразу.

— Думаю, — глубоко вздохнув, произнесла она, — что Чарльз Деверо жив и находится здесь, в Риме. Мне надо выяснить, права ли я.

Арч рывком привстал с дивана, чуть не расплескав вино. Он был поражен до такой степени, что онемел и открыл рот.

— Я знаю, — наконец сказал он, — что ты не стала бы говорить так, не будь у тебя доказательств. Так что это за доказательства? Выкладывай, не медли.

— В прошлую среду я увидела по телевизору человека, который был копия Чарльза, — начала Ники и по порядку, ничего не пропуская, поведала Арчу обо всем, что произошло с ней с тех пор.

Когда она закончила, Арч пробормотал:

— Я склонен согласиться с Филипом Ролингсом. Мне кажется, что твоих доводов недостаточно, и я бы...

— Я покажу тебе фотографии, — перебила его Ники, встала и торопливо направилась в спальню. Вернувшись с фотографиями, она села рядом с Арчем и разложила их на кофейном столике.

Показав на одну из них, она сказала:

— Вот это моментальный снимок. — И добавила: — А этот, большего размера, сделал Дейв. Третья — фотография самого Чарльза, на которой я затемнила волосы и добавила усы.

Арч внимательно рассмотрел снимки.

— Похож, и даже очень. Думаю, ты права, Ники. На этих трех фотографиях действительно может быть изображен один и тот же человек. — Он повернулся к ней и закончил: — Тот парень из телерепортажа вполне мог быть Чарльзом Деверо, вне всякого сомнения.

Испытав облегчение от его слов, Ники воскликнула:

— Слава Богу, хоть ты не думаешь, что я все сочинила!

— Ни в коем разе, золотко, ты — одно из самых разумных существ, которых я знаю, — ответил он.

— Спасибо. — Ники благодарно дотронулась до руки Арча. — Спасибо за то, что ты так говоришь. А то в Пулленбруке я уже стала думать, что схожу с ума.

Арч задумчиво потер подбородок.